Демография и KPI для губернаторов: алхимия с потерянным философским камнем. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для "Национального Эксперта".

Любопытно наблюдать, как чиновники вырабатывают демографическую политику, подчас игнорируя корпус научного знания, накопленный десятилетиями. Подобная ситуация напоминает попытки охладить таяние ледников портативными вентиляторами. Взаимодействие с серьезными научными институциями могло бы избавить государственный аппарат от изобретения велосипеда с квадратными колесами.

В последнее время российские власти обсуждают включение показателей рождаемости в KPI губернаторов, словно политическая карьера регионального руководителя теперь будет зависеть от репродуктивного поведения населения.

Почему региональные власти обречены на демографический провал?

Демографический кризис обусловлен комплексом глубинных социально-экономических изменений...

1. Институт семьи радикально трансформировался. Еще Энгельс в работе «О происхождении семьи, частной собственности и государства» отмечал, что семья – это не романтический конструкт, а инструмент регулирования наследственных отношений и механизм выживания в обществе с гендерной иерархией. Современные социологи, например Энтони Гидденс, указывают на "трансформацию интимности" и появление "чистых отношений", основанных не на экономической необходимости, а на эмоциональной близости.

2. Экономические мотивы не работают. Региональные выплаты в 300-500 тысяч рублей не компенсируют реальных затрат на воспитание ребенка. Опыт Южной Кореи, потратившей 220 миллиардов долларов на повышение рождаемости и получившей падение коэффициента до 0,68, весьма показателен. Демограф Рональд Инглхарт в исследованиях постматериалистических ценностей отмечает фундаментальное изменение отношения к деторождению – от количественного к качественному подходу.

3. "Пилотные проекты" демонстрируют несостоятельность. Как показывает практика в Новгородской, Пензенской и Тамбовской областях, несмотря на меры поддержки, рождаемость продолжает падать, просто чуть медленнее. Ульрих Бек, анализируя "общество риска", указывал, что индивидуализация жизненных стилей трансформирует репродуктивное поведение, делая его более рациональным.

Утраченные функции семьи, которые не вернуть выплатами

Современная цивилизация нивелировала базовые утилитарные функции семьи. Теперь семья – это осознанный выбор, а не вынужденная необходимость:
• Женщины получили экономическую независимость
• Сервисы позволяют комфортно жить одиноким людям
• Дети перестали быть "рабочими руками" и "пенсионным обеспечением"
• Образование повышает альтернативные издержки рождения ребенка

Как заметила демограф Елена Чурилова, манипуляции с коэффициентом рождаемости – это "самообман", который "поможет показать красивые цифры на бумаге, но в реальности проблема как была, так и будет".

Что действительно могло бы работать (но никто, надеюсь, не решится)?

Если государство всерьез хочет вернуться к высокой рождаемости, теоретически существует радикальный путь: отказ от эмансипации женщин, ограничение доступа к высшему образованию, возврат к более примитивным условиям жизни.

Очевидно, такая программа абсурдна и невозможна. Это показывает фундаментальное противоречие: нельзя иметь одновременно развитое общество и высокую рождаемость в традиционном понимании.

Вместо искусственного стимулирования традиционной модели семьи разумнее признать происходящие социальные изменения и адаптировать социальную политику под новую реальность.

Региональные программы стимулирования рождаемости напоминают попытки остановить отлив ведром и лопатой. Вместо этого стоило бы инвестировать в качество жизни населения и разработку новых форм социальной организации.

Лобойко: демографические процессы — это не вопрос административного рвения

Демографическая проблема продолжает сохранять свою актуальность и остроту. Региональным управленческим командам фактически предложено разработать собственные программы ее решения. Однако зачастую на уровне субъектов нет реальных рычагов и возможностей, чтобы предложить действительно эффективные решения.

Лобойко Дмитрий, руководитель Центра «Региональные исследования»:

➖ Федеральный центр предложил региональным руководителям «придумать что-то самим», чтобы россияне «активнее занимались продолжением рода». В итоге большинство региональных лидеров оказались в ситуации институциональной ловушки. С одной стороны, демографический KPI требует немедленных результатов. С другой — реальные рычаги влияния на демографические процессы либо отсутствуют, либо требуют многолетних системных изменений и значительных финансовых вложений, которыми регионы просто не располагают.

Трактовка демографического спада как следствия недостатка «традиционных ценностей», а не социально-экономических проблем, загоняет губернаторов в еще более сложное положение. Когда высшее руководство страны ссылается на Чечню и Тыву как примеры демографического благополучия при низких доходах населения, оно фактически подталкивает региональных руководителей к идеологическим, а не экономическим решениям.

Однако железная логика макроэкономики неумолимо опровергает эту концепцию. Рождаемость в России критически упала - это суровые цифры официальной статистики. Экономическая нестабильность, высокие кредитные ставки, недоступная ипотека — все это, на мой взгляд, создало климат неопределенности, который всегда был и будет главным противником демографического роста.

В отсутствие работающих решений регионы подчас прибегают к административной эквилибристике разной степени экстравагантности: школьные дискотеки как платформа для «романтических отношений», пропаганда ранних браков, инициативы по ограничению абортов, «зарплата родителям» и т.д.

Однако ни одна из этих инициатив не демонстрирует эффективности. Причина проста: демографические процессы — это не вопрос административного рвения, а следствие долгосрочных социально-экономических тенденций.

Что действительно нужно для демографического роста? Демографическая формула успеха достаточно проста в теории, но чрезвычайно сложна в реализации.

Экономическая стабильность — не просто на макроуровне, а на уровне конкретных семей. Доступное жилье — не в виде абстрактной возможности ипотеки, а реальной перспективы обеспечения семьи жильем. Качественное здравоохранение — особенно в сфере охраны материнства и детства. Развитая образовательная инфраструктура — от детских садов до вузов. Социальная защищенность — уверенность в будущем для себя и своих детей.

