Изобретение сибирского врача
В начале XIX века жители Сибири страдали от эпидемий оспы и сибирской язвы. Основной причиной распространения этих болезней была порченая пища. Поэтому для региона остро встал вопрос: как сохранить продукты свежими на долгое время?
В журнале «Продолжение трудов Императорского вольного экономического общества» за 1792 год ординарный профессор Казанского университета Иван Иванович Эрих опубликовал заметку, в которой описал метод долговременного хранения молока через его замораживание, распространённый в Северной Сибири.
Несмотря на то, что заморозка помогала сохранять полезные свойства молока, этот способ был неудобен для путешественников и солдат. Требовался метод, не зависящий от температуры окружающей среды.
В это время Осип Гаврилович Кричевский, выпускник Санкт-Петербургского генерального сухопутного госпиталя, был направлен врачом в город Нерчинск в Забайкалье. Уже на месте он заметил, что нехватка медиков и дефицит свежих продуктов сильно отражались на здоровье местных жителей. Кричевский сначала открыл небольшую школу, где обучал местных жителей основам медицины, что частично решило проблему нехватки медицинского персонала, однако проблема хранения продуктов оставалась.
В 1802 году, читая журнал Императорского вольного экономического общества, Кричевский наткнулся на заметку Эриха и решил найти альтернативный метод сохранения полезных свойств молока. Он предложил не замораживать молоко, а выпаривать его до такой густоты, которая позволяла бы хранить и транспортировать продукт даже в условиях Сибири.
После недолгих экспериментов ему удалось найти нужный способ. Кричевский описал своё открытие в заметке для того же журнала, но оно осталось почти незамеченным. Тем не менее, его ученики начали распространять метод выпаривания молока по всему Забайкалью.
Кричевский скончался в 1832 году, и, по некоторым данным, вскоре после этого в Петербурге открылась первая в мире компания, которая производила сухое молоко как коммерческий продукт. Технологию, описанную Кричевским, использовал предприниматель по фамилии Дирхофф (или, возможно, Дирчов, но точное произношение его имени остаётся неизвестным из-за отсутствия русскоязычных источников). Первый европейский патент на производство сухого молока был выдан в 1855 году, и с тех пор этот продукт, изобретённый русским врачом, начал распространяться по миру.
В начале XIX века жители Сибири страдали от эпидемий оспы и сибирской язвы. Основной причиной распространения этих болезней была порченая пища. Поэтому для региона остро встал вопрос: как сохранить продукты свежими на долгое время?
В журнале «Продолжение трудов Императорского вольного экономического общества» за 1792 год ординарный профессор Казанского университета Иван Иванович Эрих опубликовал заметку, в которой описал метод долговременного хранения молока через его замораживание, распространённый в Северной Сибири.
Несмотря на то, что заморозка помогала сохранять полезные свойства молока, этот способ был неудобен для путешественников и солдат. Требовался метод, не зависящий от температуры окружающей среды.
В это время Осип Гаврилович Кричевский, выпускник Санкт-Петербургского генерального сухопутного госпиталя, был направлен врачом в город Нерчинск в Забайкалье. Уже на месте он заметил, что нехватка медиков и дефицит свежих продуктов сильно отражались на здоровье местных жителей. Кричевский сначала открыл небольшую школу, где обучал местных жителей основам медицины, что частично решило проблему нехватки медицинского персонала, однако проблема хранения продуктов оставалась.
В 1802 году, читая журнал Императорского вольного экономического общества, Кричевский наткнулся на заметку Эриха и решил найти альтернативный метод сохранения полезных свойств молока. Он предложил не замораживать молоко, а выпаривать его до такой густоты, которая позволяла бы хранить и транспортировать продукт даже в условиях Сибири.
После недолгих экспериментов ему удалось найти нужный способ. Кричевский описал своё открытие в заметке для того же журнала, но оно осталось почти незамеченным. Тем не менее, его ученики начали распространять метод выпаривания молока по всему Забайкалью.
Кричевский скончался в 1832 году, и, по некоторым данным, вскоре после этого в Петербурге открылась первая в мире компания, которая производила сухое молоко как коммерческий продукт. Технологию, описанную Кричевским, использовал предприниматель по фамилии Дирхофф (или, возможно, Дирчов, но точное произношение его имени остаётся неизвестным из-за отсутствия русскоязычных источников). Первый европейский патент на производство сухого молока был выдан в 1855 году, и с тех пор этот продукт, изобретённый русским врачом, начал распространяться по миру.
А вы точно продюсер?
Первая скрытая съемка в истории, вероятно, произошла в Российской Империи. В Ясной Поляне на пленку попал Лев Николаевич Толстой. Запечатлел его один из первых кинопродюсеров дореволюционной России Александр Дранков. Он же стоял за созданием первого художественного фильма, снятого в России.
Энергичный и предприимчивый Дранков давно мечтал снять на пленку великого писателя. В 1908 году широко отмечался юбилей Толстого, и Дранков не мог упустить такой шанс. Толстой категорически отказывался сниматься. Тогда Дранков решил действовать иначе: он укрылся в дощатой уборной парка в Ясной Поляне, поджидая, когда писатель выйдет на ежедневную прогулку. Толстой, ничего не подозревая, спокойно шел по привычному маршруту, и именно в этот момент Дранков запечатлел его, скрытно снимая из своего укрытия.
К удивлению окружающих, когда Толстому показали запись, он не рассердился и даже нашел ее интересной. После этого он согласился позировать и для открытой съемки.
Александр Дранков был одним из самых влиятельных продюсеров в Российской Империи на заре киноиндустрии. В 1908 году он продюсировал первый художественный фильм, снятый на территории России, — «Понизовая вольница».
Дранков был известен своей яркой жизнью и славился как кутило. Он устраивал шикарные вечеринки, на которых рекой текло дорогое шампанское и было много любовниц. Его имя гремело на весь Петербург, а для многих актрис участие в его проектах требовало прохождения «особого кастинга».
После Октябрьской революции Дранков перебрался в Крым, где попытался возродить свою студию, но безуспешно. Во время Гражданской войны он вел дела, о которых ходили разные слухи: якобы организовывал тараканьи бега, снимал фильмы для взрослых и продавал драгоценности. В конце концов он эмигрировал в США.
В Америке Дранков пытался собрать финансирование для фильма о романе Николая II и балерины Матильды Кшесинской, но проект так и не был реализован. Продюсер умер в 1949 году и был похоронен на еврейском кладбище недалеко от Сан-Франциско.
Первая скрытая съемка в истории, вероятно, произошла в Российской Империи. В Ясной Поляне на пленку попал Лев Николаевич Толстой. Запечатлел его один из первых кинопродюсеров дореволюционной России Александр Дранков. Он же стоял за созданием первого художественного фильма, снятого в России.
Энергичный и предприимчивый Дранков давно мечтал снять на пленку великого писателя. В 1908 году широко отмечался юбилей Толстого, и Дранков не мог упустить такой шанс. Толстой категорически отказывался сниматься. Тогда Дранков решил действовать иначе: он укрылся в дощатой уборной парка в Ясной Поляне, поджидая, когда писатель выйдет на ежедневную прогулку. Толстой, ничего не подозревая, спокойно шел по привычному маршруту, и именно в этот момент Дранков запечатлел его, скрытно снимая из своего укрытия.
К удивлению окружающих, когда Толстому показали запись, он не рассердился и даже нашел ее интересной. После этого он согласился позировать и для открытой съемки.
Александр Дранков был одним из самых влиятельных продюсеров в Российской Империи на заре киноиндустрии. В 1908 году он продюсировал первый художественный фильм, снятый на территории России, — «Понизовая вольница».
Дранков был известен своей яркой жизнью и славился как кутило. Он устраивал шикарные вечеринки, на которых рекой текло дорогое шампанское и было много любовниц. Его имя гремело на весь Петербург, а для многих актрис участие в его проектах требовало прохождения «особого кастинга».
После Октябрьской революции Дранков перебрался в Крым, где попытался возродить свою студию, но безуспешно. Во время Гражданской войны он вел дела, о которых ходили разные слухи: якобы организовывал тараканьи бега, снимал фильмы для взрослых и продавал драгоценности. В конце концов он эмигрировал в США.
В Америке Дранков пытался собрать финансирование для фильма о романе Николая II и балерины Матильды Кшесинской, но проект так и не был реализован. Продюсер умер в 1949 году и был похоронен на еврейском кладбище недалеко от Сан-Франциско.
Вот тут та самая съемка Толстого. Смешаны скрытые кадры с теми, на которые писатель давал согласие. https://www.youtube.com/watch?v=rURedKNQ1ws
YouTube
«ЛЕВ ТОЛСТОЙ» Первое видео 1908 года.
Самое известное видео Льва Толстого. Снял Александр Дранков. (1908 год)
Как лидер христианской секты чуть не разрушил Китайскую Империю
Часть 1
Одной из крупнейших катастроф в истории Цинского Китая было Тайпинское восстание. Оно длилось почти 15 лет и охватило значительную территорию на юге страны. Восставшие считали себя христианами, хотя тайпины воспринимали западную веру по-своему, смешав её с элементами даосизма и буддизма. На пике своего влияния тайпины создали собственное государство — Небесное Царство Великого Благоденствия, где проживало около 30 миллионов человек. С большим трудом правительству Цинской династии удалось подавить это восстание, заручившись поддержкой европейских держав, но удар по империи оказался серьёзным.
