Пишем о культуре. Напишем и о культуре еды. Описанное — без комментариев. На полях замечу, что в «Артели» стало невкусно и недушевно. Как и везде в Казани. По ощущениям, все, кому было не насрать, расслабились или уехали открывать еще один Бар «Фомин» в Белграде. Плохо везде. Например, в той же «Самсе № 1» народ все так же круглосуточно сидит друг на друге, но шашлык дают такой жесткий, что я слегка вывихнул челюсть. Даже «Тюбетей» скатился — я бы рекомендовал сети сначала следить за качеством еды и только потом коллабиться с певицей Дышать. В РЕСТОРАНАХ повсеместно подают сухое жесткое мясо по цене автомобиля, политое ЯРКИМИ соусами. С таким понтом, что жесткие стейки сейчас моднее. И наш шеф вообще другие не ест. Вкусно я не дома и не у бабушки поел два раз, один из них был в «Белом аисте» в дебрях Советского района, второй — в азербайджанском кафе на Московском рынке.

Приехал в Казань, оформился в больнице и поехал на работу. Въехал в безлюдный центр города, благо, дороги к Артели не перекрыты. Пустые улицы и в большинстве своём пустые парковки. Выручка сразу упала на 50%.
Вчера у нас обедал министр иностранных дел Бразилии и в конце обеда похвалил еду и, что очень важно, взял и оплатил счет. А вот сопровождавшие его сотрудники федеральной службы охраны, сослались на некий госпротокол, по которому мы их должны покормить бесплатно. Жаль, что ни исполком Казани, ни организаторы величайшего форума Брикс не удосужились предупредить малый бизнес о каком-то госпротоколе, если таковой существует вообще. И мне жаль сотрудников федеральной службы охраны, что они не могут себе позволить пообедать в бистро. 

В общем, будь у меня бар, я бы на эту неделю ввёл коктейль и назвал его Another Brick in the wall.  И это был бы очень грязный мартини на самогоне с самым ядреным рассолом от пропавших прошлогодних бочковых огурцов.

На фото мои любимые бенедикты с ветчиной, которые бы очень понравились гостям Казани, но, увы.

Шедевр

Кандидаты интересные. Мне представляется, что один раз спеть песню — это достойно. Перевести повесть — серьезная работа. Однако, поддержка проекта, который каждый день выкладывает просветительские материалы о родном крае, требует несравненно большего напряжения душевных и физических сил и даже некоторой самоотверженности. Поэтому, взвесив все за и против, я проголосовал за Михаила Остудина (на полях: человек еще и основал (и прокачивал) «Казанализацию» в свободное время). Проголосовав, я испытал прилив удовлетворения. Попробуйте и вы.

Как говорится, у Толстого хуй толстый, у Пушкина — пушистый, а у Горького… Правильно! Что, пробовал? Так-то. Вот и мы никогда в жизни ничего не пробовали, особенно хуй!

На днях в Казани обсуждали концепцию развития Музея Льва Толстого. Хотят сделать крутой современный музей, который станет точкой притяжения (как Ясная Поляна), с проходимостью 100 тыс. посетителей в год. Только ничего у них не получится.
 
1. Основной акцент хотят делать на детях и молодёжи, чтобы растить новое поколение с Толстым в «культурном коде». При этом ни детей, ни молодёжь, ни хотя бы кого-нибудь близкого к этому возрасту не привлекли к разработке концепции. Пока по описанию это выглядит как очередной музей, где в углу на стульчике будут сидеть тётки и ворчать: «Бахилы наденьте».
 
2. При музее хотят создать целый гуманитарный университет для одарённых детей. И тут возникает несколько вопросов: чем вам обычные дети не угодили? Или в их культурный код не нужно Толстого впихивать? Как будут искать этих одарённых детей? И каковы вообще критерии одарённости? Для обычных взрослых, которые хотят узнать что-то полезное и интересное, вообще ничего не предусмотрено. Как будут собирать 100 тыс. в год на школьниках, одарённых детях, толстоведах и туристов из других регионов и стран БРИКС — непонятно. Про жителей республики упомянули бегло, но пока музей ничего не может предложить местным.
 
