Предаюсь по-нынешним меркам максимальному разврату — сплю до полудня и читаю в бумаге. Наконец-то взялась за «Парадокс Тесея» Анны Баснер, который привезла еще в сентябре. 120 из 388 страниц позади, мне пока что очень нравится сюжет.
40-летний не сепарировавшийся от родителей художник-керамист попадает в отделение за драку с рабочим, который менял в парадной старинную виллеройбожественную плитку на пролетарский керамогранит; в камере он знакомится с филологом-активистом, вдохновляется и решает заниматься партизанской реставрацией. Ну, действительно, а чего бы нет, если за жилье платить не надо, и руки как надо приделаны? Дальше все как в трехсерийном эпизоде Чипа и Дейла, где встретились все «Спасатели».
Мне нравятся персонажи и то, что их много. Дочитала до эксперта-химика, чей отец, а до него дед, работал в институте, который сохранял Ленина в Мавзолее. Купали его там в кислотах и формальдегиде, ну чтоб не сгнил. Ору! Еще сразу полюбила бабку-охотницу за древностями, которая скупает на Уделке барахло, продает знающим людям задорого и так копит на выкуп картин из коллекции своих разорившихся предков.
В том, что касается детализации работы реставраторов, роман Баснер чем-то напомнил мне «Щегла». Любовь моя Донна Тартт умеет скрупулезно и увлекательно выписать профессию так, что после прочтения хочется немедленно разжиться чиппендейловским камодом, не пожалев ни цента, зная, что это за знатное старье и сколько в него вложено труда. В «Парадоксе Тесея» тоже есть похожее ощущение обретения сакрального знания и последующего благоговения перед каждой балясиной. По крайней мере мне так кажется как обывателю в вопросах реставрации.
Но есть и другие вопросы. И это очень важное «но»:
Солнце медными кимвалами било в окна сонных домов и в каждом будило маленькое вздрагивающее небо.
[…] из разреженной молодой листвы вздымался тугой соборный купол с золотым высверком креста.
Работа слизнула майские, точно сластена — капли варенья с блюдца.
По соленому слюдянистому блеску Лилиных зрачков […] Нельсон понял — что-то стряслось.
[героиня в ответ] Провела переспелыми от слез губами по его щеке…
И такое повсетекстно. Дыра в полу не просто дыра, она осклабливается, в чьем-то облике читается затаенная взбрычливость, конфеты сыпятся шелестящим малиновым каскадом.
Эпитетная избыточность и нарочитость портят текст — выдают в нем чрезмерную старательность новичка, страх повториться хоть в одном слове или, не дай бог, что-то не описать. Не знаю, почему редакторы не настояли на сушке, в которой так нуждается текст. Почему не обратили внимание писательницы, что вымученные словесные рюши не красят современные романы (даже романы про искусство), а делают ровно обратное. Фразы не звучат как свежий ручеек красивой мысли, не попадают в сердце с меткостью стрелы Купидона, а падают на голову тяжелым словарем синонимов, над которым они были выстраданы. Неужели до сих пор кто-то думает, что именно такие образные подвыподверты и делают литературу художественной?
Короче, мне очень нравится про что «Парадокс Тесея», но местами кровит из глаз от того, как написано. Пока планирую продолжать — интересно, как там все (вот-вот уже) завяжется и чем дело кончится. Хотя обычно не даю текстам с таким количеством прилагательных шанса. Вот ведь парадокс.
Предаюсь по-нынешним меркам максимальному разврату — сплю до полудня и читаю в бумаге. Наконец-то взялась за «Парадокс Тесея» Анны Баснер, который привезла еще в сентябре. 120 из 388 страниц позади, мне пока что очень нравится сюжет.
40-летний не сепарировавшийся от родителей художник-керамист попадает в отделение за драку с рабочим, который менял в парадной старинную виллеройбожественную плитку на пролетарский керамогранит; в камере он знакомится с филологом-активистом, вдохновляется и решает заниматься партизанской реставрацией. Ну, действительно, а чего бы нет, если за жилье платить не надо, и руки как надо приделаны? Дальше все как в трехсерийном эпизоде Чипа и Дейла, где встретились все «Спасатели».
Мне нравятся персонажи и то, что их много. Дочитала до эксперта-химика, чей отец, а до него дед, работал в институте, который сохранял Ленина в Мавзолее. Купали его там в кислотах и формальдегиде, ну чтоб не сгнил. Ору! Еще сразу полюбила бабку-охотницу за древностями, которая скупает на Уделке барахло, продает знающим людям задорого и так копит на выкуп картин из коллекции своих разорившихся предков.
В том, что касается детализации работы реставраторов, роман Баснер чем-то напомнил мне «Щегла». Любовь моя Донна Тартт умеет скрупулезно и увлекательно выписать профессию так, что после прочтения хочется немедленно разжиться чиппендейловским камодом, не пожалев ни цента, зная, что это за знатное старье и сколько в него вложено труда. В «Парадоксе Тесея» тоже есть похожее ощущение обретения сакрального знания и последующего благоговения перед каждой балясиной. По крайней мере мне так кажется как обывателю в вопросах реставрации.
Но есть и другие вопросы. И это очень важное «но»:
Солнце медными кимвалами било в окна сонных домов и в каждом будило маленькое вздрагивающее небо.
[…] из разреженной молодой листвы вздымался тугой соборный купол с золотым высверком креста.
Работа слизнула майские, точно сластена — капли варенья с блюдца.
По соленому слюдянистому блеску Лилиных зрачков […] Нельсон понял — что-то стряслось.
[героиня в ответ] Провела переспелыми от слез губами по его щеке…
И такое повсетекстно. Дыра в полу не просто дыра, она осклабливается, в чьем-то облике читается затаенная взбрычливость, конфеты сыпятся шелестящим малиновым каскадом.
Эпитетная избыточность и нарочитость портят текст — выдают в нем чрезмерную старательность новичка, страх повториться хоть в одном слове или, не дай бог, что-то не описать. Не знаю, почему редакторы не настояли на сушке, в которой так нуждается текст. Почему не обратили внимание писательницы, что вымученные словесные рюши не красят современные романы (даже романы про искусство), а делают ровно обратное. Фразы не звучат как свежий ручеек красивой мысли, не попадают в сердце с меткостью стрелы Купидона, а падают на голову тяжелым словарем синонимов, над которым они были выстраданы. Неужели до сих пор кто-то думает, что именно такие образные подвыподверты и делают литературу художественной?
Короче, мне очень нравится про что «Парадокс Тесея», но местами кровит из глаз от того, как написано. Пока планирую продолжать — интересно, как там все (вот-вот уже) завяжется и чем дело кончится. Хотя обычно не даю текстам с таким количеством прилагательных шанса. Вот ведь парадокс.
BY Книжная активистка
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from us