Главной фигурой восстания был его лидер, Хун Сюцюань. Он искренне верил, что является новым Иисусом, посланным Богом на землю, чтобы привести китайцев к «истинной вере». Судьба Хуна была трагична и полна противоречий. Он родился в бедной семье в провинции Гуандун, принадлежал к этнической группе хакка — меньшинству, которому приходилось нелегко в сравнении с доминирующими ханьцами. Хун проявил выдающиеся умственные способности и стал единственным из всей семьи, кто получил возможность посещать школу. Для людей, подобных Хуну, единственным шансом выбраться из бедности было стать государственным чиновником, что требовало успешной сдачи сложного экзамена по конфуцианской системе. Несмотря на усердную подготовку, Хун проваливал экзамен три года подряд. В отчаянии он наткнулся на трактаты христианских миссионеров и, поддавшись их влиянию, во время болезни увидел в бреду видение: Бог и Иисус Христос якобы поручили ему обратить китайцев в истинную веру. После этого Хун начал проповедовать, сначала среди своих родственников и земляков, а затем и среди всей общины хакка.
В своих проповедях Хун Сюцюань провозглашал равенство всех людей перед Богом, осуждал незаслуженное богатство и критиковал маньчжурскую династию Цин как нелегитимную. В середине XIX века, после поражения в Первой Опиумной войне, Китай находился в состоянии кризиса, а на юге империи усиливались антиманьчжурские настроения. В этой благодатной для протестов обстановке проповеди Хуна о равенстве и справедливости находили отклик у крестьян, недовольных купцов и даже у некоторых солдат имперской армии.
Хун Сюцюань назвал своё государство Небесным Царством Великого Благоденствия. Все, кто вступал в ряды тайпинов, были обязаны продать своё имущество и внести деньги в общий фонд, из которого всё распределялось поровну. Мужчины и женщины жили раздельно, были запрещены азартные игры, алкоголь и тем более опиум. Дисциплина в армии тайпинов была суровой, что позволило им успешно противостоять имперским войскам. Следуя десяти заповедям, тайпины хорошо обращались с местным населением на захваченных территориях, что укрепляло их поддержку среди народа. Вскоре войска Хуна захватили Нанкин, который стал столицей их нового государства, а сам Хун приступил к строительству общества, основанного на его понимании христианского коммунизма.
Часть 1
Одной из крупнейших катастроф в истории Цинского Китая было Тайпинское восстание. Оно длилось почти 15 лет и охватило значительную территорию на юге страны. Восставшие считали себя христианами, хотя тайпины воспринимали западную веру по-своему, смешав её с элементами даосизма и буддизма. На пике своего влияния тайпины создали собственное государство — Небесное Царство Великого Благоденствия, где проживало около 30 миллионов человек. С большим трудом правительству Цинской династии удалось подавить это восстание, заручившись поддержкой европейских держав, но удар по империи оказался серьёзным.
Главной фигурой восстания был его лидер, Хун Сюцюань. Он искренне верил, что является новым Иисусом, посланным Богом на землю, чтобы привести китайцев к «истинной вере». Судьба Хуна была трагична и полна противоречий. Он родился в бедной семье в провинции Гуандун, принадлежал к этнической группе хакка — меньшинству, которому приходилось нелегко в сравнении с доминирующими ханьцами. Хун проявил выдающиеся умственные способности и стал единственным из всей семьи, кто получил возможность посещать школу. Для людей, подобных Хуну, единственным шансом выбраться из бедности было стать государственным чиновником, что требовало успешной сдачи сложного экзамена по конфуцианской системе. Несмотря на усердную подготовку, Хун проваливал экзамен три года подряд. В отчаянии он наткнулся на трактаты христианских миссионеров и, поддавшись их влиянию, во время болезни увидел в бреду видение: Бог и Иисус Христос якобы поручили ему обратить китайцев в истинную веру. После этого Хун начал проповедовать, сначала среди своих родственников и земляков, а затем и среди всей общины хакка.
В своих проповедях Хун Сюцюань провозглашал равенство всех людей перед Богом, осуждал незаслуженное богатство и критиковал маньчжурскую династию Цин как нелегитимную. В середине XIX века, после поражения в Первой Опиумной войне, Китай находился в состоянии кризиса, а на юге империи усиливались антиманьчжурские настроения. В этой благодатной для протестов обстановке проповеди Хуна о равенстве и справедливости находили отклик у крестьян, недовольных купцов и даже у некоторых солдат имперской армии.
Хун Сюцюань назвал своё государство Небесным Царством Великого Благоденствия. Все, кто вступал в ряды тайпинов, были обязаны продать своё имущество и внести деньги в общий фонд, из которого всё распределялось поровну. Мужчины и женщины жили раздельно, были запрещены азартные игры, алкоголь и тем более опиум. Дисциплина в армии тайпинов была суровой, что позволило им успешно противостоять имперским войскам. Следуя десяти заповедям, тайпины хорошо обращались с местным населением на захваченных территориях, что укрепляло их поддержку среди народа. Вскоре войска Хуна захватили Нанкин, который стал столицей их нового государства, а сам Хун приступил к строительству общества, основанного на его понимании христианского коммунизма.
Как лидер христианской секты чуть не разрушил Китайскую Империю
Часть 2
После взятия Нанкина Хун Сюцюань отошёл от дел, погрузившись в религиозные и идеологические размышления, в то время как его государство продолжало существовать. Он отменил рабство и сословные иерархии, провозгласил равенство женщин и мужчин, запретил бинтование ног у девочек и разделил общество на военизированные общины-взводы, состоявшие из 25 семей, руководителей которых избирал народ.
На пике восстания тайпины попытались захватить Пекин, однако их атака провалилась, и это стало переломным моментом. Ушедший от управления Сюцюань вскоре стал свидетелем внутренней борьбы за власть. Экономика государства не справлялась с расходами на военные кампании, налоги пришлось повышать, что вызвало недовольство крестьян. Агрессивное насаждение христианства в интерпретации Хуна, с гонениями на традиционные верования, тоже вызывало раздражение.
Тем временем цинское правительство, оправившись после Второй Опиумной войны, реорганизовало армию и начало вытеснять тайпинов на юг. Европейские державы также обратили внимание на это «странное христианское государство», которое мешало их торговле. Тайпинское восстание, длившееся с 1850 по 1864 год, завершилось осадой Нанкина, во время которой Хун Сюцюань принял яд.
Часть 2
После взятия Нанкина Хун Сюцюань отошёл от дел, погрузившись в религиозные и идеологические размышления, в то время как его государство продолжало существовать. Он отменил рабство и сословные иерархии, провозгласил равенство женщин и мужчин, запретил бинтование ног у девочек и разделил общество на военизированные общины-взводы, состоявшие из 25 семей, руководителей которых избирал народ.
На пике восстания тайпины попытались захватить Пекин, однако их атака провалилась, и это стало переломным моментом. Ушедший от управления Сюцюань вскоре стал свидетелем внутренней борьбы за власть. Экономика государства не справлялась с расходами на военные кампании, налоги пришлось повышать, что вызвало недовольство крестьян. Агрессивное насаждение христианства в интерпретации Хуна, с гонениями на традиционные верования, тоже вызывало раздражение.
Тем временем цинское правительство, оправившись после Второй Опиумной войны, реорганизовало армию и начало вытеснять тайпинов на юг. Европейские державы также обратили внимание на это «странное христианское государство», которое мешало их торговле. Тайпинское восстание, длившееся с 1850 по 1864 год, завершилось осадой Нанкина, во время которой Хун Сюцюань принял яд.
Собачий сёгун
Пятый сёгун Цунаёси был бездетен и в отчаянии обратился к авторитетному буддийскому монахам. Тот объяснил Цунаёси, что он расплачивается за грехи, совершенные в прошлой жизни: скорее всего, в предыдущей реинкарнации он убивал много живых существ. Чтобы искупить грехи прошлой жизни, Цунаёси должен был немедленно полюбить всё живое, особенно собак, так как родился в год этого животного.
Пятый сёгун воспринял это наставление всерьез. Своими указами он запретил издевательства и убийства любых животных. Собаки стали неприкасаемыми: им разрешалось гулять где угодно, даже перед процессией сёгуна (что, кстати, было запрещено для людей). Полиция обязана была охранять собак от угроз со стороны людей, а если кто-то видел собачью драку, он должен был разнимать её, не причиняя вреда дерущимся животным.
Всем жителям сёгуната было запрещено употреблять в пищу мясо животных. Если в каком-либо районе Эдо находили покалеченное животное, наказывались все жители района, их били палками. Если в доме погибала собака, жители стремились скрыть это. Каждая смерть питомца вела к расследованию, по результатам которого некоторые семьи теряли голову.
