Лиза Смирнова

* * *

О цветущая земля нашего детства
душные дворы разделённые
на армянскую и азербайджанскую половины
школы чеченских беженцев
и детей русских солдат

о шмели залетающие к нам в волосы
во время дневного сна
осы жалящие нас в медовые мочки уха
в лучших снах своих мы строили планы
перевоза оружия через горные блок-посты

и грустные коровы обычно
встречающиеся на перевалах
звенели под вечер в мокрых туманах
сотни дыр в пустоте которых
вырастали к рассвету

о цветущая земля нашего детства
погибшие и живые послушайте
как люблю когда в четыре утра
говорят: посмотри
этот слабый я знаю
сколько видел таких
сколько видел

но что ты видел на серой своей земле
ответят погибших тени
ну что ты вообще мог там видеть
ответят живущие

(из книги стихов "Мёртвые не поют", 2024)

#выбор_Влады_Баронец

Стихотворение Лизы Смирновой - о "цветущей земле нашего детства", то есть, в переводе на язык взрослых, об утраченном. Земля детства - результат работы памяти, времени и взгляда, где взгляд, устремлённый назад через время, находит воспоминание и превращает его в золото. Детский взгляд невинен, детская память фиксирует повседневный пейзаж как слепок жизни со всем, что в ней есть, сохраняя ос, шмелей, коров и сны о "перевозе оружия через горные блок-посты". Зрение не осуждает - оно смотрит, оно учится видеть. Виды с армянскими и азербайджанскими "половинами", чеченскими беженцами и русскими солдатами гораздо красноречивей, чем были бы пояснения или оценки.

Грусть, чувство утраты сопровождают этот текст. Однако мне не хотелось бы читать его только линейно, от начала к концу. Вопрос "что ты видел", как мне кажется, имеет своей целью не только показать смотрящему/читающему знаки войны, насквозь прошившей реальность его обитателей. Он в то же время утверждает ценность отдельного взгляда, его способность тайно хранить и любить тот мир, который нам достался. В этом смысле стихотворение Смирновой родственно тексту Владимира Бурича "Харьков. Весна 1941-го": герои этого текста - дети военного времени, знающие, как пахнет порох - но и хлеб тоже; безусловно принимающие жизнь.

#комментарий_Влады_Баронец

#переводы
Нили Малик Шпигель

* * *
Родители
внутри меня сложились плотно
как запасные парашюты
в передней части спецкостюма

и я уже не знаю
раскроются ли с ветром
и только купол
их любви
всегда раскинут
над моею головой.

перевод с иврита Ольги Агур
Источник: блог переводчицы
#выбор_Людмилы_Казарян

Подкаст Александра Скидана и Ильи Кукуя об Анри Волохонском
https://nlo.media/catalog/chto-izuchayut-gumanitarii/vsya-chelovecheskaya-rech-issokhshaya-reka-poeziya-i-proza-anri-volokhonskogo

Аман Рахметов

мы сидели в кофейне и подбирали слова как яблоки
на фоне играла прохладная музыка
и солнце шаталось в мягкой посуде движений
как если бы вышитое из смычковых
отпугивало а потом нравилось
возможно это и есть спокойное пригодится
за падением взрослого дерева
тем временем мальчик с приподнятыми глазами
подходил к каждому столику и развязывал руки сидящих за ними мужчин и женщин
мы как и многие просто ждали своей очереди

