Я так не люблю рождественские и новогодние застолья, что решила в одиночестве идти по Ликийской тропе: Спать в палатке, есть дикие апельсины и гёзлеме, нести всё, что у меня есть, на себе (а это 14,3 кг без воды и баллона газа). Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить.
Утром проснулась, а Рождество всё таки надо праздновать. Например восхождением на Бабадаг, самую высокую тут гору, 1969 метров, летом излюбленное место параглайдеров. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить. И виды на Синюю Лагуну.
Сначала шла по тропинке, потом тропинку преградил турецкий самострой и пастухи с отарой овец странно на меня смотрели, вот тут надо было насторожиться. Потом два часа карабкалась по камням. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить. И куда карабкаться видно только по отметкам на камнях, никакой тропинки даже приблизительно нет.
Потом уже перед глазами темнеет, ноги дрожат, из развлечений только выживание. Вылезла на плато с отметкой 1700 м. Тут можно прекратить карабкаться, а ещё обещана станция канатной дороги и кафе ещё чуть выше. Я на них очень рассчитывала, так как мою еду съели (отдельный пост), а спуститься в долину я собиралась на канатке. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить, но мы без фанатизма.
Но там вообще никого. Только ветер сносит с ног меня и мои + 14,3 кг снаряги) Сверкают молнии. По дождевику стучит уже не дождь, он целый день постукивал, но град. Разительно темнеет. Я понимаю, что вниз по скалам в темноте я не пойду (подняться длилось 5 часов). И мне придётся заночевать тут. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить.
Но не на ветру же спать - надо вскрыть или выбить дверь в брошенное в несезон кафе. Чем я и начинаю заниматься - в ход идёт нож, камень, моё хрупкое плечо, но ничего не получается.
Тут до меня доходит, что к ресторану должны продукты какие-то подвозить и надо искать подъездную дорогу. Она находится, телефон где-то здесь перестаёт заряжаться от павербэнка, найдя в себе воду - дождеснег хлыщет обильно. Но я рада, так как даже если мне придётся идти пять часов - это всего лишь дорога и я ничего себе не сломаю. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить.
Где-то через 40 мин навстречу мне с мигалкой едут копы. (Ещё никогда я не была так рада видеть копов). Бегу им на встречу в надежде на спасение, и чуть ли не сама прыгаю в машину. На ломаном турецком рассказываю свою историю.
Они ржут - вообще они ехали меня задерживать за взлом - у кафе была камера + плюс я ещё в станцию канатки пыталась пролезть.
Отвезли меня в отель, куда я подъехала как суперзвезда - в полицейской машине с мигалками. Пока данные паспорта переписывали, все с ресепшена выбежали меня встречать.
Завтра иду в Олюденизе с одним из полицейских обедать, а потом готова топать дальше. И даже рассмотреть появление попутчиков.
Утром проснулась, а Рождество всё таки надо праздновать. Например восхождением на Бабадаг, самую высокую тут гору, 1969 метров, летом излюбленное место параглайдеров. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить. И виды на Синюю Лагуну.
Сначала шла по тропинке, потом тропинку преградил турецкий самострой и пастухи с отарой овец странно на меня смотрели, вот тут надо было насторожиться. Потом два часа карабкалась по камням. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить. И куда карабкаться видно только по отметкам на камнях, никакой тропинки даже приблизительно нет.
Потом уже перед глазами темнеет, ноги дрожат, из развлечений только выживание. Вылезла на плато с отметкой 1700 м. Тут можно прекратить карабкаться, а ещё обещана станция канатной дороги и кафе ещё чуть выше. Я на них очень рассчитывала, так как мою еду съели (отдельный пост), а спуститься в долину я собиралась на канатке. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить, но мы без фанатизма.
Но там вообще никого. Только ветер сносит с ног меня и мои + 14,3 кг снаряги) Сверкают молнии. По дождевику стучит уже не дождь, он целый день постукивал, но град. Разительно темнеет. Я понимаю, что вниз по скалам в темноте я не пойду (подняться длилось 5 часов). И мне придётся заночевать тут. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить.
Но не на ветру же спать - надо вскрыть или выбить дверь в брошенное в несезон кафе. Чем я и начинаю заниматься - в ход идёт нож, камень, моё хрупкое плечо, но ничего не получается.
Тут до меня доходит, что к ресторану должны продукты какие-то подвозить и надо искать подъездную дорогу. Она находится, телефон где-то здесь перестаёт заряжаться от павербэнка, найдя в себе воду - дождеснег хлыщет обильно. Но я рада, так как даже если мне придётся идти пять часов - это всего лишь дорога и я ничего себе не сломаю. Потому что укрепление духа это единственное, ради чего стоит жить.
Где-то через 40 мин навстречу мне с мигалкой едут копы. (Ещё никогда я не была так рада видеть копов). Бегу им на встречу в надежде на спасение, и чуть ли не сама прыгаю в машину. На ломаном турецком рассказываю свою историю.
Они ржут - вообще они ехали меня задерживать за взлом - у кафе была камера + плюс я ещё в станцию канатки пыталась пролезть.
Отвезли меня в отель, куда я подъехала как суперзвезда - в полицейской машине с мигалками. Пока данные паспорта переписывали, все с ресепшена выбежали меня встречать.
Завтра иду в Олюденизе с одним из полицейских обедать, а потом готова топать дальше. И даже рассмотреть появление попутчиков.
Чтобы выключить внутренний диалог очень подходит горная тропа Кабак-Алынджа.
Она не то, чтобы сложная – на выходе из Кабака (значит «тыква» по-турецки) резко набираешь высоту, потом каменная тропинка жмётся к горе, а справа обрыв (но не страшно, если не смотреть вниз), потом идёшь по сосновому бору и это правда прогулка, а потом в одном месте из-за камнепада теряются маршрутные маркировки.
Это требует всего твоего внимания и ты не можешь думать о том, что именно имела в виду начальница, когда ты чихнул, а она многозначительно не сказала тебе «будь здоров». Кстати, как она там в дождливом Гамбурге?
Вышла к одинокой могиле Фатмы, жены Мустафы. Такую-же судьбу мне пророчат женщины в интернете: Наверняка она тоже гордая и смелая ходила в горах одна. Потом её 2 месяца искали. Когда нашли тело, руки уже дикие рыси обглодали.
Иначе как объяснить, что её тут похоронили, в дали не то, что от кладбища, но и от любого поселения? Наверное чтобы она своим примером других не заражала и все спокойно дома сидели.
Потом встретилось несколько «кафе» на базе доверия - стоят ящики с водой, соком и сильно просроченным айраном и написана цена. На дереве сундук для денег. В оливковой роще основа под палатку и тент - жаль, что мне ещё рано.
На выходе в Алынджу дорога - острые камни. А в самой деревне всё закрыто и никого нет. Благополучные турки понастроили себе там дачи, но зимой видимо не приезжают. Подзарядила у какого-то местного жителя телефон (но никаких чая и гёзлеме!) и пошла дальше в Изеттин через Богазычи. А если расскажу, что дальше произошло, у женщин в интернете вообще инфаркт случится, так что я помолчу.
Она не то, чтобы сложная – на выходе из Кабака (значит «тыква» по-турецки) резко набираешь высоту, потом каменная тропинка жмётся к горе, а справа обрыв (но не страшно, если не смотреть вниз), потом идёшь по сосновому бору и это правда прогулка, а потом в одном месте из-за камнепада теряются маршрутные маркировки.
Это требует всего твоего внимания и ты не можешь думать о том, что именно имела в виду начальница, когда ты чихнул, а она многозначительно не сказала тебе «будь здоров». Кстати, как она там в дождливом Гамбурге?
Вышла к одинокой могиле Фатмы, жены Мустафы. Такую-же судьбу мне пророчат женщины в интернете: Наверняка она тоже гордая и смелая ходила в горах одна. Потом её 2 месяца искали. Когда нашли тело, руки уже дикие рыси обглодали.
Иначе как объяснить, что её тут похоронили, в дали не то, что от кладбища, но и от любого поселения? Наверное чтобы она своим примером других не заражала и все спокойно дома сидели.
Потом встретилось несколько «кафе» на базе доверия - стоят ящики с водой, соком и сильно просроченным айраном и написана цена. На дереве сундук для денег. В оливковой роще основа под палатку и тент - жаль, что мне ещё рано.
На выходе в Алынджу дорога - острые камни. А в самой деревне всё закрыто и никого нет. Благополучные турки понастроили себе там дачи, но зимой видимо не приезжают. Подзарядила у какого-то местного жителя телефон (но никаких чая и гёзлеме!) и пошла дальше в Изеттин через Богазычи. А если расскажу, что дальше произошло, у женщин в интернете вообще инфаркт случится, так что я помолчу.