Цунаёси открыл в Эдо гигантский приют, в котором содержались 40 тысяч животных. Для их прокорма в ближайших районах был введён специальный налог. После смерти сёгуна народ стал называть его «собачьим сёгуном».
Пятый сёгун Цунаёси был бездетен и в отчаянии обратился к авторитетному буддийскому монахам. Тот объяснил Цунаёси, что он расплачивается за грехи, совершенные в прошлой жизни: скорее всего, в предыдущей реинкарнации он убивал много живых существ. Чтобы искупить грехи прошлой жизни, Цунаёси должен был немедленно полюбить всё живое, особенно собак, так как родился в год этого животного.
Пятый сёгун воспринял это наставление всерьез. Своими указами он запретил издевательства и убийства любых животных. Собаки стали неприкасаемыми: им разрешалось гулять где угодно, даже перед процессией сёгуна (что, кстати, было запрещено для людей). Полиция обязана была охранять собак от угроз со стороны людей, а если кто-то видел собачью драку, он должен был разнимать её, не причиняя вреда дерущимся животным.
Всем жителям сёгуната было запрещено употреблять в пищу мясо животных. Если в каком-либо районе Эдо находили покалеченное животное, наказывались все жители района, их били палками. Если в доме погибала собака, жители стремились скрыть это. Каждая смерть питомца вела к расследованию, по результатам которого некоторые семьи теряли голову.
Цунаёси открыл в Эдо гигантский приют, в котором содержались 40 тысяч животных. Для их прокорма в ближайших районах был введён специальный налог. После смерти сёгуна народ стал называть его «собачьим сёгуном».
Сын польского шляхтича, ставший главным прокурором Сталина
Андрей Вышинский происходил из знатного польского дворянского рода. В 1903 году он вступил в меньшевистскую фракцию РСДРП, а вот к большевикам присоединился лишь в 1920 году, уже после Гражданской войны. После Февральской революции его назначили комиссаром Якиманского района Москвы. Будучи комиссаром, он подписал распоряжение о розыске некого В. И. Ленина. Уже тогда его подозревали в шпионаже в пользу Германии.
Эти обстоятельства могли бы поставить крест на его карьере и даже подвергнуть его казни после Октября. Но ни эти грехи, ни происхождения не стали препятствием в карьере. В 1930-е годы Вышинский стал главным обвинителем в громких процессах над видными большевиками. Именно он обличал Бухарина, Зиновьева и других. Причиной такого везения были не только его красноречие и готовность поддерживать обвинения даже по сомнительным делам, но и близкие связи со Сталиным. Вышинский отбывал тюремное заключение в Баку в то же время, что и Сталин.
В отличие от многих партийных функционеров, репрессии обошли Вышинского стороной. И даже смерть вождя не поколебала позиций прокурора. После смерти Сталина Вышинский стал представителем СССР в ООН.
Андрей Вышинский происходил из знатного польского дворянского рода. В 1903 году он вступил в меньшевистскую фракцию РСДРП, а вот к большевикам присоединился лишь в 1920 году, уже после Гражданской войны. После Февральской революции его назначили комиссаром Якиманского района Москвы. Будучи комиссаром, он подписал распоряжение о розыске некого В. И. Ленина. Уже тогда его подозревали в шпионаже в пользу Германии.
Эти обстоятельства могли бы поставить крест на его карьере и даже подвергнуть его казни после Октября. Но ни эти грехи, ни происхождения не стали препятствием в карьере. В 1930-е годы Вышинский стал главным обвинителем в громких процессах над видными большевиками. Именно он обличал Бухарина, Зиновьева и других. Причиной такого везения были не только его красноречие и готовность поддерживать обвинения даже по сомнительным делам, но и близкие связи со Сталиным. Вышинский отбывал тюремное заключение в Баку в то же время, что и Сталин.
В отличие от многих партийных функционеров, репрессии обошли Вышинского стороной. И даже смерть вождя не поколебала позиций прокурора. После смерти Сталина Вышинский стал представителем СССР в ООН.
Самый легендарный вор Средневековой Японии
В эпоху Токугава среди бедняков столицы ходила легенда о благородном разбойнике, который грабил дома богатых и раздавал награбленное бедным. Его называли Нэдзуми Кодзо.
Кодзо был искусным ремесленником, к которому часто обращались за услугами, пока в его жизни не появились азартные игры. Доходов от ремесла стало не хватать, и, чтобы заработать больше, он устроился пожарным. Во время тушения пожаров Кодзо научился ловко забираться на крыши, быстро проникать в дома и прекрасно изучил планировку столичных зданий.
Жажда денег и любви к азарту, подкреплённая этими навыками, привела его к делу всей жизни — ограблению домов.
Кодзо выбирал исключительно богатые усадьбы удельных князей. Но причиной был не классовый гнев, а практический расчёт: такие дома были огромны, богаты на трофеи и, как ни странно, зачастую плохо охранялись (особенно женские покои).
Впервые Кодзо поймали только после 33-го преступления. Однако, притворившись новичком, он отделался лёгким наказанием: его заклеймили и изгнали из Эдо. Он сменил одежду, немного изменил внешность, подкупил нужных людей и вскоре снова вернулся в столицу. Естественно, он продолжил своё прибыльное ремесло.
Когда количество его краж превысило сотню, Нэдзуми стал настолько самоуверен, что начал оставлять на местах преступлений записки: «Привет от Нэдзуми Кодзо». Некоторые усадьбы он умудрялся обокрасть по несколько раз. Легендарного домушника поймали случайно. Во время очередной вылазки он кашлянул из-за приступа хронической астмы, и это выдало его.
На суде удалось доказать его причастность к 150 кражам. За это Нэдзуми был приговорён к 300 смертным казням. Перед казнью его, как было принято в то время, провезли в специальной клетке по улицам столицы. По словам очевидцев, почти весь город собрался, чтобы взглянуть на легенду.
Спустя некоторое время театр кабуки поставил спектакль о благородном воре, который грабит богатых и помогает бедным. Однако в реальности Нэдзуми Кодзо почти всё награбленное проигрывал и пропивал. Этот образ до сих популярен в культуре Японии. Например, в моем любимом Ван Пис был персонаж Ясуи, который был прямой отсылкой на Кодзо.
В эпоху Токугава среди бедняков столицы ходила легенда о благородном разбойнике, который грабил дома богатых и раздавал награбленное бедным. Его называли Нэдзуми Кодзо.
Кодзо был искусным ремесленником, к которому часто обращались за услугами, пока в его жизни не появились азартные игры. Доходов от ремесла стало не хватать, и, чтобы заработать больше, он устроился пожарным. Во время тушения пожаров Кодзо научился ловко забираться на крыши, быстро проникать в дома и прекрасно изучил планировку столичных зданий.
Жажда денег и любви к азарту, подкреплённая этими навыками, привела его к делу всей жизни — ограблению домов.
Кодзо выбирал исключительно богатые усадьбы удельных князей. Но причиной был не классовый гнев, а практический расчёт: такие дома были огромны, богаты на трофеи и, как ни странно, зачастую плохо охранялись (особенно женские покои).
Впервые Кодзо поймали только после 33-го преступления. Однако, притворившись новичком, он отделался лёгким наказанием: его заклеймили и изгнали из Эдо. Он сменил одежду, немного изменил внешность, подкупил нужных людей и вскоре снова вернулся в столицу. Естественно, он продолжил своё прибыльное ремесло.
Когда количество его краж превысило сотню, Нэдзуми стал настолько самоуверен, что начал оставлять на местах преступлений записки: «Привет от Нэдзуми Кодзо». Некоторые усадьбы он умудрялся обокрасть по несколько раз. Легендарного домушника поймали случайно. Во время очередной вылазки он кашлянул из-за приступа хронической астмы, и это выдало его.
На суде удалось доказать его причастность к 150 кражам. За это Нэдзуми был приговорён к 300 смертным казням. Перед казнью его, как было принято в то время, провезли в специальной клетке по улицам столицы. По словам очевидцев, почти весь город собрался, чтобы взглянуть на легенду.
Спустя некоторое время театр кабуки поставил спектакль о благородном воре, который грабит богатых и помогает бедным. Однако в реальности Нэдзуми Кодзо почти всё награбленное проигрывал и пропивал. Этот образ до сих популярен в культуре Японии. Например, в моем любимом Ван Пис был персонаж Ясуи, который был прямой отсылкой на Кодзо.
Всеволода “Большим Гнездом” прозвали так за то, что у него было много детей. Но по сравнению с 11-м сёгуном Токугава Иэнари Всеволод был не таким уж продуктивным. У нашего Всеволода было 12 детей, а у Иэнари — целых 55. Да, от разных женщин, но всё же.
11-й сёгун занял свой пост в 15 лет, но государственными делами он толком не интересовался. Он видел себя скорее символическим правителем, главой всех самураев, а всю текущую работу передал советникам. Как вы понимаете, почти всё своё время он тратил на детей: их "производство" и воспитание.
Помимо жены, у Иэнари было как минимум 40 наложниц, которых он регулярно выбирал. Сёгун вообще любил жить на широкую ногу.