____________
из телеграм-канала математические знаки

#выбор_ивана_полторацкого

Мой комментарий является ответом на вопрос автора:
-- Как я вижу стихотворение?
Я вижу стихотворение как отдельную и самодостаточную реальность, формирующую читателя, вызывающую его из пустоты. Никак не наоборот. Стихотворение первично. Только что его не было, и вот оно появилось перед нами с настойчивым требованием:
-- Изменись.
И я послушно меняюсь под воздействием стихотворения, пока оно показывает мне то, что хочет показать.
В данном случае я вижу плавность перетекания внутри поэтической реальности. Стихотворение намекает на свою музыкальную природу /как если бы вышитое из смычковых/ (cool jazz), раскрывает то, каким образом оно написано. В самом начале беседуют призрачные фигуры Заболоцкого и Тарковского / а слова у меня под ногами валялись и /слова большие, словно яблоки/. И эта перекличка задаёт стихотворению Амана Рахметова тон аналитического сюрреализма. И визуальный код дальше начинает аккуратно шататься /отпугивало а потом нравилось/. И что очень хорошо, так это переданное спокойствие, которое всем нам действительно пригодится. Мальчик с приподнятыми глазами, как бы сошедший с картины Балтьюса, делает то, о чём все мы мечтаем, -- развязывает нам руки (кто их связал никто не знает). Это действие бесконечно ожидаемо сидящими в очереди пленниками длинной строки (особенно в контексте ежедневного падения взрослых деревьев) и потому неизбежно.
Вот так вот я вижу это стихотворение. Интонация, форма, образ, идея -- все признаки хорошего стихотворения на местах. Но оно говорит нам в первую очередь о свободе. И, чтобы понять, точнее почувствовать, это, я должен сам стать свободнее.
Такое требование предъявляет стихотворение к читателю. И мне чрезвычайно приятно ему соответствовать.

#комментарий_ивана_полторацкого

Алиса Федосеева

МАРИНА МНИШЕК GOES TO РОВЕСНИК

in this day and age she sips джин-тоник на
джине Broom, takes галоперидол в
зажимающей ass-cheeks кабинке цвета
джин-тоника на джине Broom; кисленькие
сны и тошнота лежат между грудей, они
улыбаются вниз, когда оказываются в руках
чела из твинби — он сказал, что из всех
тамошних девчонок она, конечно же,
самая прикольная (и сиськи, конечно,
пиздатые). чел из твинби поглаживает ее
по голове, довольно последовательно он,
не называя ее по имени, вдавливает ее,
пирсинговый язык затерялся где-то в складке
между раковиной и сливным бачком; Марина
не выучила еще язык, который мог бы
говорить с ней об этом.

so she goes deeper and remembers every word:
like how “son” and “death” sound the same
in russian and in polish. sins since then
одержали верх, можно было
развязать waist, снять мешочек с землей,
потому что родина выкалывает глаза всем,
кто на нее посягает, примерно как
мужчина седлает незнакомую власть,
потому что она раскатиста грудью.

Марина Мнишек breaks the curse of always
being the trzeźwy one, that’s why
the images of rówieśnik разбегаются и мигрируют,
кровавые движения не решают судьбы of the dance floor,
мальчики-картинки бухают и машут саблями
перед глазами, вилкой туда осудят,
все хотят
кусочек, самую малость,
Марину Мнишек, even though
there is nothing цельного left, not even
her powiedzenie.

он подарил ей серебряного пеликана, всякие
бархаты и украшения, still she
was robbed: палаты не равны
своей комнате, поэтому
писать было уделом свободы и тех,
кто был одарен наблюдением и
счастьем не быть частью истории.
другой мужчина
дал этим словам ее имя, поэтому
Марина Мнишек не говорит в туалете
с челом из твинби, потому что здесь
у Марианны не спрашивают паспорт:
никто не виноват и она не проходит обряд
инициации, поэтому о ведьмовстве речи нет,
Марина остается в мире мертвых, объевшись
галоперидола в туалете клуба «Ровесник»,
и уста замирают, раздетые

