О чем думать под конец дня филолога как ни о том, что произвдение В.Р. Цоя "На кухне" (1981/1982) представляет собой пример неправильного брахиколона.

С праздником коллег и сочувствующих!

На правах дружеской рекламы

Если вы хотите узнать, чем поздний самиздат отличается от классического? Куда в Ленинграде середины 1980-х пойти смотреть/слушать/читать авангардное искусство? Можно ли ему научиться и у кого? Что Анна Каренина сделала с князем Мышкиным (или наоборот)?
Приходите завтра на лекцию Дмитрия Бреслера
«Коллекция песка и воды: самиздат в эпоху перестройки»!

28 мая, 19:00
Пространство «Сообщество», набережная Адмиралтейского канала, д. 2, остров Новая Голландия, здание «Дом 12»

Вход свободный, но надо зарегистрироваться
https://garagemca.timepad.ru/event/3376803/

Дожили, мама!

Сегодня на конференции "Вокруг Бродского" уважаемая коллега Александра Цибуля в докладе о текстах Михаила Ерёмина для детей вполне академически ссылалась на материалы этого скромного канала. А именно на высказанные когда-то наблюдения о том, что адресатом иронии детской пьесы "Слон и Оська" Ерёмина и его друзей, Владимира Уфлянда и Леонида Виноградова может быть Иосиф Бродский.
На этом чудеса не закончились, и Татьяна Львовна Никольская, хорошо знавшая эту компанию, подтвердила, что предположение вполне справедливо, и рассказала, что Уфлянд в своих ребусах в "Костре" не раз зашифровывал имена и даже адреса своих приятелей.

В качестве иллюстрации - портрет троицы драматургов работы Льва Лосева. Слева направо: Ерёмин, Уфлянд и Виноградов. Рисунок из рукописной книги, подаренной Владимиру Уфлянду Лосевым сопровождался подписью "Он написал немало пьес, но потерял к ним интерес". В общем-то вся книга, посвященная жизненному пути Уфлянда, из подобных рисунков и стишков и состояла.
#корги_ФШ

Сайт "Горький" начал публиковать серию интервью с исследователями Второй культуры и литературы самиздата. Благодаря Михаилу Сапрыкину мне удалось оказаться в очень хорошей компании - уже вышло интервью с Елизаветой Гришечкиной, замечательной аспиранткой из Питтсбурга. Кажется, мы с ней говорим о противоположных вещах. Лиза призывает серьезнее использовать (критическую) теорию к текстам неподцензурных авторов, я говорю о важности поиска новых источников, который должен предшествовать теоретическому осмыслению. На самом деле - нет.
Обе реплики о том, что научное исследование должно приносить новое знание, показывать сложность и красоту изучаемого явления. Без релевантной методологии, без понимания социального и исторического контекста, без опоры на архивные источники исследования неофициальной советской культуры начинают буксовать в повторении общих мест. Во многом это связано с обронзовением контркультурного канона, но, times, they are a-changin', и новое поколение исследователей, сохраняя уважительное отношение к своим героям стремиться разобраться в том, что только казалось понятным. Временная и поколенческая дистанция от эпохи самиздата позволяет задвать вопросы по-новому и соответсвтенно получать на них порой неожиданные ответы.
Поэтому мне очень приятно было поговорить и о нашей научно-учебной группе, где мы с коллегами разбираемся в сложно прочерченных границах между официальным и неофициальным.

Работы из предыдущего поста по порядку:
1. Михаил Матюшин. Белая ночь на Балтийском море, 1910.
2. Николай Акимов. Портрет Анны Радловой, 1930-е.
3. Владимир Лебедев. Мясорубка, 1917.
4. Татьяна Глебова. Городской пейзаж с деревьями, 1934.
5. Владимир Гринберг. Велосипедисты на Неве, 1935.
6. Эдуард Криммер. Женщина со снопом, 1929/30.
7. Ольга Гильденбрендт-Арбенина. На набережной. 1935
8. Владимир Стерилигов. В лодке, сер. 1940-х.
9. Наталья Красовская. Городской двор, б/д.
10. Владимир Лебедев. Натурщица, 1929