Он обожал пышные церемонии и дорогие подарки для своих любимых девушек.
Подсчитано, что на удовлетворение его желаний ежегодно тратилось в полтора раза больше средств, чем вся страна собирала налогами во времена правления его предшественника. Когда деньги заканчивались, сёгун инициировал денежную реформу, чтобы временно покрыть недостачу.
За время его правления женское население замка Эдо увеличилось в два с половиной раза — почти до 2000 девушек.
11-й сёгун занял свой пост в 15 лет, но государственными делами он толком не интересовался. Он видел себя скорее символическим правителем, главой всех самураев, а всю текущую работу передал советникам. Как вы понимаете, почти всё своё время он тратил на детей: их "производство" и воспитание.
Помимо жены, у Иэнари было как минимум 40 наложниц, которых он регулярно выбирал. Сёгун вообще любил жить на широкую ногу.
Он обожал пышные церемонии и дорогие подарки для своих любимых девушек.
Подсчитано, что на удовлетворение его желаний ежегодно тратилось в полтора раза больше средств, чем вся страна собирала налогами во времена правления его предшественника. Когда деньги заканчивались, сёгун инициировал денежную реформу, чтобы временно покрыть недостачу.
За время его правления женское население замка Эдо увеличилось в два с половиной раза — почти до 2000 девушек.
Человек, влюблённый в античность
Никколо Никколи (ок. 1365–1437) - первенец флорентийского торговца шерстью Бартоломео Никколи. Его брат Якопо стал дипломатом и доктором права, а сам Никколо, хотя и начинал как успешный купец, оставил торговлю ради страсти к книгам и античной культуре.
О его образовании известно немного. Предполагают, что он учился у известных интеллектуалов своего времени, таких как Луиджи Марсилли и Колуччо Салютати. Уже к концу XIV века Никколи увлёкся античными рукописями, самостоятельно переписывал книги и постепенно начал собирать свою библиотеку.
Путешествия по Италии и дружба с гуманистами сформировали его мировоззрение. Он был гуманистом, но немного необычным. Он не писал масштабных трудов, предпочитая вкладывать свои усилия и средства в поддержку искусства и науки. На собственные деньги он приглашал мастеров и приобретал ценнейшие книги. Его сравнивали с древнеримским Меценатом за вклад в развитие гуманистической культуры.
Никколи не просто изучал античность, он буквально жил ею. Его дом был оформлен в древнеримском стиле, он носил одежду, напоминающую тогу, и даже трапезничал, следуя римским традициям.
Было благородным удовольствием смотреть на него за столом, таким он был античным
— вспоминал Бастиано да Бистиччи.
Его требовательность к языковой и исторической точности вызывала восхищение и споры. Например, Никколо отказывался читать Данте из-за того, что тот, по его мнению, ошибался в описании Вергилия и Катона. Он был уверен, что классический латинский язык Вергилия и Цицерона не может быть заменён творениями на «народном» итальянском языке.
К концу своей жизни Никколо собрал крупнейшую коллекцию рукописей во Флоренции — около 800 кодексов, из которых 100 были на греческом языке. Он завещал её монастырю Сан-Марко, но с одним условием: она должна быть доступна для всех.
Козимо Медичи, друг Никколо и покровитель гуманистов, реализовал его мечту, превратив коллекцию в первую общественную библиотеку Европы. Для защиты книг был установлен строгий порядок: раз в год проводилась инвентаризация, а недостающие книги восстанавливались монастырскими монахами.
прикрепленное изображение: Рукопись поэмы «О природе вещей» Лукреция, каллиграфически переписанная Н. Никколи в 1417 году.
Никколо Никколи (ок. 1365–1437) - первенец флорентийского торговца шерстью Бартоломео Никколи. Его брат Якопо стал дипломатом и доктором права, а сам Никколо, хотя и начинал как успешный купец, оставил торговлю ради страсти к книгам и античной культуре.
О его образовании известно немного. Предполагают, что он учился у известных интеллектуалов своего времени, таких как Луиджи Марсилли и Колуччо Салютати. Уже к концу XIV века Никколи увлёкся античными рукописями, самостоятельно переписывал книги и постепенно начал собирать свою библиотеку.
Путешествия по Италии и дружба с гуманистами сформировали его мировоззрение. Он был гуманистом, но немного необычным. Он не писал масштабных трудов, предпочитая вкладывать свои усилия и средства в поддержку искусства и науки. На собственные деньги он приглашал мастеров и приобретал ценнейшие книги. Его сравнивали с древнеримским Меценатом за вклад в развитие гуманистической культуры.
Никколи не просто изучал античность, он буквально жил ею. Его дом был оформлен в древнеримском стиле, он носил одежду, напоминающую тогу, и даже трапезничал, следуя римским традициям.
Было благородным удовольствием смотреть на него за столом, таким он был античным
— вспоминал Бастиано да Бистиччи.
Его требовательность к языковой и исторической точности вызывала восхищение и споры. Например, Никколо отказывался читать Данте из-за того, что тот, по его мнению, ошибался в описании Вергилия и Катона. Он был уверен, что классический латинский язык Вергилия и Цицерона не может быть заменён творениями на «народном» итальянском языке.
К концу своей жизни Никколо собрал крупнейшую коллекцию рукописей во Флоренции — около 800 кодексов, из которых 100 были на греческом языке. Он завещал её монастырю Сан-Марко, но с одним условием: она должна быть доступна для всех.
Козимо Медичи, друг Никколо и покровитель гуманистов, реализовал его мечту, превратив коллекцию в первую общественную библиотеку Европы. Для защиты книг был установлен строгий порядок: раз в год проводилась инвентаризация, а недостающие книги восстанавливались монастырскими монахами.
прикрепленное изображение: Рукопись поэмы «О природе вещей» Лукреция, каллиграфически переписанная Н. Никколи в 1417 году.
Япония, женщина и власть
В китайских летописях, датируемых III веком н. э., упоминается одна из самых загадочных фигур в ранней истории Японии — королева Пимику (или Химико). Она управляла страной Яматай и смогла объединить 30 воюющих кланов, используя не только политическую мудрость, но и шаманские способности. Это сделало ее одновременно верховной правительницей и духовной лидером своего народа.
Пимику выделялась не только своей уникальной ролью в политике, но и образом жизни. Она не вступала в брак и жила в строго охраняемом дворце в окружении свиты из тысячи служанок. Взаимодействие с народом было ограничено: приказы королевы передавал ее младший брат, выступавший посредником между Пимику и подданными. Такой уклад подчеркивал сакральный статус правительницы, чьи решения воспринимались как воля богов.
Мацуригото, древнее понятие, объединяющее управление и религиозную практику, ясно иллюстрирует устройство ранней японской власти. Ритуальная и политическая функции власти часто дополняли друг друга, и женщины, обладавшие шаманскими способностями, играли центральную роль в управлении. Однако они часто разделяли полномочия с мужчинами, будь то супруги или братья.
Исторические хроники династии Вэй сообщают, что в 238 году Пимику отправила посольство ко двору китайского императора с богатыми подношениями, включая рабов и узорчатые ткани. В ответ она была признана «Королевой Ва, дружественной Вэй» и получила золотую печать, символизирующую дипломатическое признание.
Этот акт подчеркнул политическую дальновидность Пимику, сумевшей укрепить статус Яматая на международной арене.
После смерти Пимику была погребена в «великом кургане», где вместе с ней похоронили более ста слуг, принесенных в жертву. Это подчеркивает значение королевы как фигуры, связанной с духовным миром. Место расположения государства Яматая остается спорным: историки не пришли к единому мнению, находилось ли оно на Кюсю или в регионе Кинай.
Интересно, что первая японская историческая хроника не упоминает ни Пимику, ни Яматай. Причина, вероятно, кроется в том, что королева не принадлежала к правящей династии Ямато, чьи представители впоследствии легитимизировали свою власть, отодвинув Пимику на периферию исторической памяти.
Королева-шаманка стала предшественницей традиции, в которой женщины нередко становились духовными лидерами, а мужчины сосредотачивались на политических функциях. Эта модель нашла отражение и в японской мифологии, где божественная пара Идзанаги и Идзанами олицетворяет равновесие гендеров.
С усилением влияния конфуцианства и китайской государственной системы женщины всё реже занимали центральные посты.
В китайских летописях, датируемых III веком н. э., упоминается одна из самых загадочных фигур в ранней истории Японии — королева Пимику (или Химико). Она управляла страной Яматай и смогла объединить 30 воюющих кланов, используя не только политическую мудрость, но и шаманские способности. Это сделало ее одновременно верховной правительницей и духовной лидером своего народа.
Пимику выделялась не только своей уникальной ролью в политике, но и образом жизни. Она не вступала в брак и жила в строго охраняемом дворце в окружении свиты из тысячи служанок. Взаимодействие с народом было ограничено: приказы королевы передавал ее младший брат, выступавший посредником между Пимику и подданными. Такой уклад подчеркивал сакральный статус правительницы, чьи решения воспринимались как воля богов.