Главный парадокс ситуации в том, что при существующем подходе губернаторы вынуждены искать быстрые бюрократические решения там, где требуются длительные социально-экономические трансформации. Это напоминает попытку вылечить пневмонию аспирином — симптомы можно временно притупить, но болезнь будет прогрессировать.

#Аналитика

Без шума и пыли: в России меняют архитектуру власти

Пока информационное пространство захвачено громкими новостями и скандалами, в марте 2025 года в России завершилась масштабная реформа местного самоуправления, прошедшая практически незамеченной. Госдума в окончательном, третьем чтении приняла закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти», радикально меняющий структуру власти на местах.

Новая редакция закона, работа над которой велась более трех лет, вносит фундаментальные изменения в систему управления муниципалитетами. Главная новация — возможность перехода от двухуровневой структуры МСУ (поселения и муниципальные районы) к одноуровневой (только муниципальные и городские округа).

Идея реформы родилась еще в декабре 2021 года, но между первым и вторым чтениями прошло более двух лет. К моменту принятия закона 20 регионов уже полностью перешли на одноуровневую модель, а 51 находился в процессе перехода.

Против полного демонтажа двухуровневой системы выступил ряд национальных республик, особенно активно — Татарстан. Результатом компромисса стало сохранение для регионов «с социально-экономическими, историческими, национальными и иными особенностями» возможности оставить два уровня.

Помимо изменения структуры, закон вводит трехчастную классификацию полномочий муниципалитетов:
• неотъемлемые полномочия, которые нельзя передать на другой уровень (принятие устава, установление местных налогов);
• полномочия, которые можно передать региону (организация ЖКХ, образования);
• полномочия региона, которые могут быть делегированы муниципалитетам (дорожная деятельность, экология).

Ещё важная новация — расширение контрольных механизмов региональной власти над местной. Губернаторы получили право отрешать от должности глав за «систематическое недостижение показателей эффективности». Это дополнительные рычаги встраивания муниципалитетов в единую вертикаль.

Срок полномочий должностных лиц МСУ унифицирован и составляет пять лет, что также служит стандартизации управленческой системы.
Реформа, принятая под лозунгом повышения эффективности, на деле решает более фундаментальные задачи.
Во-первых, она завершает интеграцию самоуправления в «единую систему публичной власти», концепция которой была закреплена конституционными поправками 2020 года.
Во-вторых, она максимально ограничивает автономию муниципалитетов. Про Европейскую Хартию местного самоуправления, которую Россия ратифицировала в 1998 году, теперь, пожалуй, можно совсем забыть.

Ликвидация поселенческого (в городах районного) уровня лишает граждан формально наиболее близкого к ним уровня власти, усложняя коммуникацию между населением и управленческими структурами. Это, вероятнее всего, приведет к ещё большему снижению политической активности на местах и ослаблению механизмов обратной связи.

С другой стороны, объективный анализ показывает, что многие низовые муниципалитеты испытывали хронический дефицит ресурсов и квалифицированных кадров, что делало полноценное самоуправление на этом уровне во многом фикцией. Централизация же в теории может способствовать более эффективному распределению финансов и оптимизации управленческих процессов. Но это, конечно, в теории…

Новая система во многом воспроизводит советскую модель территориального управления, но адаптированную к современным реалиям рыночной экономики и цифровых технологий. Электронные сервисы и платформы обратной связи призваны частично компенсировать увеличение физической дистанции между гражданами и властью.

Реформа МСУ — не изолированное явление, а элемент более широкого процесса перестройки государственного управления в России, который включает цифровизацию, оптимизацию контрольно-надзорной деятельности и выстраивание вертикальных управленческих структур от федерального до местного уровня.

Мы наблюдаем один из наиболее значимых этапов эволюции российской политической системы за последние два десятилетия, прошедший с минимальным общественным обсуждением и медийным освещением – тихо, без шума и пыли…

Лобойко: мы увидим усиление «сцепки» между партийной вертикалью и муниципальными депутатами

Секретарь генсовета «Единой России» Владимир Якушев в преддверии думской кампании призвал «по-хорошему перетряхнуть» низовой уровень власти и донести до избирателей информацию о том, что единороссы успели сделать с 2021-го. По его словам, муниципальные депутаты должны отправиться к избирателям и рассказать об итогах реализации «Народной программы» — программного документа, с которым ЕР шла на выборы-2021. Кроме того, они должны собрать предложения для новой предвыборной программы.

Лобойко Дмитрий, руководитель Центра «Региональные исследования»:

➖ Объявление «Единой Россией» 2025 года «Годом муниципального депутата» – не просто очередная партийная кампания, а настоящий тектонический сдвиг в политической архитектуре страны накануне выборов 2026 года.

Призыв «по-хорошему перетряхнуть» муниципальных депутатов отражает суть российской политической инженерии последних лет. Тут переплелись два противоположных процесса: активизация политической жизни на местах при усилении централизованного контроля сверху. Все это разворачивается на фоне кардинального переформатирования системы местного самоуправления. Новый закон о МСУ с возможностью перехода к одноуровневой системе фактически встраивает муниципалитеты в единую властную вертикаль.

Вот и парадокс: автономия местного самоуправления сокращается, а муниципальных депутатов активизируют как никогда. 170 тыс. муниципальных депутатов от «Единой России» – это настоящая политическая дивизия. Как рассказывают в партии, «иногда они решают простые вопросы, но именно на их решение благодарно реагируют люди». Переведем с официального языка: именно эти люди делают власть понятной, приемлемой и терпимой для избирателей.

Скорее всего, мы увидим усиление «сцепки» между партийной вертикалью и муниципальными депутатами. В условиях, когда регионы сами определяют систему МСУ, именно партийные структуры становятся тем каркасом, что удерживает единство политического управления.

Год муниципального депутата – по сути, генеральная репетиция перед выборами-2026.

