В новом сериале «Преступление и наказание», который, кажется, не понравился никому, кроме меня, есть меж тем несколько вещей, достойных упоминания.
В целом я давний фанат театральных постановок Мирзоева, поэтому и в его фильмах люблю эту театральную условность, долгие паузы, яркие костюмы, актёров, замерших в странных позах, дух артхауса, а в этом конкретном фильме — ещё и долгие блуждания в точно воссозданном выморочном пространстве сна и бреда. То есть примерно всё то, что, как я понимаю, обеспечило сериалу феноменально низкие рейтинги (зритель ждал очевидно чего-то другого: атмосферы триллера, куда более стремительного развития событий или в крайнем случае пиетета и вежливых расшаркиваний перед классиком), — мне как раз близко. Впрочем, даже я предпочла бы, чтобы фильм был чуть менее вязким, кажется, сократи его на треть — было бы лучше.
Кстати, про вежливые расшаркивания, точнее их отсутствие. Недовольная публика уже попеняла режиссёру и сценаристу на то, что прямые цитаты, то есть архаичная речь героев на фоне современных декораций выглядит неорганично. Что внутренние терзания героя они превратили в недвусмысленную шизофрению и разговоры с воображаемым другом-бесом. Теперь, когда вышли последние серии, есть повод повозмущаться, как они смели изменить концовку. Я опять же возмущаться не буду, такой исход выглядит чуть ли не более логичным.
Ещё такое впечатление, что съёмочная группа дала обет не покидать пределов округа Коломна (хотя и дом Раскольникова, и дом Алёны Ивановны расположены по соседству, но не в Коломне), более того, не отходить дальше 300 м от нашего дома, благодаря чему в кадр попала наша помойка, наша баскетбольная площадка и ближайшая к нам заправка на Матисовом острове)).
Много отличных актёрских работ. Мне и Раскольников понравился (поехавший интеллигентный мальчик удался Ивану Янковскому куда лучше, чем афганец Вова Адидас), и вечно-на-грани-нервного-срыва Снигирь, сделавшая из жены Свидригайлова этакую повзрослевшую Настасью Филипповну. Но больше всех поразила Виктория Толстоганова в роли Катерины Ивановны Мармеладовой. Это вообще ключевой для меня персонаж, я шутила как-то, что в хорошие дни я чувствую себя рвущейся всех спасать Катериной Ивановной из «Братьев Карамазовых», а в плохие я Катерина Ивановна из «Преступления и наказания». Замородованная и доведённая до крайней степени отчаяния нищетой и неустроенностью женщина, толкнувшая падчерицу на панель и грызущая себя за это, пытающаяся сохранить среди чудовищного быта (муж пропил последние её чулки) остатки шика, стеной встающая на защиту Сони, когда её обвиняют в воровстве, женщина, чей рассудок в конце концов не выдерживает попыток совместить идеалистические фантазии и неприглядную реальность, где люди могут совершить подлость просто так и не сделать добра, хотя могли бы. Виктория Толстоганова блестяще всё это воплотила. Вот в этой сцене: «Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию скольконибудь и удержать можно было», — просто дыхание замирало от того, как она это сделала. Ну и стишок капитана Лебядкина про таракана, положенный на мотив «Во французской стороне», который Катерина Ивановна с детьми исполняет, прося милостыню — просто шедевр.
Кому бы я порекомендовала посмотреть: любителям театральности и избыточности в кино и незашоренным ценителям текстов Достоевского.
В новом сериале «Преступление и наказание», который, кажется, не понравился никому, кроме меня, есть меж тем несколько вещей, достойных упоминания.
В целом я давний фанат театральных постановок Мирзоева, поэтому и в его фильмах люблю эту театральную условность, долгие паузы, яркие костюмы, актёров, замерших в странных позах, дух артхауса, а в этом конкретном фильме — ещё и долгие блуждания в точно воссозданном выморочном пространстве сна и бреда. То есть примерно всё то, что, как я понимаю, обеспечило сериалу феноменально низкие рейтинги (зритель ждал очевидно чего-то другого: атмосферы триллера, куда более стремительного развития событий или в крайнем случае пиетета и вежливых расшаркиваний перед классиком), — мне как раз близко. Впрочем, даже я предпочла бы, чтобы фильм был чуть менее вязким, кажется, сократи его на треть — было бы лучше.
Кстати, про вежливые расшаркивания, точнее их отсутствие. Недовольная публика уже попеняла режиссёру и сценаристу на то, что прямые цитаты, то есть архаичная речь героев на фоне современных декораций выглядит неорганично. Что внутренние терзания героя они превратили в недвусмысленную шизофрению и разговоры с воображаемым другом-бесом. Теперь, когда вышли последние серии, есть повод повозмущаться, как они смели изменить концовку. Я опять же возмущаться не буду, такой исход выглядит чуть ли не более логичным.
Ещё такое впечатление, что съёмочная группа дала обет не покидать пределов округа Коломна (хотя и дом Раскольникова, и дом Алёны Ивановны расположены по соседству, но не в Коломне), более того, не отходить дальше 300 м от нашего дома, благодаря чему в кадр попала наша помойка, наша баскетбольная площадка и ближайшая к нам заправка на Матисовом острове)).
Много отличных актёрских работ. Мне и Раскольников понравился (поехавший интеллигентный мальчик удался Ивану Янковскому куда лучше, чем афганец Вова Адидас), и вечно-на-грани-нервного-срыва Снигирь, сделавшая из жены Свидригайлова этакую повзрослевшую Настасью Филипповну. Но больше всех поразила Виктория Толстоганова в роли Катерины Ивановны Мармеладовой. Это вообще ключевой для меня персонаж, я шутила как-то, что в хорошие дни я чувствую себя рвущейся всех спасать Катериной Ивановной из «Братьев Карамазовых», а в плохие я Катерина Ивановна из «Преступления и наказания». Замородованная и доведённая до крайней степени отчаяния нищетой и неустроенностью женщина, толкнувшая падчерицу на панель и грызущая себя за это, пытающаяся сохранить среди чудовищного быта (муж пропил последние её чулки) остатки шика, стеной встающая на защиту Сони, когда её обвиняют в воровстве, женщина, чей рассудок в конце концов не выдерживает попыток совместить идеалистические фантазии и неприглядную реальность, где люди могут совершить подлость просто так и не сделать добра, хотя могли бы. Виктория Толстоганова блестяще всё это воплотила. Вот в этой сцене: «Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию скольконибудь и удержать можно было», — просто дыхание замирало от того, как она это сделала. Ну и стишок капитана Лебядкина про таракана, положенный на мотив «Во французской стороне», который Катерина Ивановна с детьми исполняет, прося милостыню — просто шедевр.
Кому бы я порекомендовала посмотреть: любителям театральности и избыточности в кино и незашоренным ценителям текстов Достоевского.
In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market.
from us
