Рубенс, как и Рафаэль, был объектом ненависти прерафаэлитов: на страницах одного труда по истории искусства напротив каждого из упоминаний о художнике Россетти ухитрился написать следующее распоряжение: «Плюнуть здесь!»
Андреа делла Роббиа и мастерская
Бюст девушки на медальоне
Флоренция, 1465 - 1470
Лувр, Париж
Бюст девушки на медальоне
Флоренция, 1465 - 1470
Лувр, Париж
1. Фрагмент картины «Переподготовка учителей», 1925, Чепцов Е.М. ГТГ
2. Платок из коллекции Пермского краеведческого музея
2. Платок из коллекции Пермского краеведческого музея
Природа ума не создана первоначальной причиной
И не разрушается каким-либо средством или условием в конце.
Она постоянна: ничто не может быть прибавлено к ней или отнято у неё,
Её нельзя наполнить или опустошить.
Полет Гаруды
И не разрушается каким-либо средством или условием в конце.
Она постоянна: ничто не может быть прибавлено к ней или отнято у неё,
Её нельзя наполнить или опустошить.
Полет Гаруды
А еще, правда, я=которое=умирает, если оно достигает состояния «моральной суверенности» — уже на руках у смерти, — поддерживает с вещами своего рода гибельное согласие (в котором друг друга дополняют нелепость и ослепление). Несомненно, и тогда оно бросает вызов миру, но делает это вяло, скрывает от себя свой собственный вызов, вплоть до самого конца прячет от себя то, чем оно было. Обольстительность, мощь, суверенность необходимы этому я=которое=умирает: нужно быть богом, чтобы умереть.
Отвращение и пылкая обольстительность соединяются, ожесточаются в смерти: это уже не банальное уничтожение, а тот самый пункт, где сталкиваются последняя ненасытность и крайний ужас. Страсть, повелевающая такими играми и страшными сновидениями, — это не просто исступленное вожделение быть «я», это вожделение быть ничто.
Из «Внутреннего опыта» Ж. Батая
Отвращение и пылкая обольстительность соединяются, ожесточаются в смерти: это уже не банальное уничтожение, а тот самый пункт, где сталкиваются последняя ненасытность и крайний ужас. Страсть, повелевающая такими играми и страшными сновидениями, — это не просто исступленное вожделение быть «я», это вожделение быть ничто.
Из «Внутреннего опыта» Ж. Батая
Ян Вильденс
Превращение Пиерид в сорок
Сюжетом сцены, изображенной на первом плане, послужила одна из глав поэмы Овидия «Метаморфозы», где описывается состязание в пении Пиерид с музами. Девять дочерей царя Пиера похвалились, что их невозможно победить «ни искусством, ни звуком», и вызвали на состязание муз, а в судьи определили нимф. Держите Пиериды были побеждены. Однако они не согласились с поражением и начали «сыпать руганью», «браниться и кричать», за что были превращены музами в «злословие леса» — сорок. На картине изображена кульминационная сцена состязания, когда Пиериды
“увидели вдруг, что выходят
Перья у них из ногтей, что у них оперяются руки.
Видят, одна у другой, как у всех на лице вырастает
Жесткий клюв, а в лесу появляются новые птицы”
Превращение Пиерид в сорок
Сюжетом сцены, изображенной на первом плане, послужила одна из глав поэмы Овидия «Метаморфозы», где описывается состязание в пении Пиерид с музами. Девять дочерей царя Пиера похвалились, что их невозможно победить «ни искусством, ни звуком», и вызвали на состязание муз, а в судьи определили нимф. Держите Пиериды были побеждены. Однако они не согласились с поражением и начали «сыпать руганью», «браниться и кричать», за что были превращены музами в «злословие леса» — сорок. На картине изображена кульминационная сцена состязания, когда Пиериды
“увидели вдруг, что выходят
Перья у них из ногтей, что у них оперяются руки.
Видят, одна у другой, как у всех на лице вырастает
Жесткий клюв, а в лесу появляются новые птицы”