#Аналитика

Полиция читает «Надзирать и наказывать»: ирония не требует комментариев

Новость о визите прокуратуры в «Фаланстер» разлетелась мгновенно. Все знают, что силовики изымали книги из культового книжного и, пожалуй, самого интеллектуально насыщенного места на книжной карте Москвы, да и всей России.

Происходящее, безусловно, выглядит как целенаправленное давление на Бориса Куприянова, и я, как и все нормальные и адекватные люди, однозначно поддерживаю Бориса и «Фаланстер». Этот книжный стал моим любимым более двух десятилетий назад, ещё когда располагался на другой локации – до печально известного поджога 2005 года. Этот магазин – не просто место продажи книг, а интеллектуальный хаб…

Но я хотел бы заострить внимание на другом аспекте ситуации: книги, которые были изъяты, входят в базовый список литературы для любого, кто всерьёз интересуется политологией и социальной философией.

Список конфискованного читается как идеально подобранная антология критической теории власти. Фуко с его «Надзирать и наказывать» показывает, как власть производит «послушные тела» через тонкие дисциплинарные практики. Его анализ паноптикума — тюремной модели, где невидимое наблюдение заставляет заключённых самих себя контролировать — стал бы отличным теоретическим пособием для понимания современных механизмов надзора.

Арендт в своих работах препарирует анатомию тоталитаризма, показывая, как обычные люди, включая ревностных бюрократов, становятся винтиками в машине подавления, просто «выполняя приказы» и следуя инструкциям.

Беньямин, чьи работы также оказались в сфере внимания правоохранителей, анализирует, как культурные продукты превращаются в инструменты политического контроля, а его концепция «чрезвычайного положения» демонстрирует, как исключительные ситуации используются для оправдания отступления от правовых норм.

Зонтаг, замыкая этот квартет, показывает, как эстетика и визуальные образы могут нормализовать политическое насилие, делая его частью повседневного восприятия.

Поразительно, но в список не попали работы Жана Рансьера, который в «Несогласии» утверждает, что подлинная политика начинается с признания равенства голосов тех, кого система стремится исключить из дискурса. Не обнаружили силовики и труды Поля Рикёра, чья герменевтика подозрения предлагает инструменты для расшифровки скрытых идеологических сообщений власти.

Ирония ситуации настолько прозрачна, что не требует дополнительных комментариев: представители государственного аппарата изымают именно те книги, которые подробно анализируют механизмы функционирования репрессивного государства. Этот случай войдёт в учебники по политической теории как идеальная иллюстрация того, как практика подтверждает теорию.

Остаётся пожелать сотрудникам, изъявшим книги, внимательного чтения. Особенно «Надзирать и наказывать» — там они найдут много полезного о своей профессиональной идентичности.

Лобойко: по успешности реализации моделей соцподдержки Кремль будет оценивать региональные власти

Российская экономика переживает парадоксальную фазу: инфляция достигла 10,11%, ставка ЦБ застыла на рекордных 21%, а прогнозы обещают сохранение высоких темпов роста цен минимум до осени. В этих условиях очевидно, что именно региональные власти вынуждены смягчать социальные последствия инфляции.

Лобойко Дмитрий, руководитель Центра «Региональные исследования»:

➖ Инфляция для наименее обеспеченных слоев населения, по данным Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, достигла 16% — в полтора раза выше среднего показателя. Продовольственные цены выросли на 11,93% в годовом выражении, а стоимость плодоовощной продукции подскочила на 16,28%. Показательный пример — огурцы подорожали до 370 рублей за килограмм (+30% за год), а помидоры — до 400 рублей (рост в два раза). В некоторых регионах овощи по стоимости сравнялись с мясом.

Ключевые инфляционные триггеры:

◾️Чрезмерное бюджетное финансирование предприятий, особенно в оборонном секторе

◾️Рекордно низкая безработица (2,3%), вынуждающая работодателей повышать зарплаты

◾️Сокращение сбора зерна в 2024 году на 15% (до 126 млн. тонн)

◾️Санкционные ограничения и усложнение логистических цепочек

Наиболее уязвимыми перед инфляцией оказались:

◾️Пенсионеры, чьи реальные доходы существенно снизились за последние два года

◾️Работники бюджетной сферы с относительно медленным ростом доходов

◾️Жители аграрных регионов и малых городов, где продовольственная инфляция ощущается острее

◾️Малообеспеченные семьи, тратящие значительную часть бюджета на базовые товары

С 1 июля ожидается повышение коммунальных тарифов на 12% (газ — на 10,33%, электричество — на 12,6%), что увеличит расходы средней семьи минимум на 660-720 рублей в месяц. Для малообеспеченных домохозяйств это может составить 9-10% месячного дохода.

Региональные власти не могут влиять на ключевые инфляционные факторы, но способны выступать буфером между инфляционной волной и уязвимыми категориями граждан. Приоритетные направления региональной поддержки:

1️⃣ Адресная продовольственная помощь — субсидирование приобретения базовых продуктов для малообеспеченных категорий.

2️⃣ Компенсация роста коммунальных платежей — особенно для семей, где эти расходы превышают критический порог в 8% дохода.

3️⃣ Поддержка лекарственного обеспечения — субсидирование жизненно важных препаратов для пожилых и хронически больных.

4️⃣ Стимулирование местного сельхозпроизводства — как механизм сдерживания продовольственных цен через расширение предложения.

Регионы также осваивают временные ценовые соглашения с бизнесом. ФАС указывает, что такие меры целесообразны на всех этапах товаропроизводящей цепи. Однако исторический опыт показывает, что административное регулирование цен часто ведет к дефициту и теневым схемам.

Если устойчивое снижение инфляции, как прогнозируется, начнется лишь во втором полугодии 2025 года, региональные программы социальной поддержки должны быть рассчитаны на долгосрочную перспективу.

