Мы с папой около стенда, посвящённого Пантелеймону Михайловичу Запорину и Степану Ильичу Борисову в музее Вяземской школы – когда-то с него начался существующий ныне городской. Огромная часть коллекции ещё при жизни прадеда отправилась туда при его активном участии, но кое-что до сих пор остаётся в школе и живёт стараниями учителей, дышащих любовью к родной земле.

Впервые была на мероприятии, посвящённом памяти прадеда.. и была совершенно потрясена тем, как его до сих пор там любят – люди, не знавшие его (+1978..). Пару раз рассказывала здесь про них с учителем.

Сегодня не услышала для себя почти ничего нового, но то, что услышала, заиграло совсем иными красками. Одно дело – знать от родных, другое – слышать от других..
Новостью для меня стала открытка. Конечно, я с детства слышала эту историю: как Пантелеймон Михайлович и Степан Ильич Вяземский монастырь от уничтожния спасали. Он шёл под снос, и они боролись, как могли, писали на все доступные уровни, искали способы сохранить этот "культурный объект". Никто, кроме домашних, не знал, что в сундуке прадеда, партийного человека, хранилось Евангелие и икона Казанской Божией Матери, и когда никто не видел (или он так думал), то он открывал сундук и становился на колени..

Монастырь удалось спасти, и жемчужина Вяземской земли – трёхшатровая Одигитриевская церковь (Богородичная!) теперь восстановлена и сияет белоснежными стенами – её видно издалека.

Последние годы я сомневалась. Думала, что, может, семейная легенда. А сегодня нам показали хранящуюся в обществе краеведов открытку Барановского Степану Ильичу, где он пишет про проект спасения монастыря, что в Смоленске его согласовали, и что ещё нужно сделать, чтобы точно был шанс спасти. Готовясь к сегодняшней встрече, мы полезли в свои архивы и нашли несколько писем Барановского: они дружили с С.И. "У меня есть в Вязьме золотой человек", – говорил Пётр Дмитриевич про Степана Ильича. Это я тоже узнала сегодня. Вот таких историй у нас в семье как раз не сохранилось: прадед был очень, невероятно скромный. Сегодня нам напомнили ещё одну историю, которую я уже слышала, читала в книжке, но сейчас словно узнала впервые..

Это история от Ады, внучки Степана Ильича. Его сын, капитан дальнего плавания, обосновался в итоге в Петербурге. Степан Ильич время от времени приезжал туда по делам, связанным с формируемым им Вяземским музеем и раскопках, которыми он занимался под Вязьмой. И вот однажды они с Адой пошли в Эрмитаж. Шли, а она со снобистским питерским налётом думала: "ну, он у себя там может и известный человек, но это всё провинция, а сейчас я ему настоящую культуру покажу". Заходят в Эрмитаж.. а его там встречают как старого друга и привычно ведут в запасники. Ада потом долго вспоминала эту единственную для неё возможность полюбоваться скрытыми сокровищами Эрмитажа..

А так, его близкие родные порой поддразнивали за абсолютную какую-то скромность и неумение заботиться о себе: им даже личную квартиру выбил сын погибшего в 1942 командарма, с которым Степан Ильич дружил, много занимаясь походами по местам погибшей под Вязьмой 33 армии. Сам Степан Ильич заботиться себе или не умел, или у него не оставалось на это времени и сил, которые уходили на музей, на походы с учениками, на раскопки, на поездки по другим музеям, на письма во все инстанции, чтобы спасти святыню..

В такие дни, как сегодня, мне не верится, что он имеет самое прямое отношение к тому, что я живу на этом свете (про его жену недавно рассказывала здесь тоже). К кому угодно, но не ко мне – настолько мы непохожи...
Но во мне – или, скорее, передо мной – точно горит этот огонёк, обозначая путеводную нить, которую я так часто запутываю и теряю.

А ещё он 18 лет не получал прибавку к пенсии в 20 рублей за заслуженного учителя РФ, потому что был уверен, что раз должны – значит, платят. Его друг засомневался, сходил в ПФ.. "Ой, мы его потеряли, ну с ноября будем платить".
В ноябре он умер. 4-го, на Казанскую, как и Пантелеймон Михайлович за 15 лет до.

Казанская икона в сундуке. Спасённая Одигитрия.
Господи, как всё близко, и времени нет, только Ты, и всё рядом – в Тебе.

Теперь поняла, почему на Соловках я вцепилась в свою палочку-выручалочку и ходила с ней по разным концам Острова: это наследственность!))