3. Самое возмутительное, на мой взгляд, — это курс на отфотошопливание Толстого. Почти всё известно, что Толстой в Казани подцепил гонорею. Это самый известный факт о жизни писателя в Казани. Самый известный и самый человеческий. Чувак с бородой оказался живым человеком. Со слабостями. Но нет. В музее предлагают «бороться» с этими «стереотипами» и делать акцент на том, что именно в Казани произошло «становление гения». И как заметил историк Казани и архитектор Сергей Саначин это «становление гения» было бы неплохо сначала доказать научно, а потом уже всем подряд об этом рассказывать.
 
Интересный момент. Во время обсуждения концепции проходила ещё и научная конференция по Толстому. И одна из выступающих сказала мне (имя не называю по понятным причинам), что, поняв специфическое отношение местных литературоведов к казанскому периоду, она отцензурировала свой доклад и вычеркнула слова «гонорея», «проститутки», «публичный дом» и всё, что может показать Толстого не как образца для подражания. Хотя она отметила, что в Москве к этому относятся спокойно.
 
Ещё в Москве один очень известный и авторитетный литературовед сказал, что ему пришлось тоже несколько отцензурировать своё выступление, в котором упоминался Габдулла Тукай. Потому что слишком негативно относится местное сообщество на указание каких-то недостатков местных героев. Ну а я столкнулась с этим, когда писала про Мусу Джалиля. Итог: я больше не обращаюсь за комментариями и помощью в подготовке материалов к учёным из Татарстана, потому что кому интересен этот отфотошопленный фасад? Никому. Так будет и с музеем Толстого.

Материал про обсуждение и споры читайте тут (там больше подробностей):
https://realnoevremya.ru/articles/321050-ne-baly-i-razvrat-a-stanovlenie-geniya

Сегодняшние релизы — отличные. Слушаем 🦧

Sir Yoga — Как я перешел пустыню

Альбом Сереги — гениальный и заслуживает отдельного разговора. Но, так как собираться с духом я могу еще долго, пока просто оставлю зарубку для путников, потерявшихся в лесу новых релизов. Если сегодня вам духи этого леса разрешают послушать только один, смело выбирайте этот. И перебирайтесь из леса в пустыню.

Серега переведет вас через ее смертоносные пески благодаря отточенному кунг-фу, духовной крепости, юмору и, вероятно, помощи высших сил — как Джет Ли с Джеки Чаном в фильме про царя обезьян. Альбом — редкость — дает ответы, если подойти к нему с вопросами. А если подойти с ответами, то засыплет горой вопросов. Не последний из них — что за малоизвестная песня Рената Ибрагимова (или его духовного близнеца) в ней засэмплирована?

qaynar - Күк төсле күзләр

Легкость, юмор, вдохновенные голоса коров, простор и пьяный весенний воздух с нотками новой жизни и навоза — то, чего нам всем не хватает время от времени. А кому-то и всегда. И всё это дает нам песня qaynar. Как доносит разведка, ее первой закваске уже почти пять лет. Но песня хорошо настоялась, да и возраст — детский. Тем гигантским металлическим пластинам с татарскими мелодиями, которые в ней сэмплируются, и того больше — конец XIX — начало ХХ веков. Увидеть, как выглядят и крутятся эти пластины, и узнать немного подробностей можно в посте Радифа. Еще в «КТК» есть курай, драм-н-бейс, смешные синты, Байару читает рэп с большим свэгом. Короче, то, что доктор прописал.

Для научной работы потребовалось больше информации про Игоря Шемякина. Собрал в сжатой форме (но по фактам) с помочью ChatGPT. Удобная штука все-таки!

Редакция в телевизоре у иноагентов!

кто-нибудь уже смотрел?))

Gauga записали лучший альбом в карьере, глубокий и тяжелый. И дают концерт в WERK — завтра, 8 ноября

Читал воспоминания одного актера, который всегда улыбается. «В детстве меня интересовали фильмы про Фантомаса и пистолет с фонариком: нажал кнопочку — лампочка зажигается». Юность он пропустил. Но очевидно, что фантазера увлекали прогулки на холодном ветру и секс.