В мире повышенной инфляции региональная социальная политика становится не просто желательным, но необходимым элементом экономической и политической стабильности. К прежним ценам в новом мире уже не вернется ничего. Поэтому регионам придется не только смягчать текущий инфляционный удар, но и выстраивать новую архитектуру социальной защиты, соответствующую реалиям высокоинфляционной экономики. И по успешности реализации региональных моделей поддержки во многом Кремль будет оценивать региональные власти.

#Аналитика

О теории поколений и публичном дискурсе

Любопытно наблюдать, как научные концепции проникают в массовое сознание. Вчера Лента.ру опубликовала материал о теории поколений, где мне довелось выступить в роли одного из экспертов.

Действительно, конструкт Штрауса и Хау занимает особое положение в ландшафте социальных теорий — балансируя на грани между академическим знанием и популярной психологией. Эта "теория среднего уровня" не претендует на исчерпывающее объяснение социальной реальности, но предлагает удобную линзу для анализа коллективного опыта.

Парадоксально, но именно эта теоретическая "нестрогость" обеспечила концепции поколений столь широкое распространение. В руках маркетологов она превращается в инструмент сегментации, для HR-специалистов становится объяснительной моделью организационных конфликтов, а политики интегрируют её в нарративы о социальных изменениях.

Критическое мышление требует помнить о границах применимости любой социальной теории. Миллионы людей невозможно редуцировать до общих характеристик — и всё же временные́ рамки, в которых формируется личность, имеют значение.

Здорово, что дискуссия о научных концепциях находит отражение в публичном пространстве. Просвещение — это не только университетские стены.

Криминально-диссертационное чтиво

Превращение диссертации в компромат — симптом не только автора доноса, но и всей политической системы, в которой подобные методы могут казаться эффективными. Использование научного труда 2013 года как свидетельства «неблагонадежности» для давления на оппонента — явление удивительное даже для региональной политики и заслуживает пристального анализа.

Депутат Самарской губернской думы Вячеслав Дормидонтов, сам находящийся в процедуре личного банкротства (что, видимо, оставляет ему достаточно свободного времени), внезапно обнаружил крамолу в диссертации губернатора Вячеслава Федорищева, написанной аж в 2013 году. Озаботившись идеологической чистотой региональной власти, гражданин Дормидонтов незамедлительно отправил донесение в федеральный центр.

Что же так возмутило бдительного депутата? В основном, весьма заурядные для 2013 года критические замечания об экономической политике: констатация зависимости от природных ресурсов, призывы к модернизации и интеллектуализации труда. Федорищев действительно позволил себе несколько эмоциональных оборотов («Россия... “начудила” уже достаточно»), но в целом его тезисы отражали мейнстримное экспертное мнение того времени.

Особый интерес представляет фигура, стоящая за кулисами этой местечковой интриги — депутат Александр Милеев, деловой партнер Дормидонтова. Примечательно, что о диссертации самого Милеева в том же 2013 году писали с куда большим скепсисом, ставя под сомнение даже его авторство. Милеев тогда ничего не опровергал и не комментировал, да и у Дормидонтова эта тема не вызывала возмущения. Видимо, его внезапно открывшийся научный радар настроен исключительно на работы политических оппонентов.

Научная работа по определению предполагает критический анализ и предложение альтернатив. Федорищев, будучи на тот момент исследователем, позволил себе сдержанную критику экономической политики, что было вполне в рамках академической свободы 2013 года. Некоторые из его выводов, кстати, впоследствии подтвердились и были признаны официально.

С формальной точки зрения, претензии к диссертации 12-летней давности выглядят экзотично. Лишение ученой степени обычно связано с плагиатом, фальсификацией данных или установлением факта чужого коммерческого авторства, а не с выражением авторской позиции. Снятие с должности губернатора по такому основанию представляется и вовсе фантастикой.

За этой информационной кампанией просматривается классическая схема перераспределения влияния. Насколько можно судить, Милеев, используя своего партнера-банкрота Дормидонтова, пытается ослабить позиции губернатора, надеясь создать ему репутацию неблагонадежного, непатриотичного и нелояльного управленца. Стоят ли за этим какие-то силы, кроме Дормидонтова и Милеева, сказать сложно, так как многие представители старой самарской, условно говоря, «элиты» недовольны весьма резким стилем управления Федорищева. В отсутствии серьёзного компромата (коррупция, злоупотребления), в ход идёт всё, что подворачивается под руку.

К слову, в 2013 году подобные критические высказывания были частью общего научного дискурса. Федорищев, возможно, и допустил некоторую эмоциональность в своих оценках, но перегиб этот был скорее стилистический, чем содержательный.

Требование «привлечь к ответственности» за научные взгляды 12-летней давности — это не просто абсурд, но и опасный прецедент. Если мы стремимся к тому самому технологическому прорыву, о котором писал в своей диссертации Федорищев, то начинать следует с защиты базового принципа академической свободы — права исследователя на обоснованную критику.

Звучит в сегодняшних условиях парадоксально, но это база.
Иначе Дормидонтова сотоварищи можно смело отправлять на проверку школьных сочинений на предмет лояльности и… чтобы там тоже не «начудили».

Лобойко: новая система избрания мэров столиц регионов существенно повышает ответственность губернаторов

Новый закон о местном самоуправлении (МСУ), закрепляющий единый порядок избрания мэров столиц субъектов РФ — депутатами гордумы из кандидатов, предложенных губернатором,— призван укрепить единство власти в нынешних непростых условиях, отмечают эксперты. Против реформы по-прежнему выступают многие оппозиционные депутаты. Однако фактически большинство столичных мэров и сейчас являются неформальными назначенцами глав регионов.

Лобойко Дмитрий, руководитель Центра «Региональные исследования»:

➖ Изменения в системе избрания градоначальников — это тот редкий случай, когда законодательные новации российской политической системы поражают своей предсказуемой непредсказуемостью. Введение «губернаторского варианта» избрания мэров региональных столиц — очередной шаг в долгой сериальной драме выстраивания вертикали власти, где количество эпизодов явно превышает свежесть сюжетных поворотов.

