Ее зовут Софи. Но она же девушка, блондинка, эльф, библиотекарша-воин и синеглазая дочь эльфов. Так работают заместительные ― камень преткновения многих авторов и даже некоторых редакторов. Давайте попробуем разобраться, когда этот языковой элемент имеет право на жизнь, а когда от него лучше отказаться. И заодно вникнем, почему. Итак, когда же заместительные ― это плохо?
1. В отношении героя, чьими глазами мы видим историю (ну или центрального героя, если повествует нам автор / рассказчик) и чье имя читатель знает. Такого героя логичнее звать по имени, а когда становится многовато, использовать местоимения. «Гарри», «он». Не «юноша», не «волшебник», тем более не «высокий брюнет со шрамом» ― эти варианты уместны только в милицейской сводке. Почему? На самом деле все очень просто: потому что если представить внутренний монолог этого героя, он вряд ли будет называть себя по гендеру/профессии. Не случайно даже люди, у которых есть своеобразная привычка говорить о себе в третьем лице, выражаются примерно так:
«Добби свободен» «Баба-Яга против».
Имя, сестра, имя. Все остальные ярлычки оставьте вашему окружению. Опять же, неспроста в классической литературе вы заместительных почти не найдете, Алеша Карамазов ― в тех главах, где мы смотрим на сюжет его глазами ― всегда будет «Алешей». Не «монахом», не «юношей», не «младшим братом». В начале текста невидимый рассказчик, конечно, зовет его пару раз «мой герой» и «мой молодой человек», но это лишь реверансы четвертой стене: нужно ровно для того, чтобы мы запомнили: перед нами хроника, которую кто-то пишет.
2. Заместительные неуместны в отношении других персонажей, с которыми ваш повествователь достаточно близок эмоционально, чтобы не только вслух, но и в мыслях звать по имени / прозвищу / степени родства. Пример из личной жизни: вместо «У нас с Настей / подругой был эфир» — «У нас с девушкой / коротко стриженной хозяйкой мопса был эфир» (у Насти очень классный мопс, но нельзя значит нельзя!). Вместо «Мама звонит» — «Таня звонит». Последнее, кстати, — отдельный нюанс: дети-рассказчики, зовущие родителя по имени, — не норма, если это не прием, показывающий конфликт в семье! А вот ребенок, который не любит родителя и ощущает себя с мамой обособленно, некомфортно, может звать ее и по имени, и по фамилии, и даже Чудовищем. Но у этого должны быть и другие, сюжетные маркеры. Хороший пример ― роман «Выйди из шкафа» Ольги Птицевой. Ох уж эта Павлинская… #Редактируем_лохматых_собачек
Ее зовут Софи. Но она же девушка, блондинка, эльф, библиотекарша-воин и синеглазая дочь эльфов. Так работают заместительные ― камень преткновения многих авторов и даже некоторых редакторов. Давайте попробуем разобраться, когда этот языковой элемент имеет право на жизнь, а когда от него лучше отказаться. И заодно вникнем, почему. Итак, когда же заместительные ― это плохо?
1. В отношении героя, чьими глазами мы видим историю (ну или центрального героя, если повествует нам автор / рассказчик) и чье имя читатель знает. Такого героя логичнее звать по имени, а когда становится многовато, использовать местоимения. «Гарри», «он». Не «юноша», не «волшебник», тем более не «высокий брюнет со шрамом» ― эти варианты уместны только в милицейской сводке. Почему? На самом деле все очень просто: потому что если представить внутренний монолог этого героя, он вряд ли будет называть себя по гендеру/профессии. Не случайно даже люди, у которых есть своеобразная привычка говорить о себе в третьем лице, выражаются примерно так:
«Добби свободен» «Баба-Яга против».
Имя, сестра, имя. Все остальные ярлычки оставьте вашему окружению. Опять же, неспроста в классической литературе вы заместительных почти не найдете, Алеша Карамазов ― в тех главах, где мы смотрим на сюжет его глазами ― всегда будет «Алешей». Не «монахом», не «юношей», не «младшим братом». В начале текста невидимый рассказчик, конечно, зовет его пару раз «мой герой» и «мой молодой человек», но это лишь реверансы четвертой стене: нужно ровно для того, чтобы мы запомнили: перед нами хроника, которую кто-то пишет.
2. Заместительные неуместны в отношении других персонажей, с которыми ваш повествователь достаточно близок эмоционально, чтобы не только вслух, но и в мыслях звать по имени / прозвищу / степени родства. Пример из личной жизни: вместо «У нас с Настей / подругой был эфир» — «У нас с девушкой / коротко стриженной хозяйкой мопса был эфир» (у Насти очень классный мопс, но нельзя значит нельзя!). Вместо «Мама звонит» — «Таня звонит». Последнее, кстати, — отдельный нюанс: дети-рассказчики, зовущие родителя по имени, — не норма, если это не прием, показывающий конфликт в семье! А вот ребенок, который не любит родителя и ощущает себя с мамой обособленно, некомфортно, может звать ее и по имени, и по фамилии, и даже Чудовищем. Но у этого должны быть и другие, сюжетные маркеры. Хороший пример ― роман «Выйди из шкафа» Ольги Птицевой. Ох уж эта Павлинская… #Редактируем_лохматых_собачек
BY Misery Inc |18+| Екатерина Звонцова
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted.
from us