источник

#выбор_нико_железниково

Лолита Агамалова

КРАСНЫЙ КАВКАЗСКИЙ РЭП

Они заставляют меня писать реферат, Мао, прикинь, какие уебки
Я хочу новых солдат
Я даже могу произвести их сама
Мне не нужен ваш добровольческий корпус
Никакой блядской безответственной речи, где бы та ни была:
из бывшей партийной школы ли, инвертировавшейся завет,
из Берлина ли, где бывшие наши мальчики
ведут абсолютно тупые блоги,
поглаживая друг другу яйца и ища друг-в-друге опоры,
из Парижа ли, с биофака ли, может быть, МГУ, моей кафедры ли,
из Тель-Авива — под ракет ослепительный блеск, тысячу созвездий
невозможной грядущей смерти, по крайней мере
Вы не умеете ебаться. Ваша мысль куцая, будто обрубленный хвост
Вам есть что терять кроме собственных снов
Вы заражаете даже не пессимизмом, а упадком мысли
слабостью воли и фланерствующим эскапизмом
Когда мне было 16, я влюбилась в одну буржуазную дамочку
Та мне говорила: вот будет вам что терять, и вы растеряете все,
что вас держит сегодня: гнев и структуру решения детского
подросткового. Сейчас я думаю: как я могла ее желать?
Мне 27. Меня не ебут государственные ничтожества
и «их нравы», я заглядываю в кабинеты
о эти растерянные глаза
о пустые руки
Никакие теории изменений уже не справятся
Они разрывают меня на части, а я хочу новых солдат
Политика требует редукции, а я требую отмены закона противоречия
Ведь похуй, живем один раз? И больше не можем? Соску
грантов оставь, о боец психотропного фронта:
кроме любви и мысли по-прежнему
ничего не бывает
(Нихуя не бывает, я даже сказала бы так)
О любовные неудачники, ищущие оправданий!
Вам виноваты все: ФСИН-письмо, капитализм, само
желание, РФ и США, Европа и Африка, книги, родители,
необходимость «осечек», — как говорят те, кто ни единожды не
смотрел в глаза одичалые возлюбившей возлюбленной
О тоска без оков. Нейросети-поэты. (Вы были бы хороши,
если не были бы одинаковы; пока ты несешь свою заученную хуйню
зет-поэт хотя бы чувствует.) О диссертации, которые превращают
машинку мышления в профанацию. Меня тошнит одинаково
от делезианцев и антиделезианцев;
от тупой эмиграции белой (и розоватой) и гордецов,
которые «остаются».

От всех, кто боится. Всех, кто всего боится. Кто боится
чего-нибудь недо-взять, опрокинув ненужное слово.
Грантик ебаный и местечко. Кто уезжает,
чтобы быть, как и дома, на четырех
ногах. И кто остается
молчать. Их исправит могила.

А я — свободная лесбиянка. Я станцую лезгинку в Мире Идей
под дискошаром Блага

из подборки "Выйду на станции б-га"

#выбор_константина_шавловского

Программный, яростный текст Лолиты Агамаловой из подборки “Выйду на станции б-га”, направленный против ложных консенсусных оппозиций, сложившихся в русофонном гуманитарном пространстве (прежде всего в медиа и академии) за последние три года. По силе и смелости его можно, наверное, сравнивать со стихами Пазолини, обрушившегося в свое время с критикой на 1968-й. Здесь достается всем, кто самодовольно считает, что находится на “правильной” стороне истории, а на деле - бесславно выживает, находясь в постоянном страхе за личное будущее (и предавая тем самым декларируемые в своих же диссертациях идеи о будущем коллективном). Стихотворение направлено также против “скорбного бесчувствия” этих стратегий выживания современных российских гуманитариев, которые, прикрываясь фиговыми листками политических теорий, разбежались по углам академий (“соску грантов оставь, о боец психотропного фронта”). Люди, убежавшие от войны на PhD; поэт:ки, вяло наследующие языковой школе (“нейросети-поэты”, которые провокативно сравниваются с “зет-поэтами”, которые хотя бы чувствуют); все, кто боится, - главный их (наш) грех заключается в том, что они (мы) по крайней мере не умеем ебаться. Кажется, Агамалова говорит об аварийном отключении либидо, которое произошло в российской гуманитарной жизни, письме и мысли после 24 февраля.

“Красный кавказский рэп” - точный и безжалостный диагноз деградации тех, кто на словах противостоят политической энтропии, а на деле являются проактивной частью этого процесса (“государственные ничтожества” и “фланерствующие эскаписты”, конечно же, пауки из одной банки). Агамалова проговаривает то, что думают очень многие, но не решаются произнести вслух (потому что консенсус против шерсти чесать никто не готов): «меня тошнит одинаково (...) от тупой эмиграции белой (и розоватой) и гордецов, которые “остаются”».