Ничего не скажешь: секс — вещь интересная, затягивает. Многих и после нарастания годовых колец не отпускают его то леденящие, то жаркие объятья. Никогда не забуду глаза моего шестидесятилетнего собеседника при вопросе о том, есть ли секс в его возрасте. Я понял, что есть. И что он, скорее всего, не такой, как я его знаю. И со временем люди перестают о нем говорить и начинают молчать. Так произошло и с нашими героями.

Возможно, в детстве Оскар Юнусов из группы Gauga обтесывал словесные конструкции о своем аналоге пистолета с фонариком (лего? бабки, оставшиеся от холодца? лук со стрелами, изготовленный дедушкой?) и Фантомаса (Шурале? Сак-Сок? Поросенок Петр?). Оскар же, которого мы знаем, бил по струнам в ритме пылающего сердца и пульсирующей простаты.

Однако, если долго целоваться на холодном ветру, то обветриваются губы. А ветер крепчал. Глядишь — а кругом уже один лед. О том и альбом Alisa. И первая песня Boz, спетая людьми, которые помудрели, многое перечувствовали, во многом разочаровались и теперь смотрят вокруг в поисках точки опоры, чтобы, если не перевернуть землю, то хотя бы поупражняться перед решительным моментом. А упражняться они будут, тягаясь с водной стихией, как царь обезьян Сунь Укун, который мог выпить море через соломинку, как коктейль. Кто кого — бескрайняя вода нас или мы ее?

Расстилаются гитарные текстуры, как моллюски расправляют складки и бьют щупальцами барабанные трели, на секунду появляется призрак Джона Фрущанте, чтобы исполнить гитарное арпеджио, по ошибке не вошедшее в альбом Californication. Как море меняется до неузнаваемости с погодой, так группа меняет краски и размеры — при этом картина остается минималистичной и холодной. Инструменты подпрыгивают, как волны, переругиваются, как моряки перед авралом, но за плечами у них — пустота. Если корабль потонет прямо сейчас, в наполненной жизнью соленой толще их будет ждать только отсутствие жизни — ни одна рыба не приплывет спасать замерзающих музыкантов. Легче научиться выпивать море и рвать его на куски, чем ждать столкновения Титаника со льдиной. Если реальность меняет правила, то и мы будем играть по собственным.

Так решила группа Gauga и с таким настроем плывет дальше с «Ношей» на плечах (Yök). Точнее, сначала марширует, потом едет на верблюдах, потом на ослах, потом крутится на головокружительной карусели, потом лежит в кустах, отходя от аттракциона и выблевывая остатки души, наконец, движение переносится в воображение и средства передвижения становятся совершенно фантастическими и все летит в пучину бэдтрипа. Или дурного сна, от которого не проснуться.

Ритм песни, а вместе с ним вся аранжировка, меняются быстрее, чем я успеваю об этом писать: бедуинский инди-рок сменяется пост-металом, а арктикманкизкор — акустикой с налетом пси-фолка. Для чего же все это понадобилось — сначала медленно ведем Титаник через пустынную гладь холодного моря, а потом пересаживаемся на психоделический, безумный ковер-самолет? Борьба со стихией прокачала кунг-фу героев, но не принесла ответов. И череда акустических декораций — суть муки эмоциональной лихорадки. В том, что тают льды, виновата не стихия, а люди, пробившие озоновый слой своими пердящими заводами по производству пластмассовых кукол и кассетных бомб. Через озоновые дыры видно черный космос.

Однако, вернемся на землю. На землю, где в кофейнях Габидула варится ароматный кофе, Андрэ Ундрухов играет с симпатичной незнакомкой в шашки на набережной озера Кабан, а крохотные трепещущие соловьи опускают тонкие клювы в розовые нежные головки цветов. Но это мы можем видеть такие милашные картины. Наш лирический герой отморозил себе глаза, борясь с водной стихией и человеческой жестокостью, и ему подарили страшные рентгеновские очки в качестве горького протеза-насмешки. Смотрит на порхающих птичек — и видит их нежные, хрупкие скелеты. Это как способность прозреть сквозь время, в тот предел, когда все вокруг умрут. Улыбки гуляющих горожан — не лица, а фотографии на могильных плитах. Сверхспособность настолько страшная, что нет большой необходимости городить мат-рок-конструкции, можно просто замешать пьянящую рок-песню (Sandugach) с красивой мелодией да на тяжелом груве. Что звучит даже освежающе после аттракциона аранжировщицкой щедрости тремя минутами ранее.

