Невероятная новая версия «Калигулы» — они перекроили 96 часов снятого Тинто Брассом материала, чтобы смастерить трехчасовой Caligula: The Ultimate Cut, в котором нет ни одного кадра из известной любому посетителю перестроечного видеосалона порноверсии.
Гор Видал отрекся от непристойного фильма, равно как и прочие приличные люди. Но теперь всё возвращено к тому варианту, который они задумывали. Это архаичное, абсурдное, декадентское кино. Хелен Миррен появлялась в первой версии на 20 минут, теперь она на экране целый час, Питер О’Тул прекрасен в роли умирающего Тиберия, но вместо них могли бы быть куклы, потому что это фильм об одном Малкольме Макдауэлле, который нечеловечески хорош. Все гнуснейшие лупанарии Рима освещают голубые глаза блядуна Калигулы, соблазнившего свою сестру.
Я влюбился в этот фильм-монстр, ворвавшийся в 2024 год из 1976-го. Никто ничего подобного не захочет и не способен снять сегодня, это нечто неповторимое, как пирамида Хеопса, Empire State Building или мавзолей Ленина.
Невероятная новая версия «Калигулы» — они перекроили 96 часов снятого Тинто Брассом материала, чтобы смастерить трехчасовой Caligula: The Ultimate Cut, в котором нет ни одного кадра из известной любому посетителю перестроечного видеосалона порноверсии.
Гор Видал отрекся от непристойного фильма, равно как и прочие приличные люди. Но теперь всё возвращено к тому варианту, который они задумывали. Это архаичное, абсурдное, декадентское кино. Хелен Миррен появлялась в первой версии на 20 минут, теперь она на экране целый час, Питер О’Тул прекрасен в роли умирающего Тиберия, но вместо них могли бы быть куклы, потому что это фильм об одном Малкольме Макдауэлле, который нечеловечески хорош. Все гнуснейшие лупанарии Рима освещают голубые глаза блядуна Калигулы, соблазнившего свою сестру.
Я влюбился в этот фильм-монстр, ворвавшийся в 2024 год из 1976-го. Никто ничего подобного не захочет и не способен снять сегодня, это нечто неповторимое, как пирамида Хеопса, Empire State Building или мавзолей Ленина.
During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from us