Но в этой филиппике, направленной против бедности политического воображения, парадоксальном образом нет нигилизма и упадничества. Авторку невозможно упрекнуть в том, что критикуя, она ничего не предлагает (см. финал), и ее национальная, гендерная и политическая идентичности сплетаются в тугую нить, врезающуюся в дряблое тело академической и поэтической мысли. И пройти его насквозь - все равно что солдату, рожденному в любви и мысли, станцевать лезгинку на руинах крепости Мира Идей.

#комментарий_константина_шавловского

Максим Алпатов

ЧЕГО Я ЛИШИЛСЯ КОГДА ОТКЛЮЧИЛИ YOUTUBE

четырёхчасовой микстейп медитативного шансона
треск бородинской гренки хруст селёдочной жилы
топ пять хайлайтов зимнего волейбола танкового биатлона
анализ концовки моя прекрасная няня разбитых фонарей

как правильно заходить в хату выходить из запоя покидать зону обстрела
ошибки новичка на собеседовании в чвк лунтик фонд по борьбе с презумпцией
обычные американцы отвечают на вопросы из школьной программы ссср
простой советский рецепт беспилотного деда бесплатной эвакуации

ржака недели из одноклассников сокамерников однополчан
четырёхчасовой микстейп хруста однополчан
простой советский рецепт каши из однополчан
ржака прекрасная няня разбитых однополчан

обычные лунтики отвечают на танковый вызов эпохи
правильно заходят в зону безвыходного обстрела
каша хрустит под ногами беспилотной эвакуации
догорают хайлайты в разбитых фонарях

28.11.2024

Источник: личный блог автора

#выбор_Оли_Скорлупкиной

Заголовок этого стихотворения, деконструирующего и собирающего YouTube-реальность заново, задаёт определённый ракурс восприятия: из точки, где с ней уже пришлось попрощаться. Происходящее в тексте напоминает трансформацию обрывочных воспоминаний, в подлинности которых уже невозможно быть уверенным, или абсурд сновидения, или постапокалиптическое преображение технологий и артефактов, вынужденно меняющих своё предназначение после катастрофы.

Элементы, составляющие текст, построены в полном соответствии с законами, по которым существует копирайтинг названий/описаний видео на YouTube (и шире — язык сетевой коммуникации вообще). Здесь и кринжовая кликбейтность заголовков, и упоминание определённых жанров, и соответствующая терминология, и устойчивое мемное простое советское, и так далее. Привычные формы и схемы словно выпотрошены — и заново набиты чем-то абсурдным и непредсказуемым, и срастаются между собой, и отращивают дополнительные конечности и головы, как некие игрушки-мутанты. Этому служат отсутствие знаков препинания и неоднозначный синтаксис: элементы перетекают друг в друга, границы между высказываниями размыты, многие формулировки могут быть прочтены ошибочно — с захватом соседних единиц.

Интересно композиционное решение в рамках этой стилистики: строфы, сменяя друг друга, чередуются по настроению — а заодно по копирайтерским текстовым "формулам", принципам создания такого рода контента. Первая строфа: вступительные аккорды в виде сугубо номинативных формулировок, названия в своём самом классическом виде (с обозначениями жанров: микстейп, топ, анализ...). Вторая строфа: появляются глаголы, хотя их ещё и не очень много; реализуется другая схема создания заголовка — с проблемным вопросом, ответ на который обещается в контенте. Появление действия, видоизменение стиха и его интонационно-ритмических параметров создают совсем иное звучание — чтобы в третьей строфе снова вернуться к сплошь назывным конструкциям. Как будто открылась на несколько секунд лазейка, стало больше воздуха, движения, жизни (удалось подключиться? заработал vpn?), а затем всё снова захлопнулось.