Административная логика нововведения безупречна. Зачем допускать ненужные риски, когда муниципальная власть может работать как филиал региональной? Снижаются трансакционные издержки, устраняются конфликты между уровнями власти, обеспечивается бесперебойная трансляция решений сверху вниз. Механизм «спущенных кандидатур» создает ситуацию, когда губернатор фактически назначает мэра. Парадоксально, но вся эта конструкция существенно повышает ответственность губернатора.

Теперь, когда столичные мэры превращаются в «креатуры» губернаторов, именно руководителям регионов придется отвечать за любые провалы городского управления. Отдавая губернаторам больше контроля, система одновременно снимает с них последний козырь: возможность списать проблемы на нерадивых мэров, избранных «неразумным» населением.
Четыре последних бастиона прямых выборов — Якутск, Хабаровск, Анадырь и Абакан — должны пасть под натиском этой новации.

Примечательно, что инициатива исходила от самих муниципалов — депутатов Якутской городской думы, которые, видимо, решили избавиться от тяжкого бремени политической ответственности, передав его наверх.

Перед нами классический пример того, как институциональные изменения могут прийти из неожиданного источника. Якутия — регион с сильными традициями местного самоуправления — сама предложила ограничить эти традиции. Инициатива была изначально отвергнута федеральным центром, но затем все-таки учтена.

Преобразование избирательной системы имеет целый букет потенциальных последствий:

1️⃣ Деполитизация городских пространств. Прямые выборы в столицах — это не просто способ избрания власти, но и механизм формирования политической повестки, который теперь исчезает.

2️⃣Централизация ответственности. Проблема низкой явки не решена — она лишь переформатирована.

3️⃣ Профессионализация без легитимации. Безусловно, новая система может привести к назначению более компетентных управленцев. Но даже идеальный хозяйственник без мандата доверия населения теряет значительную часть своей эффективности.

Проверка новой системы состоится уже в этом году в Черкесске, Ставрополе, Благовещенске, Орле, Архангельске и Нижнем Новгороде.

#Аналитика

Лобойко: для многих населенных пунктов почта - последняя ниточка, связывающая их с большим миром

Секретарь генсовета «Единой России» Владимир Якушев на заседании программной комиссии партии указал на медленную модернизацию почтовых отделений в стране. Он напомнил, что президент РФ Владимир Путин на съезде партии в 2021 году поручил правительству модернизировать 25 тыс. отделений «Почты России» в течение 2022-2025 годов, но отремонтировано всего 3250. «На 2025 год на программу выделено 500 млн. рублей. Это позволит отремонтировать лишь 105 отделений. При таком движении у нас сроки отодвигаются очень далеко», - отметил Якушев.

Лобойко Дмитрий, руководитель Центра «Региональные исследования»:

➖ В тени громких политических событий и экономических показателей скрывается история, которая говорит о нашей стране больше, чем многочасовые аналитические программы. История о сельских почтовых отделениях.

Факты просты и неутешительны. Из более 25 тыс. сельских почтовых отделений, которые планировалось модернизировать по поручению президента с 2022 по 2025 год, отремонтировано только 3250. На 2025 год выделено всего 500 млн. рублей — этого хватит на ремонт лишь 105 отделений.

Почему это важно? Потому что для многих населенных пунктов почта — это последняя ниточка, связывающая их с большим миром. Когда закрываются школы, когда нет регулярного транспорта, когда магазины работают два-три дня в неделю, именно почта остается местом, где можно получить пенсию, отправить письмо, оплатить коммунальные услуги и даже купить товары первой необходимости.

Между столицей и глубинкой сегодня пролегает не просто расстояние в километрах, а разница в десятилетиях развития. Мы действительно живем в разных «Россиях». В одной — доставка еды за 15 минут и цифровые сервисы на каждом шагу. В другой — автобус до райцентра ходит раз в неделю, а за хлебом нужно идти в соседнюю деревню.

Почта становится чем-то большим, чем просто учреждение связи. Она превращается в символ государственного присутствия, в доказательство того, что эта территория еще не списана со счетов.

Парадокс ситуации в том, что модернизация почты часто экономически невыгодна. Многие сельские отделения убыточны. Но их ценность измеряется не прибылью, а социальной функцией. Это тот редкий случай, когда государство должно действовать вопреки рыночной логике — именно потому, что оно государство, а не коммерческая структура.

Когда мы говорим о единой стране, о связи поколений, о сохранении малых населенных пунктов — все эти громкие слова в конечном итоге упираются в такие простые вещи, как работающая почта в селе.

Сейчас озвучивают предложение финансировать ремонт почтовых отделений за счет увеличенных штрафов за нарушение ПДД. Звучит это как минимум странно. Получается, развитие села должно происходить за счет городских автомобилистов? А может, стоит признать, что сохранение единого социального пространства страны — это общая задача, требующая системного подхода, а не латания дыр?

В конечном итоге вопрос о модернизации сельской почты — это вопрос о нашем выборе: готовы ли мы смириться с тем, что огромные территории постепенно выпадают из активной жизни страны, или мы все-таки хотим сохранить единое пространство, где каждый человек, независимо от места проживания, имеет доступ хотя бы к базовым сервисам?

#Аналитика

В ожидании «экономической ядерной зимы»

Недавнее семипроцентное падение Bloomberg Commodity Spot Index за два дня, а также падение прочих индексов, представляет собой не очередной рыночный сбой, а симптом фундаментального сдвига в структуре международных отношений. Его падение представляет собой коллективный «вотум недоверия» текущей траектории международных отношений. Это не изолированное экономическое явление, а отражение новой политической реальности, где торговые инструменты используются как средство геополитического давления.