Мацуригото, древнее понятие, объединяющее управление и религиозную практику, ясно иллюстрирует устройство ранней японской власти. Ритуальная и политическая функции власти часто дополняли друг друга, и женщины, обладавшие шаманскими способностями, играли центральную роль в управлении. Однако они часто разделяли полномочия с мужчинами, будь то супруги или братья.
Исторические хроники династии Вэй сообщают, что в 238 году Пимику отправила посольство ко двору китайского императора с богатыми подношениями, включая рабов и узорчатые ткани. В ответ она была признана «Королевой Ва, дружественной Вэй» и получила золотую печать, символизирующую дипломатическое признание.
Этот акт подчеркнул политическую дальновидность Пимику, сумевшей укрепить статус Яматая на международной арене.
После смерти Пимику была погребена в «великом кургане», где вместе с ней похоронили более ста слуг, принесенных в жертву. Это подчеркивает значение королевы как фигуры, связанной с духовным миром. Место расположения государства Яматая остается спорным: историки не пришли к единому мнению, находилось ли оно на Кюсю или в регионе Кинай.
Интересно, что первая японская историческая хроника не упоминает ни Пимику, ни Яматай. Причина, вероятно, кроется в том, что королева не принадлежала к правящей династии Ямато, чьи представители впоследствии легитимизировали свою власть, отодвинув Пимику на периферию исторической памяти.
Королева-шаманка стала предшественницей традиции, в которой женщины нередко становились духовными лидерами, а мужчины сосредотачивались на политических функциях. Эта модель нашла отражение и в японской мифологии, где божественная пара Идзанаги и Идзанами олицетворяет равновесие гендеров.
С усилением влияния конфуцианства и китайской государственной системы женщины всё реже занимали центральные посты.
Вы, наверное, слышали о грозном шефе жандармов Александре Бенкендорфе? Так вот, у него была не менее грозная, но при этом удивительно сообразительная и влиятельная сестра — Дарья.
Дарья Бенкендорф вышла замуж за военного министра Христофора Ливена. По службе мужа она пожила в нескольких европейских столицах, и везде проявляла свои выдающиеся способности к налаживанию связей.
В Лондоне Дарья стала настоящей светской львицей. Она держала салон, который с радостью посещала вся британская аристократия. Сложно сосчитать, сколько английских секретов, больших и малых, она выведала для российской короны.
Дарья была частой гостьей во дворце английского короля Георга IV, а ее портрет даже висел в его личных покоях. По всей видимости, по личному указанию русского императора Дарья сблизилась с австрийским канцлером Меттернихом. Их отношения продолжались более 10 лет и в основном развивались через переписку. Специально для этой связи был налажен канал, контролируемый русским министром иностранных дел и самим царем.
После Лондона Ливен некоторое время жила в Петербурге, а позже переехала в Париж. И там Дарья Христофоровна развернула активную деятельность: ее салон быстро стал одним из самых популярных в столице.
Ее главным шпионско-дипломатическим успехом стало сближение с влиятельным французским премьер-министром Франсуа Гизо. Во время Крымской войны именно через Дарью поддерживалась связь между Россией и Францией
Дарья Бенкендорф вышла замуж за военного министра Христофора Ливена. По службе мужа она пожила в нескольких европейских столицах, и везде проявляла свои выдающиеся способности к налаживанию связей.
В Лондоне Дарья стала настоящей светской львицей. Она держала салон, который с радостью посещала вся британская аристократия. Сложно сосчитать, сколько английских секретов, больших и малых, она выведала для российской короны.
Дарья была частой гостьей во дворце английского короля Георга IV, а ее портрет даже висел в его личных покоях. По всей видимости, по личному указанию русского императора Дарья сблизилась с австрийским канцлером Меттернихом. Их отношения продолжались более 10 лет и в основном развивались через переписку. Специально для этой связи был налажен канал, контролируемый русским министром иностранных дел и самим царем.
После Лондона Ливен некоторое время жила в Петербурге, а позже переехала в Париж. И там Дарья Христофоровна развернула активную деятельность: ее салон быстро стал одним из самых популярных в столице.
Ее главным шпионско-дипломатическим успехом стало сближение с влиятельным французским премьер-министром Франсуа Гизо. Во время Крымской войны именно через Дарью поддерживалась связь между Россией и Францией
Это произошло в 1679 году. В княжестве Тоттори в семье потомственных самураев вырос наследник — статный, красивый и буйный юноша по имени Хираи Гомпати.
С ранних лет он выделялся среди сверстников: виртуозно играл в мяч, обладал выдающейся физической силой и неизменно побеждал в учебных поединках.
В 17 лет Гомпати впервые лишил человека жизни. Жертвой стал сослуживец его отца, и причиной убийства послужил бытовой конфликт. Чтобы избежать наказания, юноша бежал в Эдо. У него не было ни денег, ни имущества, но был меч и навыки. По пути в столицу, чтобы добыть средства к существованию, он убил немало людей, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.
В Эдо молодого самурая быстро заметили и приняли на службу в один из местных кланов. Его жалование росло, и он стал завсегдатаем весёлого квартала Ёсивара. Все заработанное Хираи тратил на выпивку и женщин.
Казалось, жизнь наладилась, но однажды на улице он встретил Комурасаки — прекрасную ойран. Её клиентами были удельные князья и богатейшие купцы. Даже с неплохим по меркам Эдо жалованием Гомпати не мог позволить себе её общество. Чтобы провести с ней хотя бы одну ночь, ему пришлось бы голодать целый год.
Однако желание быть рядом с Комурасаки толкнуло юношу на тёмный путь: он начал заниматься разбоем. По ночам Хираи выходил на улицы, чтобы добывать деньги с помощью меча. Первая встреча с ойран быстро переросла во взаимную страсть. Ради того, чтобы продолжать встречаться с любимой, он продолжал нападать на людей. К моменту, когда его объявили в розыск, от руки Гомпати погибло уже 132 человека.
Его схватили, но он сумел бежать, чтобы последний раз увидеться с Комурасаки. На этой встрече он оставил ей расписку о разрыве отношений — в Японии эпохи Токугава это был важный жест. Если преступника казнили, под удар могли попасть и его близкие. Однако ойран отказалась принять расписку и поклялась последовать за возлюбленным на тот свет.
Вскоре Хираи Гомпати снова поймали и казнили на кресте в тюрьме Синагава. Особыми преступников хоронили тайно, без опознавательных знаков, но Комурасаки сумела найти его могилу. Как и обещала, она вонзила себе в горло нож.
В буддизме есть учение, согласно которому возлюбленные могут встретиться после смерти.
Интересно, встретились ли они?
С ранних лет он выделялся среди сверстников: виртуозно играл в мяч, обладал выдающейся физической силой и неизменно побеждал в учебных поединках.
В 17 лет Гомпати впервые лишил человека жизни. Жертвой стал сослуживец его отца, и причиной убийства послужил бытовой конфликт. Чтобы избежать наказания, юноша бежал в Эдо. У него не было ни денег, ни имущества, но был меч и навыки. По пути в столицу, чтобы добыть средства к существованию, он убил немало людей, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.
В Эдо молодого самурая быстро заметили и приняли на службу в один из местных кланов. Его жалование росло, и он стал завсегдатаем весёлого квартала Ёсивара. Все заработанное Хираи тратил на выпивку и женщин.
Казалось, жизнь наладилась, но однажды на улице он встретил Комурасаки — прекрасную ойран. Её клиентами были удельные князья и богатейшие купцы. Даже с неплохим по меркам Эдо жалованием Гомпати не мог позволить себе её общество. Чтобы провести с ней хотя бы одну ночь, ему пришлось бы голодать целый год.
Однако желание быть рядом с Комурасаки толкнуло юношу на тёмный путь: он начал заниматься разбоем. По ночам Хираи выходил на улицы, чтобы добывать деньги с помощью меча. Первая встреча с ойран быстро переросла во взаимную страсть. Ради того, чтобы продолжать встречаться с любимой, он продолжал нападать на людей. К моменту, когда его объявили в розыск, от руки Гомпати погибло уже 132 человека.
Его схватили, но он сумел бежать, чтобы последний раз увидеться с Комурасаки. На этой встрече он оставил ей расписку о разрыве отношений — в Японии эпохи Токугава это был важный жест. Если преступника казнили, под удар могли попасть и его близкие. Однако ойран отказалась принять расписку и поклялась последовать за возлюбленным на тот свет.
Вскоре Хираи Гомпати снова поймали и казнили на кресте в тюрьме Синагава. Особыми преступников хоронили тайно, без опознавательных знаков, но Комурасаки сумела найти его могилу. Как и обещала, она вонзила себе в горло нож.
В буддизме есть учение, согласно которому возлюбленные могут встретиться после смерти.
Интересно, встретились ли они?
Королева куртизанок времен Ренессанса.
В Италии XV века существовала особая каста женщин, которых называли «честными куртизанками». Эти дамы находились на полном содержании одного или нескольких уважаемых покровителей и жили в достатке.
Главное, что отличало «честных куртизанок» от остальных, была их образованность и умение поддерживать интеллектуальную беседу.
В ту эпоху «честные» куртизанки были единственными итальянскими женщинами, которым дозволялось получать хотя бы минимальное образование.
