Князь Процент

Какие мистификации молодого Владимира Набокова труднее всего разгадать?

Перечитываем классиков и современников

Эпизод второй. Проза и драматургия Владимира Набокова 1921–1923 годов

Выпуск четвертый. Трагедия «Скитальцы»

Часть вторая. Сюжет трагедии

В прошлый раз мы вспомнили, что молодой В. В. опубликовал «Скитальцев» на внеконкурсной основе – в альманахе «Грани», составитель которого был близким другом отца Набокова – Владимира Дмитриевича.

Такая внеконкурсная основа издания была типичной для Набокова в то время. Вспомним, что рассказ «Нежить» напечатали в политической газете русской эмиграции «Руль», к изданию которой отец молодого писателя, будучи одним из лидеров Конституционно-демократической партии (кадетов), имел непосредственное отношение. Набоковский же перевод повести Ромена Роллана «Кола Брюньон» выходил сперва в том же «Руле», а затем в издательстве «Слово», соучредителем которого был Набоков-старший, а директором – друг последнего Иосиф Гессен.

«Скитальцы» представляют собой неоконченный текст: в заглавии указано, что это трагедия в четырех действиях{1}, тогда как известно лишь первое из них. Спустя два с небольшим года после создания первого действия В. В. хотел написать второе, о чём сообщал своей будущей жене Вере в письме от 8 января 1924-го: «После «Господина Морна» я напишу второе – заключительное – действие «Скитальцев». Вдруг захотелось»{2}.

Таким образом, Набоков за пару лет успел забыть, что в «Скитальцах» должно было быть четыре действия, а не два. Насколько известно, к тексту этой трагедии он не возвращался, зато в марте 1924-го опубликовал стихотворение с аналогичным названием{3}.

«Скитальцы» начинаются с разговора хозяина трактира «Пурпурный пес» Колвила и немолодого купца Стречера. Они обсуждают свои встречи с разбойником, который держит в страхе всю округу. В благодарность за сохраненную жизнь Колвил порой привечает разбойника в своем трактире, где тот общается с юной дочерью хозяина Сильвией, которая романтически влюблена в лиходея и не готова ответить на знаки внимания Стречера.

В тот день в трактире оказывается проезжий. В ходе его беседы с нагрянувшим разбойником выясняется, что они – братья, разлучившиеся семнадцать лет назад. Эрик (странствующий брат), которого Роберт (брат-разбойник) морочит, не давая внятного ответа на вопрос, живы ли их родные, уезжает в направлении дома. Роберт же в запальчивости едва не убивает Колвила, но его прерывает явление спящей Сильвии, которая оказывается лунатиком.

На этом действие «Скитальцев» обрывается.

Как помним, этот текст – предмет мистификации Набокова, который выдал его за перевод первого действия трагедии некоего Вивиана Калмбруда. Как и многие литературные мистификаторы, В. В. включил в текст подсказки, которые могут привести внимательного читателя к разгадке мистификации. Такими подсказками выступают «…завуалированные заимствования из Пушкина и Блока, а также из собственных стихотворений…»{4}.

В числе последних следует упомянуть, прежде всего, стихотворение «Странствия», опубликованное за несколько месяцев до написания «Скитальцев»{5} и пронизанное мотивом многолетних бесплодных путешествий.

Далее, в словах Колвила о «…туманах, туманах и туманах…» и о радужных странах можно увидеть заимствования из начала стихотворения Набокова, написанного на смерть Александра Блока, входившего в десятку любимых авторов петербургской юности В. В.:

«За туманами плыли туманы,

за луной расцветала луна…

Воспевал он лазурные страны,

где поет неземная весна»{6}.

Впрочем, ожидать разгадки этих автореминисценций можно было лишь от немногочисленных тогда постоянных читателей молодого Набокова. Куда вероятнее было, что кто-нибудь зацепится взглядом за отсылки к текстам Пушкина и Блока. Надеюсь, об этих-то отсылках мы и поговорим в следующий раз.

www.group-telegram.com/us/knyazprocent.com/1416

231 viewsКнязь Процент, Mar 13 at 15:31

Какие мистификации молодого Владимира Набокова труднее всего разгадать?

