В письме Антон описывает будни политзаключённого, делится своими мыслями о лишениях и тяготах тюремной жизни, но при этом сохраняет иронию и силу духа.
Он рассказывает о своем желании вырваться из замкнутого круга тюрьмы, мечтая о простых радостях — прогулках в лесу, отдыхе у костра, катании на лыжах и каяках. Однако реальность диктует свои условия: строгий распорядок, грубость системы и ухудшающееся здоровье.
Антон с горькой иронией описывает абсурдность тюремной медицины, где стоматолог решает проблемы радикально, удаляя зубы. Он подмечает, как система лишает людей элементарных прав, отказывая в доступе к фильтрованной воде и нормальной медицинской помощи.
Письмо — это не просто рассказ о быте в СИЗО. Оно о внутренней борьбе, о сохранении человечности и надежды в условиях, где система старается сломить личность. Антон борется за свои права и не теряет способности шутить даже о самых тяжёлых аспектах своего положения.
В письме Антон описывает будни политзаключённого, делится своими мыслями о лишениях и тяготах тюремной жизни, но при этом сохраняет иронию и силу духа.
Он рассказывает о своем желании вырваться из замкнутого круга тюрьмы, мечтая о простых радостях — прогулках в лесу, отдыхе у костра, катании на лыжах и каяках. Однако реальность диктует свои условия: строгий распорядок, грубость системы и ухудшающееся здоровье.
Антон с горькой иронией описывает абсурдность тюремной медицины, где стоматолог решает проблемы радикально, удаляя зубы. Он подмечает, как система лишает людей элементарных прав, отказывая в доступе к фильтрованной воде и нормальной медицинской помощи.
Письмо — это не просто рассказ о быте в СИЗО. Оно о внутренней борьбе, о сохранении человечности и надежды в условиях, где система старается сломить личность. Антон борется за свои права и не теряет способности шутить даже о самых тяжёлых аспектах своего положения.
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from us