Параллели с кризисом 2008 года напрашиваются сами собой и очевидны в масштабе потрясений – падение S&P 500 на 10,5% за два дня стало крупнейшим со времен пандемии, азиатские рынки демонстрируют двузначное падение, а цены на нефть опустились ниже $60 впервые за четыре года. Однако структурно мы имеем дело с принципиально иным кризисом.

В 2008 году миру пришлось столкнуться с внутренним разрушением финансовой системы, порожденным избыточным кредитным плечом и токсичными активами. Сегодня же мы являемся свидетелями сознательной реконфигурации глобальной экономической архитектуры через инструменты тарифной политики. Протекционистская стратегия администрации Трампа с пошлинами в 34-46% запустила классическую спираль взаимных ограничений, которая потенциально способна разрушить глобальные цепочки поставок.

Особенно показательна реакция Китая, который воспринимает происходящее не как экономический конфликт, а как борьбу за глобальное лидерство. Заявление официального издания ЦК КПК «Жэньминь жибао» о том, что Китай «может стать сильнее» в результате торговой войны, указывает на готовность Пекина использовать этот кризис для укрепления позиций в стратегической конкуренции с США.

Можем ли мы увидеть кризис масштаба 2008 года? Да, но природой у него иная. Если центральные банки к борьбе с финансовыми шоками подготовлены сейчас лучше, чем 17 лет назад, то инструментов для быстрого восстановления разрушенных торговыми войнами производственных цепочек у мирового сообщества не существует.

Примечательно, что наступающий кризис имеет относительно ясный политический механизм деэскалации. Но ключи от этого механизма в тех же руках, что инициировали эскалацию. Как выразился хедж-фонд менеджер Билл Акман, даже «90-дневный перерыв» в тарифной войне мог бы предотвратить «экономическую ядерную зиму». Однако политическая логика администрации Трампа, зацикленная на устранении торгового дефицита любой ценой, может препятствовать компромиссным решениям.

Главным результатом нынешних процессов может стать не временная экономическая рецессия, а долгосрочная фрагментация глобальной экономики на конкурирующие блоки. В этом плане, как ни странно, для стран БРИКС и, в частности, для России могут открыться новые перспективы роста. Хотя вряд ли Трамп добивается именно этого. Впрочем, исторический опыт показывает, что торговые войны не знают победителей – только разные степени проигравших. Парадокс в том, что этот очевидный урок истории регулярно приходится переучивать ценой экономических кризисов и человеческих трагедий.

О парадоксе российского бюджета, и как это скажется на регионах Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для «Национального Эксперта».

Интересная ситуация сложилась с российским бюджетом — реальные доходы падают на 5,5%, а расходы растут на 24%. Такой разрыв между доходами и расходами заставляет задуматься: это временная проблема или долгосрочный тренд? Происходит всё это на фоне глобальных торговых войн. США вводят новые пошлины против Китая и ЕС, причем Трамп уже не скрывает, что его цель - не выравнивание торговых условий, а поддержание американского доминирования любой ценой. Китай прямо говорит, что США пытаются лишить другие страны «права на развитие».
Для России эта ситуация имеет прямые последствия. Цены на нефть уже упали ниже бюджетного ориентира - вместо заложенных $69,7 имеем $59 за баррель. К тому же рубль неожиданно укрепился - вместо планируемых 96,5 рублей за доллар курс составляет 85,5. Красиво для тех, кто покупает импорт, но плохо для бюджета, который зависит от экспортных доходов.
Что может предпринять правительство?

⁉️Девальвация рубля

Технически это возможно и даже выгодно для бюджета. Но политически это очень чувствительный шаг после всех обещаний стабильности. Однако экономические реалии могут взять верх, и рубль, вероятно, ослабнет до 90-95 за доллар к концу года.

⁉️Трата резервов ФНБ

Пространство для манёвра здесь сужается - ФНБ уже потерял две трети ликвидной части за последние три года.
Полное исчерпание фонда означает потерю не только экономической, но и политической независимости. Скорее всего, правительство будет очень избирательно тратить эти деньги - только на проекты с максимальной отдачей.

⁉️ Новые долги

При ключевой ставке 21% брать в долг невыгодно, но если ставка снизится во второй половине года, это станет более реалистичным вариантом.
Логика проста: проблемы с обслуживанием долга можно оставить будущим правительствам, а сейчас важнее поддерживать расходы.

⁉️ Повышение налогов

Это наименее вероятный сценарий, поскольку противоречит официальной риторике о поддержке бизнеса. Однако возможны точечные изъятия сверхдоходов в отдельных секторах (металлургия, химия) под видом «разовых взносов» или «добровольных» отчислений.
Интересно, что эти экономические маневры происходят на фоне глобальных изменений. Центробанки по всему миру, включая российский, активно наращивают золотой запас. Это не просто диверсификация резервов, а подготовка к новой финансовой реальности, где доллар постепенно теряет монопольное положение.

Ставка России на золото, сделанная десять лет назад, уже окупилась - рост на 40% за год компенсировал треть замороженных на Западе активов. Скорее всего, правительство выберет комбинированный подход: постепенное ослабление рубля, умеренное использование ФНБ, точечные налоговые изъятия у экспортеров и осторожное наращивание внутреннего долга при снижении ключевой ставки.
Будет ли это усугублять экономический спад? Да, безусловно. Но власти обычно предпочитают растянуть адаптацию, чтобы смягчить социальные последствия.

❗️Резкое сокращение расходов вызовет немедленную реакцию населения, а постепенное снижение уровня жизни можно замаскировать статистикой и разговорами о «временных трудностях».
Особенно интересно будет наблюдать за реакцией регионов на сокращение федеральных трансфертов. Именно здесь может произойти перераспределение влияния, когда экономически сильные регионы начнут требовать большей автономии в обмен на лояльность. В конечном счете, бюджетный кризис - это не только экономическое, но и политическое испытание. И ключевой вопрос не в том, «сколько денег останется в казне?», а в том, «сколько поддержки останется у власти?».

(продолжение предыдущего поста)

Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко:

Идея возврата к золотому стандарту в XXI веке выглядит примерно как попытка пересадить космонавтов с МКС на дирижабль. Теоретически возможно, практически — сомнительно.
Во-первых, мировые золотые запасы физически несопоставимы с объёмами международных транзакций. Вся добытая в истории человечества золотая масса уместилась бы в куб со стороной около 21 метра. Не слишком внушительный фундамент для глобальной экономики.
Во-вторых, золотой стандарт — это жёсткий корсет для монетарной политики. Центробанки лишаются гибкости в кризисные периоды, когда требуется быстрое реагирование на экономические шоки.
Что касается партнёров по БРИКС — их энтузиазм весьма умерен. Китай, обладающий второй экономикой мира, прекрасно понимает преимущества фиатных денег. Индия традиционно любит золото, но её центробанк вряд ли захочет привязать свою монетарную политику к колебаниям цен на металл.
Реальная цель этих разговоров — не столько экономическая революция, сколько политический сигнал о стремлении создать альтернативу доллару. Но между сигналом и работающей системой — пропасть шириной с Атлантический океан.

Управляющий директор инвесткомпании «Риком-Траст» Дмитрий Целищев:

Помимо технических вопросов хождения валюты и клиринга расчётов, очень важно решить ключевой вопрос - взаимного доверия, в том числе к самому обеспечению - золоту. В последнее время, например, всё больше появляется слухов и домыслов относительно Форт-Нокса, самого засекреченного хранилища золота США. А действительно ли там всё ещё находится тот самый объём драгметалла, о котором говорится в отчётности?

Исполнительный директор Института экономики роста им. П.А. Столыпина Антон Свириденко:

Технически всё возможно, и партнёрам по БРИКС это будет интересно. Когда в мире торговая война, надо срочно искать источники спроса. Источником спроса могла бы быть новая валюта, эмитируемая по определённому принципу. Но уже слишком долго идут разговоры. В этих условиях кто-то может перехватить инициативу, и, например, юань и евро могут вступить в более тесный союз и повысить одновременно роль евро и юаня.

Эксперт по финансовым рынкам Николай Солабуто:

Создание валюты на основе золота - это возврат к золотому стандарту. Это естественно, когда нет общемирового соглашения о выборе единой валюты для внешнеэкономических расчетов. Против создания такой валюты будут выступать США, так как им выгодно сохранение доллара во внешнеэкономических расчетах. И тут два пути: создание единой валюты на основании золота, или договор между всеми странами о выборе единой валюты той или иной страны. После блокировки платежей в долларах и евро эти валюты вряд ли станут валютами расчёта. Есть юань, но нет гарантий, что Китай не воспользуется в будущем санкциями по типу Евросоюза и США. Поэтому миру нужна децентрализованная валюта.

Очередной вброс про «коллективную валюту», которая будет обеспечена золотом и «точно похоронит доллар», сделал глава комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков. Насколько реалистичны фантазии парламентария и неназванных «российских финансистов» рассказал каналу Proeconomics…

Дело Смирнова как индикатор новой системы координат. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для «Национального Эксперта».

Арест бывшего курского губернатора Алексея Смирнова выходит далеко за рамки заурядного коррупционного скандала. Локальный случай становится фокусом, в котором преломляются ключевые тенденции российской политики.

Парадокс приграничной коррупции

Российская система десятилетиями демонстрировала толерантность к «освоению средств» региональными элитами. Однако дело Смирнова знаменует существенный сдвиг: хищения при строительстве оборонительных сооружений в прифронтовой зоне – уже не просто коррупция, а подрыв национальной безопасности.
«Зубы дракона», разваливающиеся под дождем вместо того, чтобы останавливать танки – идеальная метафора связи между коррупцией и военными неудачами.

Хинштейн: кризисный менеджер

Приход Александра Хинштейна – попытка радикального решения проблемы путем внедрения внешнего контролера, не связанного с местными элитами. Парадоксально, но именно прифронтовое положение области делает возможным такое экстраординарное кадровое решение.

Муниципальный уровень и неопределенность

Отставка мэра Курска и отказ от проведения конкурса до губернаторских выборов показывают, что неопределенность может быть эффективным инструментом управления. Сохраняя вакуум власти на городском уровне, Хинштейн получает возможность держать местные элиты в напряжении и оставить пространство для маневра после своего избрания. Кризисный политический менеджмент, который сейчас демонстрирует Александр Евсеевич в Курске, может очень скоро стать для него новым карьерным бустом.

Губернаторы в зоне риска

Дело Смирнова – отчетливый сигнал региональным элитам: правила игры меняются. Особенно уязвимыми становятся губернаторы приграничных регионов, где сочетание военных угроз и бюджетных вливаний создает токсичный коктейль из коррупционных рисков. Чем ближе регион к зоне боевых действий, тем выше уровень искушения и риски при военном обострении.
Симптоматично, что задержание Смирнова произошло не во время его губернаторства, а после добровольной отставки. Это говорит о том, что мы наблюдаем не спонтанную реакцию, а хорошо просчитанный ход для решения более широкого спектра задач. В России сейчас немало бывших глав регионов, которые оставили свой пост на фоне разного рода скандалов, но которые до сих пор находятся на свободе.

Парадоксальные тиски российской экономики: нефть дешевеет, а рост надо продолжать. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для «Национального Эксперта».

Новый макропрогноз Минэкономразвития – иллюстрация того, как политические реалии пытаются срастись с экономическими показателями. Впрочем, не стоит воспринимать эти цифры как окончательные – в течение года они наверняка будут пересматриваться не раз, ведь главные драйверы перемен сегодня лежат не в сфере рыночной конъюнктуры, а в области геополитических решений. От исхода торговых войн Трампа до перспектив мирных переговоров по Украине – все эти факторы могут развернуть экономическую траекторию в любом направлении.
Министерство сохраняет прогноз роста ВВП на уровне 2,5% в 2025 году. Но значительно пересматривает нефтяные проектировки: среднегодовая цена Brent теперь составит $68 за баррель вместо $81,7, которые закладывались еще в сентябре 2024 года. Цена Urals и вовсе опустится до $56 за баррель. При этом инфляция взлетит до 7,6%, почти вдвое превысив целевой показатель в 4%.