Перечитываем классиков и современников

Эпизод второй. Проза и драматургия Владимира Набокова 1921–1923 годов

Выпуск четвертый. Трагедия «Скитальцы»

Часть вторая. Сюжет трагедии

В прошлый раз мы вспомнили, что молодой В. В. опубликовал «Скитальцев» на внеконкурсной основе – в альманахе «Грани», составитель которого был близким другом отца Набокова – Владимира Дмитриевича.

Такая внеконкурсная основа издания была типичной для Набокова в то время. Вспомним, что рассказ «Нежить» напечатали в политической газете русской эмиграции «Руль», к изданию которой отец молодого писателя, будучи одним из лидеров Конституционно-демократической партии (кадетов), имел непосредственное отношение. Набоковский же перевод повести Ромена Роллана «Кола Брюньон» выходил сперва в том же «Руле», а затем в издательстве «Слово», соучредителем которого был Набоков-старший, а директором – друг последнего Иосиф Гессен.

«Скитальцы» представляют собой неоконченный текст: в заглавии указано, что это трагедия в четырех действиях{1}, тогда как известно лишь первое из них. Спустя два с небольшим года после создания первого действия В. В. хотел написать второе, о чём сообщал своей будущей жене Вере в письме от 8 января 1924-го: «После «Господина Морна» я напишу второе – заключительное – действие «Скитальцев». Вдруг захотелось»{2}.

Таким образом, Набоков за пару лет успел забыть, что в «Скитальцах» должно было быть четыре действия, а не два. Насколько известно, к тексту этой трагедии он не возвращался, зато в марте 1924-го опубликовал стихотворение с аналогичным названием{3}.

«Скитальцы» начинаются с разговора хозяина трактира «Пурпурный пес» Колвила и немолодого купца Стречера. Они обсуждают свои встречи с разбойником, который держит в страхе всю округу. В благодарность за сохраненную жизнь Колвил порой привечает разбойника в своем трактире, где тот общается с юной дочерью хозяина Сильвией, которая романтически влюблена в лиходея и не готова ответить на знаки внимания Стречера.

В тот день в трактире оказывается проезжий. В ходе его беседы с нагрянувшим разбойником выясняется, что они – братья, разлучившиеся семнадцать лет назад. Эрик (странствующий брат), которого Роберт (брат-разбойник) морочит, не давая внятного ответа на вопрос, живы ли их родные, уезжает в направлении дома. Роберт же в запальчивости едва не убивает Колвила, но его прерывает явление спящей Сильвии, которая оказывается лунатиком.

На этом действие «Скитальцев» обрывается.

Как помним, этот текст – предмет мистификации Набокова, который выдал его за перевод первого действия трагедии некоего Вивиана Калмбруда. Как и многие литературные мистификаторы, В. В. включил в текст подсказки, которые могут привести внимательного читателя к разгадке мистификации. Такими подсказками выступают «…завуалированные заимствования из Пушкина и Блока, а также из собственных стихотворений…»{4}.

В числе последних следует упомянуть, прежде всего, стихотворение «Странствия», опубликованное за несколько месяцев до написания «Скитальцев»{5} и пронизанное мотивом многолетних бесплодных путешествий.

Далее, в словах Колвила о «…туманах, туманах и туманах…» и о радужных странах можно увидеть заимствования из начала стихотворения Набокова, написанного на смерть Александра Блока, входившего в десятку любимых авторов петербургской юности В. В.:

«За туманами плыли туманы,

за луной расцветала луна…

Воспевал он лазурные страны,

где поет неземная весна»{6}.

Впрочем, ожидать разгадки этих автореминисценций можно было лишь от немногочисленных тогда постоянных читателей молодого Набокова. Куда вероятнее было, что кто-нибудь зацепится взглядом за отсылки к текстам Пушкина и Блока. Надеюсь, об этих-то отсылках мы и поговорим в следующий раз.

BY Князь Процент