Настоящей легендой Ренессансного Рима стала девушка по имени Империя Коньяти. Среди её поклонников были поэты, художники, банкиры и даже епископы. Ей посвящали стихи и картины, дарили роскошные подарки, а её поклонники нередко вызывали друг друга на дуэли из-за ревности.
Её соседом и близким другом (а возможно, и больше чем другом) был сам Рафаэль. Считается, что на некоторых его картинах и фресках (например, на таких, как /показать изображения) запечатлён образ Империи.
Империю похоронили с почестями, а на её надгробии выгравировали слова: «Империя, римская куртизанка, достойная великого имени, пример редкой красоты».
В Италии XV века существовала особая каста женщин, которых называли «честными куртизанками». Эти дамы находились на полном содержании одного или нескольких уважаемых покровителей и жили в достатке.
Главное, что отличало «честных куртизанок» от остальных, была их образованность и умение поддерживать интеллектуальную беседу.
В ту эпоху «честные» куртизанки были единственными итальянскими женщинами, которым дозволялось получать хотя бы минимальное образование.
Настоящей легендой Ренессансного Рима стала девушка по имени Империя Коньяти. Среди её поклонников были поэты, художники, банкиры и даже епископы. Ей посвящали стихи и картины, дарили роскошные подарки, а её поклонники нередко вызывали друг друга на дуэли из-за ревности.
Её соседом и близким другом (а возможно, и больше чем другом) был сам Рафаэль. Считается, что на некоторых его картинах и фресках (например, на таких, как /показать изображения) запечатлён образ Империи.
Империю похоронили с почестями, а на её надгробии выгравировали слова: «Империя, римская куртизанка, достойная великого имени, пример редкой красоты».
1926 год стал поворотным для корейского кинематографа: на экраны вышел фильм «Ариран», который стал первой коммерчески успешной корейской кинокартиной. За первый год проката фильм собрал более миллиона зрителей — результат, впечатляющий даже по современным меркам.
Создатель «Арирана», На Ун-гю, заслуженно считается отцом современного корейского кино. На момент выхода фильма ему было всего 24 года, но за плечами уже была насыщенная жизнь. Родившись в Хверёне (ныне территория Северной Кореи), он в юности примкнул к отряду партизанского командира Хон Пом-до, который боролся с японскими колонизаторами в Маньчжурии. Позже На Ун-гю оказался в России, переживавшей Гражданскую войну, а вернувшись на родину, отбывал срок в японской тюрьме как политический заключённый.
После освобождения он увлёкся кинематографом и в 1926 году приступил к созданию «Арирана». Хотя официально режиссёром значился японский кинематографист, На Ун-гю был ключевой фигурой проекта: он стал автором сценария, продюсером и исполнителем главной роли. Фильм рассказывал о сложностях жизни в колониальной корейской деревне и первых шагах корейской интеллигенции, что нашло горячий отклик у зрителей.
«Ариран» стал сенсацией. Оглушительный успех фильма продемонстрировал, что корейское кино может быть и коммерчески успешным, вдохновив других кинодеятелей на новые проекты. Сам На Ун-гю продолжал активно работать в индустрии до своей смерти в 1937 году, оставив значительный след как актёр и режиссёр.
Создатель «Арирана», На Ун-гю, заслуженно считается отцом современного корейского кино. На момент выхода фильма ему было всего 24 года, но за плечами уже была насыщенная жизнь. Родившись в Хверёне (ныне территория Северной Кореи), он в юности примкнул к отряду партизанского командира Хон Пом-до, который боролся с японскими колонизаторами в Маньчжурии. Позже На Ун-гю оказался в России, переживавшей Гражданскую войну, а вернувшись на родину, отбывал срок в японской тюрьме как политический заключённый.
После освобождения он увлёкся кинематографом и в 1926 году приступил к созданию «Арирана». Хотя официально режиссёром значился японский кинематографист, На Ун-гю был ключевой фигурой проекта: он стал автором сценария, продюсером и исполнителем главной роли. Фильм рассказывал о сложностях жизни в колониальной корейской деревне и первых шагах корейской интеллигенции, что нашло горячий отклик у зрителей.
«Ариран» стал сенсацией. Оглушительный успех фильма продемонстрировал, что корейское кино может быть и коммерчески успешным, вдохновив других кинодеятелей на новые проекты. Сам На Ун-гю продолжал активно работать в индустрии до своей смерти в 1937 году, оставив значительный след как актёр и режиссёр.
Я понял, что знаю о Фаине Раневской совсем мало. Видел отдельные эпизоды с её участием, читал фейковые цитаты и восхищался её остроумием, но особо не углублялся в то, каким человеком она была. Немного почитал её биографию и я нашел несколько интересных фактов, которыми хочу поделиться.
Настоящая фамилия Фаины Раневской — Фельдман, а псевдоним она выбрала в честь героини из пьесы Чехова «Вишневый сад». Очевидно, конечно, но я не думал, что это псевдоним.
Она родилась в обеспеченной еврейской семье, но, когда выбрала актёрскую карьеру, её отец разорвал с ней все отношения. После этого Фаина пыталась поступить в несколько театральных школ, но проваливала экзамены. В итоге ей пришлось учиться в частной студии за деньги.
В столичных театрах ей места не нашлось, поэтому в 1915 году она начала карьеру актрисы в провинциальном театре Керчи. Позже Раневская более 25 лет проработала в Театре Моссовета, где однажды спасла карьеру молодого Владимира Высоцкого. Как-то Высоцкий пропал, увлёкся разгульной жизнью и перестал выходить на работу. Авторитета Фаины Георгиевны хватило, чтобы перспективного актёра не уволили.
Парадоксально, но одна из самых известных актрис советского кино играла только второстепенные или эпизодические роли.
Всю жизнь легендарная актриса оставалась незамужней. На склоне лет её главным другом стал пёс по кличке Мальчик.
Настоящая фамилия Фаины Раневской — Фельдман, а псевдоним она выбрала в честь героини из пьесы Чехова «Вишневый сад». Очевидно, конечно, но я не думал, что это псевдоним.
Она родилась в обеспеченной еврейской семье, но, когда выбрала актёрскую карьеру, её отец разорвал с ней все отношения. После этого Фаина пыталась поступить в несколько театральных школ, но проваливала экзамены. В итоге ей пришлось учиться в частной студии за деньги.
В столичных театрах ей места не нашлось, поэтому в 1915 году она начала карьеру актрисы в провинциальном театре Керчи. Позже Раневская более 25 лет проработала в Театре Моссовета, где однажды спасла карьеру молодого Владимира Высоцкого. Как-то Высоцкий пропал, увлёкся разгульной жизнью и перестал выходить на работу. Авторитета Фаины Георгиевны хватило, чтобы перспективного актёра не уволили.
Парадоксально, но одна из самых известных актрис советского кино играла только второстепенные или эпизодические роли.
Всю жизнь легендарная актриса оставалась незамужней. На склоне лет её главным другом стал пёс по кличке Мальчик.
С него началась Япония
К концу VI века государство Ямато, располагавшееся на территории современной Японии, переживало период трансформации, в ходе которого формировалась централизованная власть, способная подчинить местные кланы. Одним из ключевых игроков в политике этого времени стал клан Сога, обладавший значительным влиянием благодаря своему богатству, связям с буддизмом и стратегическим бракам с императорской семьей.
Клану Сога приписывают корейские корни. Сога контролировали земли в долине Асука на равнине Кинай — важной политической и культурной области того времени. На пике своего влияния они поддерживали свою власть через династические браки: так, Суйко (554–628), представительница этого клана, стала женой императора Бидацу (538–585). После его смерти началась борьба между кланами Сога и Мононобэ, каждый из которых продвигал своего кандидата на престол. Победив в этой борьбе, Сога обеспечили назначение Суйко правящей императрицей в 592 году.
Суйко правила до 628 года, но фактическое управление государством осуществлял её племянник и регент Сётоку (Умаядо, 574–622). Этот период стал ключевым для процесса централизации власти в Ямато и культурной интеграции китайских идей. Под их руководством были предприняты важные шаги: в 594 году был издан указ, провозглашавший поддержку буддизма, который к тому времени становился инструментом объединения общества. В 600 году Суйко и Сётоку установили дипломатические отношения с китайской династией Суй, что заложило основу для культурного обмена.
Примером заимствования китайской системы управления стала введённая в 603 году ранговая система 12 чинов, различавшихся цветом одежды. Эти реформы, хотя и декларировали отход от доминирования наследственной аристократии, на деле лишь дополняли существующую систему знатных титулов, связанных с происхождением.
Самым выдающимся достижением этого времени стало создание первой японской «конституции» — документа из 17 статей (604 год).
Этот текст сочетал буддийские и конфуцианские ценности, подчёркивая важность гармонии, коллективных решений и верности правителю. Документ критиковал фракционную раздробленность общества и провозглашал необходимость соблюдения моральных принципов в управлении. Например, одна из статей утверждала, что для эффективного правления важно избегать конфликтов и находить согласие, а другая подчёркивала, что служащие должны подчиняться указаниям правителя, так как их отношения сравнимы с гармонией Неба и Земли.
