MNOGOOKOE SAYS:

Бывают книги, с которыми не хочется прощаться: превращаешь саму себя в медленный разумный кисель, чтобы подольше порастекаться по страницам. Для меня, существа-электровеника, это тотальное изменение естества, потому что моя норма (нет, Сорокин тут ни при чем) — это прочитать книжку за ночь, пока не начнут вываливаться глаза, и схватиться за следующую.

«Это здесь» я растянула на месяц, потому что мне хотелось быть там: в пространстве айзенберговской меланхолии, которая настолько же похожа на мою внутренне, насколько и отличается внешне. Я не пью каждый вечер в поэтических компаниях (для такой роскоши у меня слишком много ответственности и слишком мало здоровья), не работаю грузчиком или лифтером (и даже не архитектором, как сам Айзенберг), и возвышенной бедности советского интеллигента предпочитаю шестизначную зарплату.

Но какая же родная потерянность сквозит в этом тексте, какая щенячья, стыдящаяся самой себя привязанность к каждому другу (а друзья постоянно уезжают, спиваются, болеют и умирают), какое честное здесь признание в собственных нелепости и тоске. Это очень человечный рассказ о местах и лицах, а ещё о том, как трудно разглядеть собственное лицо посреди галдящей вокруг жизни. Да и стоит ли заниматься напряженным самосозерцанием, когда твои близкие пишут важные вещи, когда повсеместно случаются трагедии, комедии и анекдоты, когда жизнь страшна, но это не новость, когда жизнь прозрачна и удивительна, и это осознание всегда ранит как в первый раз.

Царапнуло. Полюбила. Спасибо.

«Ностальгия смягчает убожество, переводит его в другое состояние. появляется дистанция, и «сквозь прощальные слезы» все видится жалким, несуразным, родным».

#ухты_книжка #царапины_бытия

www.group-telegram.com/us/mnogookoe_tut.com/860

977 viewsedited  Feb 5, 2024 at 12:34

Бывают книги, с которыми не хочется прощаться: превращаешь саму себя в медленный разумный кисель, чтобы подольше порастекаться по страницам. Для меня, существа-электровеника, это тотальное изменение естества, потому что моя норма (нет, Сорокин тут ни при чем) — это прочитать книжку за ночь, пока не начнут вываливаться глаза, и схватиться за следующую.

«Это здесь» я растянула на месяц, потому что мне хотелось быть там: в пространстве айзенберговской меланхолии, которая настолько же похожа на мою внутренне, насколько и отличается внешне. Я не пью каждый вечер в поэтических компаниях (для такой роскоши у меня слишком много ответственности и слишком мало здоровья), не работаю грузчиком или лифтером (и даже не архитектором, как сам Айзенберг), и возвышенной бедности советского интеллигента предпочитаю шестизначную зарплату.

Но какая же родная потерянность сквозит в этом тексте, какая щенячья, стыдящаяся самой себя привязанность к каждому другу (а друзья постоянно уезжают, спиваются, болеют и умирают), какое честное здесь признание в собственных нелепости и тоске. Это очень человечный рассказ о местах и лицах, а ещё о том, как трудно разглядеть собственное лицо посреди галдящей вокруг жизни. Да и стоит ли заниматься напряженным самосозерцанием, когда твои близкие пишут важные вещи, когда повсеместно случаются трагедии, комедии и анекдоты, когда жизнь страшна, но это не новость, когда жизнь прозрачна и удивительна, и это осознание всегда ранит как в первый раз.

Царапнуло. Полюбила. Спасибо.

«Ностальгия смягчает убожество, переводит его в другое состояние. появляется дистанция, и «сквозь прощальные слезы» все видится жалким, несуразным, родным».

#ухты_книжка #царапины_бытия

BY MNOGOOKOE SAYS: