То ноябрь.
Время странных и странников
Приютить под покровом своей души.
Увядает весь мир, и так хочется спрятаться,
Защитить от этого угасания.

Ноябрь улыбается:
Не спеши.

Мне однажды сказал наречённый мой милый дедушка:
Я готовлюсь к смерти, недолго мне вековать.
(Что трепещешь, душа?)
Я готовлюсь к вечности.

В ноябре вспоминаем смертное,
Готовимся умирать.

Не боли, моё сердце, ведь всё это
О бессмертии.
То прозрачность души, сквозь неё
Проступает Он.
Этот лес, это небо, седая простая лужица
Наполняются Им.

Говорят:
В ноябре твой дом.

И чем больше вокруг прозрачного,
Настоящего,
И чем меньше мелькает, как веер, цветов и лиц,
Тем яснее слышится:
Не о смерти песнь, не о мрачности.

То о вечности весть.
О любви.

А ведь
С ноября эта память об увядании
(которое про вечность и про Тебя)
Навсегда остаётся с нами,
Со всеми, кого любим,
Кем дорожим.

– Куда отправляешься, странный странник мой?
– В Жизнь.

Кто я теперь? Не стало ни сил, ни слов.
Мягкий туман закрашивает былое,
Новое не открылось. В храме на аналое
Светом лучатся лики святых отцов.

Воином становись, если осталась честь,
Если любовь и милость, так будь сестрою.
Кем же мне быть, раз место моё пустое,
Господи: только с Тобой я есть.

Снег опускает чудо с высот небес,
Снег осыпает крыши, в ладонях тает.
Может, за ним не темень, а отблеск Рая.
Может быть, там, за снегом, края чудес.

Может, за снегом больше войны не ведать.
Там, за завесой белой, на санках мчатся
Те, кто ушёл. Смеются, в снежки играют,
Мама зовёт с балкона: домой, обедать!

Вслед за метелью день проступает новый
Трепетней и яснее, чем снег летящий.
День не такой, как мыслишь, — но настоящий,
Как и Господь, творящий Вечность из ничего.

2022

Посмотрела и послушала сегодня людей, которые с начала СВО в госпиталях трудятся – и вот, вспомнилось.

А люди, конечно, удивительные. Люди вообще удивительные, чем больше узнаёшь, тем глубже становится жизнь, и объёмней, и реальней.
То, что сейчас, конечно, большое горе – но именно в этой темноте так многие засияли, как свечи, как звёзды, очистились, огранились. Кто-то таким сияющим ушёл дальше и выше, а кто-то остался здесь, потому что здесь тоже нужен этот свет. И ведь не то что бы все, кто сейчас светят, и раньше были подвижниками. Кто-то да, а кто-то (многие) проявились, стали настоящими только через всё происходящее.
Когда видишь это со стороны, хочется замереть и сберечь. Память, свет, уверенность, понимание. Веру, надежду, любовь. Всё, чего стало теперь намного больше. Не только боли, но и света, и любви.

А главное, что никто из этих людей не признаёт, что он как свеча. Вернее, не замечает даже. И хорошо, пожалуй, потому что заметил – значит, погас. Ощутил свою весомость и тут же стал пустым, как мыльный пузырь.
Координатор одного из госпиталей сегодня расплакалась, когда её благодарили.
Они такие. И в этом их сила.

Вот здесь, например, человек, который незадолго до фотографии выступал в госпитале. Человек, который третий год погружён в жизнь ПВР так, что даже нам порой хочется его оттуда вытащить. И человек, который.. я даже не знаю, что назвать первым :)) столько всего в её деятельности.
И как вы думаете, от кого я чаще всего слышала "я же ничего не делаю"?

А в центре почему-то я. Прям как в жизни: смотришь на всё из самого себя и хорошо ещё, если замечаешь, кто вокруг, если ощущаешь это тепло, эти горящие огоньки. Стоит только сместить с себя фокус.

На память себе, чтобы замечать...)

По земле идёт Рождественский пост, шаг за шагом, день за днём открывая дорогу к Празднику, вымощенную не жёлтыми кирпичами – твоими делами, словами и мыслями. Делами, конечно, больше. Дойдёшь ли, достроишь ли её до точки, в которой священники в белоснежном запоют «Рождество Твое»?

Но если и не дойдёшь сам, подхватит Господь.
Позади ноябрь – самый удивительный месяц, месяц о Господе и ещё немного о тебе. О тебе и о Нём. Месяц, когда не остаётся  ничего больше вокруг, только прозрачность и тишина, только тонкие линии веток и небо, небо, и видно вдаль до самого креста, до самого воскресения, только не прячь свой взгляд, – и увидишь.

Все остальные месяцы дарят свою красоту, которая тоже о Господе, а ноябрь дарит возможность смотреть сквозь него – на Него.
И сквозь себя тоже, потому что без этого не увидеть главное. Истончаешься вместе с ноябрём, становишься прозрачным: многое, что скрыто за весенним ликованием, летним разноцветьем и осенними подарками, вдруг становится видно, как камни на дне обнажаются в отлив. Какие чистенькие, красивые, а какие и тиной покрыты. Ноябрь – шанс разглядеть свою тину, учиться её стирать, чтобы смотреть сквозь.
Ноябрь – предисловие к посту. Он готовит тебя к этой дороге и отправляет в неё, как готовят к Великому посту предпостовые особенные недели.

Ноябрь прекрасен всем, что он несёт в себе, и ещё более прекрасен Тем, на Кого он указывает. И чем меньше стараться от него спрятаться, тем больше ноябрьской красоты возникает вокруг. Земле идёт эта удивительная прозрачность, воздушность, не пустота, нет – наполненность Господом, Которого лучше всего слышно там, где замолкает всё остальное. Поэтому, наверное, самое главное мы услышим тогда, когда замолкнет и наше сердце – и это совсем не о смерти, а о Жизни.

Город боится ноября. Большой город выталкивает Его из себя, замещая яркими огнями новогодних украшений (теперь они появляются уже с конца октября – прочь, ноябрь, прочь, пусть не существует, не смотрит своими прозрачными глазами!), кричащими распродажами, весёлыми вечеринками. Город думает, что прячется от пустоты.

А пустоты нет.
Поэтому в больших городах в ноябре сквозит мёртвенность, безысходность: разве можно спрятаться от того, чего нет, равно как и от Того, Кто есть?

А выедешь за город – и вот она, удивительная русская ноябрьская красота, бесконечность и любовь Его, заполняющая собой то, что извне казалось пустотой.
Бывает, правда, что о самого себя споткнешься, лежишь и чувствуешь ту самую мёртвенность, и никуда от неё не денешься. Но совсем рядом стоит Жизнь, и смотрит, и ждёт, пока поднимешь свой взгляд, и посмотришь сквозь, и впустишь её в себя.

Ждёт и любит.