В третьей строфе, однако, мы возвращаемся не к той же точке, с которой начинали в первой: кое-что успело измениться, пока мы отворачивались; как будто поднялся уровень воды в затапливаемом помещении. Воды тёмной, страшной, милитаристской; куда ни посмотри, везде только она, в финале каждой строки. Разница потенциалов доходит до кульминационного предела: ржаки и прекрасные няни вступают в противоестественный союз с этой тёмной материей, а неотъемлемая кулинарная составляющая YouTube оборачивает к зрителю ставшее людоедским лицо; впрочем, именно такой синтез и представляет собой ежедневно расплетаемый нами клубок информации, так что всё это насколько абсурдно, настолько же и правдоподобно.

Четвёртая строфа снова возвращает к жизни глаголы и впускает воздух, причём начинает играть за пределами изначальной "копирайтерской" доски: каждый стих — законченное высказывание со своим предикативным центром, со своим глаголом; границы высказываний уже не смешиваются, да и вообще они уже меньше похожи на формульные заголовки. Название видеоролика с глаголом в настоящем времени, призывающее держать руку на пульсе актуальных событий, вполне можно себе вообразить. Но складывается ощущение, что последняя строфа имеет иную природу: её задача уже не столько в продолжении постмодернистской деконструирующей игры, сколько в том, чтобы дать голос поэтическому субъекту. Это уже не автономные обломки YouTube-дискурса — это он пытается сделать высказывание (более связным и полноценным), преодолевая правила игры и одновременно упорядочивая хаос.

#комментарий_Оли_Скорлупкиной

Метажурнал приглашает принять участие в Zoom-презентации поэтической книги Дениса Ларионова "Близость" (изд. Порядок слов, 2024).
Презентация пройдёт в субботу 7 декабря в 20:00 по Москве.
В мероприятии примут участие Никита Сунгатов (автор предисловия) , Александр Марков, Елизавета Хереш, Юлия Подлубнова, Илья Кукулин, Павел Заруцкий.
Мероприятие ведёт Евгения Вежлян

Всеволод Зельченко в проекте «Ереванский балкон».

https://youtu.be/zH3QktPdfB4

#Ереванский_балкон

#переводы

Гюнтер Айх

БЕЗ ПОДПИСИ

Ответы: гусеницы под корой
срубленных тополей,
деревцá сумаха в подножии склона,
остаток воды в банке из-под мёда.

Сквозь букет цветов – распорядок некого мира
и наклонная линия лесных массивов.
Немного тайн,
сохранённых лопастями ветряков,
их довольно для ясности и пресыщения –

нет больше вопросов, единогласие,
накрытое смертью.

перевод Анны Глазовой

Источник: личный канал Анны Глазовой

#выбор_Валерия_Горюнова

"Без подписи" ("Ohne Unterschrift") Гюнтера Айха сопротивляется однозначной интерпретации, позволяя мне как читателю стать наблюдателем круговорота жизни и смерти и почувствовать его безразличную силу. Название произведения, скорее всего, намекает на отсутствие субъекта и на то, что это стихотворение способно стать общим (в частности, творческим) голосом людей.

Поэт перечисляет "ответы", что могут быть как метафорами, так и материальными объектами, но, несмотря на эту двузначность, они обозначают одно и то же. Образы "срубленный тополей" и "гусениц под корой" являются как реальной могилой растений, так и иносказанием могилы, где зарождается новая жизнь. "Деревца сумаха", с которых начинается подъем на возвышенность, осенью приносят ярко красные плоды, похожие на цвет крови. "Остаток воды в банке из-под мёда" ассоциируется у меня как с творческим, так и с настоящим голодом. "Букет цветов" во второй строфе — яркость жизни, для которой смерть неизбежна, потому что таков "распорядок некого мира", что сопротивляется доступу. О неопределенности и отсутствии полного знания о мире, возможно, говорит и "наклонная линия лесных массивов", будто противопоставленная своей жизненностью холодному и недостижимому горизонту — мечте о запредельном. "Лопасти ветряков" — намёк на круговорот под воздействием земных сил.