Такое сочетание цифр ставит перед российской экономикой почти невыполнимую задачу: расти без нефтяной подпитки и одновременно справляться с разгоняющейся инфляцией. Проблема в том, что классическая антиинфляционная политика – повышение ставок – уже доведена почти до предела. Ключевая ставка находится на уровне 21%, что фактически блокирует кредитный канал для большинства отраслей экономики.

Ведомство говорит о «фрагментированном росте», когда часть секторов растет за счет бюджетных вливаний, а остальные стагнируют. Это похоже на езду на велосипеде с проколотым колесом – движение возможно, но крайне неэффективно. При цене Urals в $56 за баррель экономике придется искать новые источники роста взамен нефтегазовых доходов. И здесь кроется главная проблема: альтернативные драйверы роста либо не развиты, либо требуют масштабных инвестиций, которых при такой ставке просто не будет.
Парадокс текущей ситуации в том, что одновременно нужно обуздать инфляцию (для чего требуется ограничивать денежную массу) и стимулировать рост (для чего нужно накачивать экономику деньгами). Экономическая теория подсказывает: такое квадратурное уравнение не имеет решения. Но Минэкономразвития все же верит в экономическое чудо.

С политологической точки зрения, этот прогноз – попытка совместить несовместимое: сигнализировать о готовности к внешним компромиссам (через признание более низких цен на нефть) и одновременно демонстрировать внутреннюю устойчивость (через сохранение роста). Это классический прием государств, находящихся в дипломатическом маневрировании – показывать реализм в оценках, но не признавать слабость в перспективах.
История экономической науки знает примеры, когда страны добивались роста при неблагоприятной конъюнктуре. Но почти всегда это было следствием глубоких структурных реформ или технологических прорывов. В отсутствие и того, и другого прогноз Минэкономразвития выглядит скорее как политический манифест, чем экономический расчет.

Демократия . zip: как сжимают избирательное право в новых поправках

Госдума готовится принять во втором чтении поправки в избирательное законодательство, которые под видом технических улучшений создают комплексную систему управления электоральными процессами. Пакет из 67 одобренных поправок выстраивает долгосрочную стратегию минимизации политических рисков через тонкую настройку правил игры.

Тактический компромисс на фоне стратегических изменений

Поправка о сохранении бумажного голосования при ДЭГ, поддержанная всеми фракциями, стала своего рода отвлекающим маневром. Пока внимание фокусировалось на этом символическом уступке, без особого шума прошли куда более значимые новеллы.
Главная проблема — не в форме бюллетеня, а в том, что никогда никто не установит ответственность для лиц, которые заправляют всеми этими аппаратами и схемами.

Информация: право или привилегия?

Поправки существенно сокращают объем сведений о кандидатах на избирательных участках. Данные о доходах, судимостях и недостоверной информации мигрируют исключительно в онлайн.
Это создает информационную асимметрию: «цифровые граждане» получают больше данных для принятия решений, чем те, кто голосует традиционным способом. В стране, где цифровой разрыв между поколениями и регионами все еще значителен, это трудно назвать нейтральным изменением. Не говоря даже о фактической невозможности контроля электронного голосования…

Финансовая вертикаль

Софинансирование федеральных выборов из региональных бюджетов – еще один элемент головоломки. В системе, где губернаторы оцениваются в том числе по электоральным показателям, это создает прямой финансовый стимул для мобилизации «правильной» явки.
Одновременно увеличиваются выплаты членам комиссий, отвечающих за ДЭГ – вплоть до компенсации проезда и проживания при работе в других регионах. Это подчеркивает особый статус и, возможно, особые ожидания от цифровых избирательных процедур.

Электоральная география по запросу

Сокращение периода пересмотра нарезки одномандатных округов с 10 до 5 лет вроде бы обосновывается демографическими изменениями. Но практика показывает, что такие перенарезки – мощный инструмент электоральной инженерии. И все инструменты в руках исполнительной власти. Нестабильность правил игры — один из самых эффективных способов демотивации политических конкурентов.

Бюрократическая дискреция как принцип

Избиркомы теперь вправе не отвечать на «неразборчивые» жалобы и обращения, «не позволяющие определить их суть». ЦИК устанавливает «особенности проведения» выборов на территориях с военным положением. Руководители дипмиссий могут менять время голосования.
Каждая такая норма расширяет пространство административного усмотрения, формируя капля за каплей зоны пониженной прозрачности и подотчетности.

Новые регионы – новые возможности

Отдельного внимания заслуживает нарезка округов в новых регионах: три в ДНР, два в ЛНР, по одному в Запорожской и Херсонской областях. При этом в Москве, Подмосковье и Краснодарском крае прибавится по одному округу, а десять других регионов по одному потеряют.
В условиях сложной демографической ситуации на этих территориях такое распределение выглядит как механизм дополнительного контроля над парламентским представительством.

Парадокс электоральной модернизации

Наблюдая за этими изменениями, невольно задаешься вопросом: почему модернизация избирательных процедур приводит не к большей конкуренции и прозрачности, а к усложнению правил игры и централизации контроля?

Ответ, возможно, в том, что реальная цель этих реформ – не демократизация, а управляемость. Система стремится сохранить внешние атрибуты демократического процесса, одновременно минимизируя внутренние риски для себя.

В итоге формируется парадоксальная ситуация: избирательное законодательство становится все сложнее и тоньше, но электоральный процесс – все более предсказуемым и управляемым. И поправки, которые готовится одобрить Дума – яркая иллюстрация того, как «технократический» язык может маскировать сугубо политические цели.