Сётоку, помимо политических достижений, играл важную роль в развитии буддизма, оставив комментарии к сутрам, которые укрепили его авторитет как духовного лидера. Со временем он стал культовой фигурой, связанной с защитой буддийской религии и императорской власти. Легенды изображают его как мудрого и сострадательного человека: одна из них рассказывает о его встрече с Бодхидхармой (Дарумой), где Сётоку проявил необычайное сочувствие к нищему монаху, распознав в нём святого.
Сётоку также считается основоположником японской национальной идентичности: в 607 году он направил письмо китайскому императору, где впервые назвал Ямато страной восходящего солнца («Нихон»), что остаётся официальным названием Японии до сих пор. Этот шаг символизировал новый этап самосознания государства, стремившегося к самостоятельности и статусу равного партнёра на международной арене.
К концу VI века государство Ямато, располагавшееся на территории современной Японии, переживало период трансформации, в ходе которого формировалась централизованная власть, способная подчинить местные кланы. Одним из ключевых игроков в политике этого времени стал клан Сога, обладавший значительным влиянием благодаря своему богатству, связям с буддизмом и стратегическим бракам с императорской семьей.
Клану Сога приписывают корейские корни. Сога контролировали земли в долине Асука на равнине Кинай — важной политической и культурной области того времени. На пике своего влияния они поддерживали свою власть через династические браки: так, Суйко (554–628), представительница этого клана, стала женой императора Бидацу (538–585). После его смерти началась борьба между кланами Сога и Мононобэ, каждый из которых продвигал своего кандидата на престол. Победив в этой борьбе, Сога обеспечили назначение Суйко правящей императрицей в 592 году.
Суйко правила до 628 года, но фактическое управление государством осуществлял её племянник и регент Сётоку (Умаядо, 574–622). Этот период стал ключевым для процесса централизации власти в Ямато и культурной интеграции китайских идей. Под их руководством были предприняты важные шаги: в 594 году был издан указ, провозглашавший поддержку буддизма, который к тому времени становился инструментом объединения общества. В 600 году Суйко и Сётоку установили дипломатические отношения с китайской династией Суй, что заложило основу для культурного обмена.
Примером заимствования китайской системы управления стала введённая в 603 году ранговая система 12 чинов, различавшихся цветом одежды. Эти реформы, хотя и декларировали отход от доминирования наследственной аристократии, на деле лишь дополняли существующую систему знатных титулов, связанных с происхождением.
Самым выдающимся достижением этого времени стало создание первой японской «конституции» — документа из 17 статей (604 год).
Этот текст сочетал буддийские и конфуцианские ценности, подчёркивая важность гармонии, коллективных решений и верности правителю. Документ критиковал фракционную раздробленность общества и провозглашал необходимость соблюдения моральных принципов в управлении. Например, одна из статей утверждала, что для эффективного правления важно избегать конфликтов и находить согласие, а другая подчёркивала, что служащие должны подчиняться указаниям правителя, так как их отношения сравнимы с гармонией Неба и Земли.
Сётоку, помимо политических достижений, играл важную роль в развитии буддизма, оставив комментарии к сутрам, которые укрепили его авторитет как духовного лидера. Со временем он стал культовой фигурой, связанной с защитой буддийской религии и императорской власти. Легенды изображают его как мудрого и сострадательного человека: одна из них рассказывает о его встрече с Бодхидхармой (Дарумой), где Сётоку проявил необычайное сочувствие к нищему монаху, распознав в нём святого.
Сётоку также считается основоположником японской национальной идентичности: в 607 году он направил письмо китайскому императору, где впервые назвал Ямато страной восходящего солнца («Нихон»), что остаётся официальным названием Японии до сих пор. Этот шаг символизировал новый этап самосознания государства, стремившегося к самостоятельности и статусу равного партнёра на международной арене.
Дважды императрица, монах и побочная ветвь
В 749 году, после 25 лет правления, японский император Сёму отрекся от престола. Он стал первым буддийским монахом среди бывших правителей. Поскольку у него не было подходящего наследника мужского пола, а его супруга Комё не могла занять трон из-за того, что не принадлежала к императорскому роду, Сёму назначил своей наследницей свою 21-летнюю дочь Комё.
Дочь правила дважды: как императрица Кокэн с 749 по 758 год и как императрица Сётоку с 764 по 770 год. Кстати, японские императоры до сих пор принимают новое имя, когда восходят на престол.
При дворе многие осуждали выбор императора. В 757 году был раскрыт заговор более 450 придворных против императрицы. Кокэн, чтобы такая история не повторилась, покинула свой пост в 758 году. Она уступила своему приемному сыну, который был наречен императором Дзюннином.
В 761 году, когда Кокэн находилась в отставке, ее вылечил от болезни харизматичный монах по имени Докё, выходец из провинциальной семьи. В том же году Кокэн приняла монашеский сан, выбрив голову и облачившись в буддийские одежды. Она начала распрю с действующим императором Дзюннином, обвиняя его в измене и отсутствии сыновних чувств. Естественно, начались попытки вернуть себе трон.
Кокэн успешно вернулась на трон в 764 году под именем императрицы Сётоку. Всех, кто при дворе говорил, что монахиня не может быть сувереном, она отстранила.
Императрица Сётоку назначила вылечившего ее монаха Докё главой Дзингикана — департамента по делам земных и небесных божеств.
Раньше многие монахи служили советниками императоров, но никому из них до этого не доставался столь высокий пост. Докё был провозглашен «Владыкой Закона Будды» и наделен обширными полномочиями в духовных и мирских вопросах. Такой Распутин, японского разлива.
В 769 году из святилища на острове Кюсю было получено пророчество, что мир и процветание в королевстве сохранятся лишь в том случае, если Докё будет коронован в качестве правителя. Сановник, отправленный на Кюсю для разбирательства, вернулся со вторым пророчеством, советовавшим удалить от королевского двора нечестивых претендентов, пытавшихся отобрать трон у императорского рода.
То есть смотрите какая ситуация. Высокий чин занимает монах, который многим не нравится. Неожиданно, далеко от столицы появляется пророчество, что этот монах должен занять трон. Отправляют человека узнать подробнее про пророчество. Человек возвращается с противоположным пророчеством. История явно мутная.
Докё был изгнали, а императрица умерла через пять месяцев после этого. Трон занимает человек совсем из другой ветви императорской семьи. Новый император Конин, правнук императора Тэнти, правившего в VII веке. На протяжении предыдущего столетия трон занимали наследники Тэмму, брата Тэнти. После Конина на престол начали приходить представители только его ветви императорского рода: после него трон перешел к его сыну, правившему как император Камму, и далее к потомкам последнего.
Историки спорят о том, кто организовал первое пророчество о Докё: одни считают, что это был сам монах; другие предполагают, что настоятель святилища на Кюсю пытался таким образом заслужить его расположение; третьи утверждают, что это была схема самой императрицы. Еще одна точка зрения предполагает, что вся история была выдумана. Она была записана в «Сёки нихонги» («Продолжение Анналов Японии», официальная хроника, составление завершено в 797 г.) — второй из шести национальных хроник, написанной по заказу императора Камму и продолжавшей «Нихон сёки» («Анналы Японии»). Очень вероятно, что историю с пророчеством придумали, чтобы оправдать переход власти от одной ветви императорской семьи к другой.
В 749 году, после 25 лет правления, японский император Сёму отрекся от престола. Он стал первым буддийским монахом среди бывших правителей. Поскольку у него не было подходящего наследника мужского пола, а его супруга Комё не могла занять трон из-за того, что не принадлежала к императорскому роду, Сёму назначил своей наследницей свою 21-летнюю дочь Комё.
Дочь правила дважды: как императрица Кокэн с 749 по 758 год и как императрица Сётоку с 764 по 770 год. Кстати, японские императоры до сих пор принимают новое имя, когда восходят на престол.
При дворе многие осуждали выбор императора. В 757 году был раскрыт заговор более 450 придворных против императрицы. Кокэн, чтобы такая история не повторилась, покинула свой пост в 758 году. Она уступила своему приемному сыну, который был наречен императором Дзюннином.
В 761 году, когда Кокэн находилась в отставке, ее вылечил от болезни харизматичный монах по имени Докё, выходец из провинциальной семьи. В том же году Кокэн приняла монашеский сан, выбрив голову и облачившись в буддийские одежды. Она начала распрю с действующим императором Дзюннином, обвиняя его в измене и отсутствии сыновних чувств. Естественно, начались попытки вернуть себе трон.
Кокэн успешно вернулась на трон в 764 году под именем императрицы Сётоку. Всех, кто при дворе говорил, что монахиня не может быть сувереном, она отстранила.
Императрица Сётоку назначила вылечившего ее монаха Докё главой Дзингикана — департамента по делам земных и небесных божеств.
Раньше многие монахи служили советниками императоров, но никому из них до этого не доставался столь высокий пост. Докё был провозглашен «Владыкой Закона Будды» и наделен обширными полномочиями в духовных и мирских вопросах. Такой Распутин, японского разлива.