Однако вторую строфу, на мой взгляд, невозможно по-настоящему прочитать без третьей, которая возвращает к образу "гусениц под корой", к могиле, где зарождается жизнь. Завершающее двустишие меняет вектор взгляда на перечисленные ответы, и, кажется, будто я сам накрыт смертью и созерцаю живое из-под принесённого, чтобы почтить память, букета цветов, мешающего обзору. Надо мной встаёт и заходит солнце, меняются времена года и направления ветра ("распорядок некого мира"), в небе и на склоне жизнь превращается в смерть и обратно. И я молча творю-наблюдаю собой и не собой постоянное круговращение ответов. Присутствую и отсутствую. Как и все.

#комментарий_Валерия_Горюнова

Ингер Кристенсен

ЗИМА

Зима в этом году чего-то ждет.
Пляж будто замер,
и все едино, и все в этом году едины —
льдины и крылья станут чем-то одним,
и переменится мир:

лодка услышит свои земные шаги на снегу,
война услышит свои сражения на снегу,
женщина услышит время свое на снегу —
час рождения в оцепенении льда

зима пришла надолго —

в дома и города
в леса и облака
на горы и в долины
во взрослые страхи
в детские мирные радости

зима в этом году чего-то ждет
мы все становимся единым целым:
руки оцепенели,
я слышу, как плачут дети,
как дом мой скользит по снегу
вместе с огромным миром,
как крик одного становится общим криком;
лодка моего сердца бьется и бьется об лед,
а на дне этой лодки тихо шуршат ракушки.

Если вдруг я оледенею,
если вдруг и ты, дитя мое, превратишься в лед,
мой огромный лес оживет этим летом,
мой огромный страх оживет;
если и ты, моя жизнь, покроешься льдом,
я сделаюсь коршуном:
лед и крылья, и ничего больше,
и стану клевать свою печень,
свою живую жизнь
пробуждать к вечности.

Эта зима в нас надолго.

Перевод: Анастасии Строкиной

#переводы
#выбор_Ксении_Боровик

На сайте Метажурнала размещена расшифровка высказывания Александра Скидана о книге Алексея Порвина
https://metajournal.com.space/article/skidan-porvin

#inmemoriam
Александр Горнон
(1946—2024)

#переводы
Олег Коцарев

СЛЕД ГОЛУБЯ

Голубя след, куда ты ведёшь?

Лаванда во тьме: ответит ли гнутая аллея взаимностью?

Голубя след в переменчивых плоскостях
Мирового Парка,
сквозь толпы листьев,
сквозь улицу, где пришедший человек в костюме синем
выгружает из транспорта коммунального сервиса могилы
и говорит:
«Гордитесь могилами! Радуйтесь могилам! Пойте в ритме могил!
И не смейте больше называть свою улицу Вишнёвой,
название должно быть длинным и страшным,
чтобы сильное чувство было,
когда ветер показывает язык флагами!».

Голубя след на стенах и на автобусах,
на черепице,
скоро что-то огромное упадёт.

Голубя след, настань как можно скорей, отразись
в детской этой площадке полуденной,
разбросанной в сонной фотоулыбке!

А мы к ним больше не пойдем.
Нам надо к озеру,
где ждут три чёрточки.

05.11.2024

(Перевел с украинского Станислав Бельский)

СЛІД ГОЛУБА

Голуба слід, куди ти ведеш?

Лаванда у темряві: чи відповість гнута алея взаємністю?

Голуба слід у мінливих площинах
Світового Парку,
через натовпи листя,
через вулицю, на яку прийшла людина в костюмі синьому,
вивантажує з транспорту комунального сервісу могили
й каже:
«Пишайтесь могилами! Радійте могилам! Співайте у ритмі могил!
І не смійте більше називати свою вулицю Вишневою,
назва повинна бути довга й страшна,
щоб було сильно, коли вітер показує язика прапорами!».

Голуба слід на стінах і на автобусах,
на черепицях,
скоро велике щось упаде.

Голуба слід, стань якнайскоріше, відбийся
у дитячому цьому майданчику полуденному,
розкиданому в сонній фотоусмішці!

А ми до них більше не підемо.
Нам треба до озера,
де чекають три рисочки.

(Авторский блог переводчика)

#выбор_Дмитрия_Гуревича