Жить под тяжестью таких эмоций — утомительно. Кажется, именно об этом чувстве утомления, тупой боли, перерастающей в привычку, монотонно трубит Qorım. Свыклись. Посмотрим, как будет петься дальше.

Eget начинается со звукописи — лето в постапокалиптической степи, написанное несколькими смелыми мазками. Черная пыль из сгоревших городов носится над красной землей да жужжат диковинные насекомые-мутанты. А посередине выписан образ былинного героя, рассекающего на радиоактивном облаке, как на Пегасе. Хорошо, когда есть такие ребята, которых хочется поместить в былину. Если мы сложим много таких песен-былин, песен-молитв, песен-похоронных-плачей, то лучше поймем их героев. И в нас заговорят, запоют, зарыдают их голоса.

Эффект наступает незамедлительно — уже в следующей песне Kemne söyä с ее пантюркистскими запилами, изломанным хард-роком и искренней, надрывной акустикой. Текст про любовь напополам с насилием переворачивает кишки. А когда дослушаешь до конца, понимаешь, что он был не про ту любовь, про которую ты подумал. И вообще не про любовь. Метафоры закончились. Добавить нечего. И дальше идут более старые песни.

Например, дальше идет Büre başı. Это классическая Gauga — группа «Би-2» из идеальной вселенной, где у нее все намного лучше с текстами, мелодиями, вкусом и вокалом. И тут мы, кстати, узнаем ответ на вопрос из начала статьи — какую сказку Оскар читал в детстве — «Кәҗә белән сарык». И можно написать, что в образах зверей из старой песни есть предчувствие всего, что мы слышали в остальных композициях на альбоме, но Kemne söyä меня эмоционально уничтожила. Поэтому я пишу уже чисто на автомате. Обозначаю контуры. Можно взять карандаш и дорисовать при необходимости.

В принципе, предыдущий абзац можно использовать еще раз, чтобы рассказать про следующую песню. И мы позволим себе эту метамодернистскую шалость. Дальше идет Alisa. Это классическая Gauga — группа «Би-2» из идеальной вселенной, где у нее все намного лучше с текстами, мелодиями, вкусом и вокалом. И тут мы, кстати, узнаем ответ на вопрос из начала статьи — какую сказку Оскар читал в детстве — «Алису в Зазеркалье». И можно написать, что в образах упырей из старой песни есть предчувствие всего, что мы слышали в остальных композициях на альбоме, но Kemne söyä меня эмоционально уничтожила. Поэтому я пишу уже чисто на автомате. Обозначаю контуры. Можно взять карандаш и дорисовать при необходимости.

Pıçaq начинается с чертовски красивого, хотя и простого проигрыша на гитаре. И сама песня — самая мелодичная и, простите за такой эпитет, радиоформатная на альбоме (хотя и не без артроковых приколов). Только где такое радио теперь на свете? Соло тоже призрак Фрущанте пригласили сыграть — четкое — в нем и юмор, и ощущение потустороннего.

В конце — по традиции — баллада. Снова про стихию — на этот раз воздушную. Оскар уже вырос так, что заполняет всю картину и даже вылезает за рамку. Гитара — чистое золото. А он — вся таблица Менделеева. Им тяжело вместе. И нам тяжело. Никому не легко. Признаюсь честно, я слушал песню, домысливая, как она звучала бы с менее грандиозным, испепеляющим и кровоточащим вокалом. Как если бы Оскар тоже был просто золотым. Или даже серебряным. Я и такого взял бы домой, грел бы, носил у сердца. Но уже не возьмешь. Оскар уже превратился в того парня из песни, который скачет на облаке, как на коне. Когда начинаешь откровенно разговаривать со своей совестью, пути назад, как правило, нет. И начинается самое удивительное.

☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️☁️

Альбом выйдет завтра. А пресейв можно сделать сегодня: https://band.link/gauga_alisa2024

По той же ссылке — билеты на концерты. Один из них пройдет тоже завтра, 8 ноября, в клубе WERK. Приходите и приобщайтесь к удивительному.