В 769 году из святилища на острове Кюсю было получено пророчество, что мир и процветание в королевстве сохранятся лишь в том случае, если Докё будет коронован в качестве правителя. Сановник, отправленный на Кюсю для разбирательства, вернулся со вторым пророчеством, советовавшим удалить от королевского двора нечестивых претендентов, пытавшихся отобрать трон у императорского рода.
То есть смотрите какая ситуация. Высокий чин занимает монах, который многим не нравится. Неожиданно, далеко от столицы появляется пророчество, что этот монах должен занять трон. Отправляют человека узнать подробнее про пророчество. Человек возвращается с противоположным пророчеством. История явно мутная.
Докё был изгнали, а императрица умерла через пять месяцев после этого. Трон занимает человек совсем из другой ветви императорской семьи. Новый император Конин, правнук императора Тэнти, правившего в VII веке. На протяжении предыдущего столетия трон занимали наследники Тэмму, брата Тэнти. После Конина на престол начали приходить представители только его ветви императорского рода: после него трон перешел к его сыну, правившему как император Камму, и далее к потомкам последнего.
Историки спорят о том, кто организовал первое пророчество о Докё: одни считают, что это был сам монах; другие предполагают, что настоятель святилища на Кюсю пытался таким образом заслужить его расположение; третьи утверждают, что это была схема самой императрицы. Еще одна точка зрения предполагает, что вся история была выдумана. Она была записана в «Сёки нихонги» («Продолжение Анналов Японии», официальная хроника, составление завершено в 797 г.) — второй из шести национальных хроник, написанной по заказу императора Камму и продолжавшей «Нихон сёки» («Анналы Японии»). Очень вероятно, что историю с пророчеством придумали, чтобы оправдать переход власти от одной ветви императорской семьи к другой.
В X и XI веках в японском императорском дворе доминировал клан Фудзивара. Умные, хитрые, наглые — как бывает, когда дело касается власти. Они придумали гениальный ход: выдавали своих дочерей замуж за императоров, а те, понятное дело, рожали наследников. Эти наследники, кстати, воспитывались в доме мамы, где дедушки и дяди из Фудзивара незаметно делали из них удобных марионеток. Потом такой мальчик становился императором, снова женился на родственнице, опять рождался наследник, и так всё по кругу. Как только ребенок подрастал, старого императора вежливо просили уйти. В итоге власть всегда оставалась у клана, пусть даже формально.
Но иногда появлялись конкуренты. Например, был один умный мужик — Сугавара-но Митидзанэ. Ученый, поэт и вообще человек приятный, если не считать его амбиций. Император Уда его любил, что, конечно, не устраивало Фудзивара. Митидзанэ сделали министром, он стал Правым министром (удайдзином) при дворе и поднялся на самый верх придворной иерархии. Две его дочери, правда, стали официальными супругами в императорской семье. В течение ряда лет влияние Митидзанэ при дворе было сравнимо с прежним могуществом Фудзивара.
Но соперники затаились, поджидая удобного момента. Одаренный государственный деятель, ученый и поэт Сугавара-но Митидзанэ (845–903) вдруг оказался в центре заговоров. Враги обвинили его в измене императору. Без суда и следствия отправили в ссылку — в Дадзайфу на острове Кюсю, где он и умер от тоски по дому.
Перед отъездом написал полное горечи стихотворение:
Пролей аромат,
Лишь ветер с востока повеет, Слива в саду!
Пускай твой хозяин далёко,
Не забывай весны!
После его смерти, по преданию, страну поразили катастрофы, пожары, ураганы и эпидемии. Митидзанэ стали считать мстительным духом, и чтобы его умиротворить, ему посмертно вернули титулы и построили святилище Китано-Тэммангу в 987 году. Он стал первым японцем, признанным ками, и известен как божество Тэндзин, покровитель литературы и учебы.
Сегодня ученики обращаются к нему перед экзаменами. В святилище Тэммангу на Кюсю находится легендарное «летающее сливовое дерево» (тоби-умэ), которое, согласно преданию, последовало за хозяином в изгнание. Легенда о Митидзанэ стала важной частью японской культуры, вдохновив пьесы театра Но, Кабуки и кукольного театра.
Но иногда появлялись конкуренты. Например, был один умный мужик — Сугавара-но Митидзанэ. Ученый, поэт и вообще человек приятный, если не считать его амбиций. Император Уда его любил, что, конечно, не устраивало Фудзивара. Митидзанэ сделали министром, он стал Правым министром (удайдзином) при дворе и поднялся на самый верх придворной иерархии. Две его дочери, правда, стали официальными супругами в императорской семье. В течение ряда лет влияние Митидзанэ при дворе было сравнимо с прежним могуществом Фудзивара.
Но соперники затаились, поджидая удобного момента. Одаренный государственный деятель, ученый и поэт Сугавара-но Митидзанэ (845–903) вдруг оказался в центре заговоров. Враги обвинили его в измене императору. Без суда и следствия отправили в ссылку — в Дадзайфу на острове Кюсю, где он и умер от тоски по дому.
Перед отъездом написал полное горечи стихотворение:
Пролей аромат,
Лишь ветер с востока повеет, Слива в саду!
Пускай твой хозяин далёко,
Не забывай весны!
После его смерти, по преданию, страну поразили катастрофы, пожары, ураганы и эпидемии. Митидзанэ стали считать мстительным духом, и чтобы его умиротворить, ему посмертно вернули титулы и построили святилище Китано-Тэммангу в 987 году. Он стал первым японцем, признанным ками, и известен как божество Тэндзин, покровитель литературы и учебы.
Сегодня ученики обращаются к нему перед экзаменами. В святилище Тэммангу на Кюсю находится легендарное «летающее сливовое дерево» (тоби-умэ), которое, согласно преданию, последовало за хозяином в изгнание. Легенда о Митидзанэ стала важной частью японской культуры, вдохновив пьесы театра Но, Кабуки и кукольного театра.
Первая корейская авиакомпания
Первая национальная авиакомпания, основателем и главным владельцем которой был этнический кореец, появилась в 1936 году. Её основал Син Юн-ук, один из первых корейских пилотов, закончивший японскую авиационную школу в 1922 году. В 1930 году Син основал первую авиационную школу в Корее и начал готовить местных пилотов. Самолеты этой школы вылетали с Ёыйдо - японского военного аэродрома, первого и, на тот момент, единственного в Корее.
В начале 1930-х годов Син организовывал развлекательные полеты над Сеулом для тех, кто был готов заплатить за такое удовольствие. За 5 вон (недельный оклад квалифицированного рабочего) можно было полетать 10 минут над городом, а за 10 вон — слетать из Сеула в Инчхон и обратно (20-минутный полет). Син Юн-ук также занимался доставкой почты и даже наблюдением за морем для рыбаков, вывозил суда на косяки рыбы.
В 1936 году Син Юн-ук основал «Корейскую коммерческую авиакомпанию», выполнявшую пассажирские перевозки на нескольких внутренних маршрутах. Сначала это была линия Сеул — Ири (город на западном побережье страны), которую затем продлили до Кванджу. Однако первые самолеты «Корейской коммерческой авиакомпании» трудно было назвать авиалайнерами: один самолет брал на борт всего трех пассажиров. Тем не менее желающих воспользоваться новым видом транспорта было немало. Это позволило Сину Юн-уку не только получить опыт, но и заработать средства.
После освобождения страны в октябре 1948 года именно Син Юн-ук основал компанию Korean National Air (KNA), ставшую первой официальной авиакомпанией Республики Корея.
Первая национальная авиакомпания, основателем и главным владельцем которой был этнический кореец, появилась в 1936 году. Её основал Син Юн-ук, один из первых корейских пилотов, закончивший японскую авиационную школу в 1922 году. В 1930 году Син основал первую авиационную школу в Корее и начал готовить местных пилотов. Самолеты этой школы вылетали с Ёыйдо - японского военного аэродрома, первого и, на тот момент, единственного в Корее.
В начале 1930-х годов Син организовывал развлекательные полеты над Сеулом для тех, кто был готов заплатить за такое удовольствие. За 5 вон (недельный оклад квалифицированного рабочего) можно было полетать 10 минут над городом, а за 10 вон — слетать из Сеула в Инчхон и обратно (20-минутный полет). Син Юн-ук также занимался доставкой почты и даже наблюдением за морем для рыбаков, вывозил суда на косяки рыбы.
В 1936 году Син Юн-ук основал «Корейскую коммерческую авиакомпанию», выполнявшую пассажирские перевозки на нескольких внутренних маршрутах. Сначала это была линия Сеул — Ири (город на западном побережье страны), которую затем продлили до Кванджу. Однако первые самолеты «Корейской коммерческой авиакомпании» трудно было назвать авиалайнерами: один самолет брал на борт всего трех пассажиров. Тем не менее желающих воспользоваться новым видом транспорта было немало. Это позволило Сину Юн-уку не только получить опыт, но и заработать средства.
После освобождения страны в октябре 1948 года именно Син Юн-ук основал компанию Korean National Air (KNA), ставшую первой официальной авиакомпанией Республики Корея.