- так ты что, отец, снова в Абхазию настроился? - Бровь игумена недоуменно поползла вверх. - Уж и это место тебе не нравится? Отец Кирилл благословил же тебя скит не оставлять!
- Слова батюшки я слушаю и исполняю, отец настоятель. Только вот душа, - монах приложил детскую руку к своей груди, - тянет и тянет в Абхазию.
- Нечего, нечего, отец Херувим, про старое вспоминать... У тебя здесь народу столько, им и занимайся! Как-никак монастырский скит...
- Благословите, отец игумен, и простите меня, грешного... - Духовник неожиданно поднялся с лавки и упал в ноги архимандриту.
- Ладно, ладно, вставай! Что с тобой сделаешь? - засмеялся отец Пимен. - Смотри сам, где тебе лучше, я препятствовать не стану...

***

Пожив некоторое время в скиту и видя, что отношения в братстве не улучшились, я в печали собрал рюкзак и ушел на Пшицу, в любимую пещеру святого Иоанна Крестителя, предполагая попробовать там обосноваться. В этих раздумьях я поднялся к своему убежищу. Несмотря на только начавшийся сентябрь, буки уже стояли с желтыми высохшими листьями, скрежеща ими и нагоняя тоску. Когда дул слабый порыв ветра, листья безропотно срывались с ветвей и падали в пропасть, стуча о камни, будто деревянные. Небольшой ручей, протекавший сверху, высох. За водой пришлось лезть почти к альпику и набирать ее во фляжку по каплям.
Хотя лиственный полог плюща все также расцвечивал пещерку зеленым полусветом и вокруг царило осеннее безмолвие, молитва долго не открывалась. Перед лицом слабо колыхались зеленые пряди. Уют и спокойствие пещеры принесли в душу покой. Медленно, будто отворилась в нем тяжелая скрипучая дверь, в сердце вновь заговорил тихий голос молитвы, наполняя меня жизнью и возобновляя запас терпения бесконечных ее скорбей. Так хорошо и покойно мне давно уже не было. Сердце как будто полностью ожило и с благоговейным умилением выговаривало слова молитвы, молитвы покаянной, очищающей и утешающей его истерзанную плоть.
Ощущение того, что я близок к завершению какого-то очередного этапа в моей жизни, не оставляло меня. И лишь покой горной ночи все так же умиротворял сердце и душу, обращая их целиком в молитву и любовь ко всем близким и далеким людям, с великим состраданием и печалью к их нескончаемым терзаниям. Несравнимая ни с чем простота и чистота уединенной жизни убирала из нее все противоречия и метания, покрывая все смиренной и кроткой благодатью.

******

Не мы, заблудшие, служим Тебе и верным Твоим, Боже, но Ты Сам служишь через нас, всегда приписывая нам Свои благие дела! Разве хотя одно малейшее добро смог бы я совершить без благодати Твоей? Если бы мог, тогда я сам бы стал вместо Тебя Владыкой, что само по себе немыслимо и зовется "самообожением", мерзостью запустения ума человеческого. Сколько бы ни был я внимателен и осторожен, но первый же мой шаг погубил мы меня, если бы Ты не направлял ноги мои, не давал свет очам моим и дыхание сердцу моему. Ни хлеб, ни вода не дают мне силы, а Ты, Сильный и Крепкий Боже, влагаешь в меня, немощного, благодать и силу Твою. Многое обещали мне родители мои, друзья, политики, ученые и правители земли сей, но где же они ныне? Все оставили меня и ветер носит по земле жалкий их прах. Без Тебя, Господи, я ничто, ибо вышел из небытия, а с Тобою - дух многоочитый с множеством крыльев священного созерцания, коими Ты поднимаешь меня в Свои Триединые Небеса.

Монах Симеон Афонский. "Птицы Небесные", Том II.
На фото: архимандрит Кирилл (Павлов) и иеросхимонах Рафаил (Берестов).

НЕ ГОРДИСЬ, ЕСЛИ СТОИШЬ, А СМИРЯЙСЯ И БОЙСЯ
Архиепископ Варлаам (Ряшенцев).

1. Предположим, что жизнь твоя идет более или менее исправно, у тебя нет больших грехов и в малых приносишь покаяние. Не вздумай приписать свою исправность себе, своему старанию, вниманию, ревности – ты глубоко ошибаешься: впереди всех наших стараний идет благодать, а без нее мы одна немощь, один гнойный нарыв. Не гордись же чужим даром, так как исправность – от Бога, а бойся оскорбить Бога самоценом, гордостью и получить осуждение, как фарисей.
2. Тебя, исправного, возмущают иногда погрешности окружающих тебя, их неисправность, себялюбие, невнимательность к тебе, особенно если они родные тебе, и ты на них огорчаешься, осуждаешь в душе, а может быть, въяве мечешь стрелы, укоры и раздражение. Но остановись, познай себя: почему ты осуждаешь ближнего за погрешность?
Быть может, ему не дано соответствующего таланта, вот он и грешит, а тебе дан, но не ты, а благодать Божия держит тебя. И для чего? Разве для того, чтобы ты занимался запретным осуждением ближнего и возвышением себя над ним? Ошибаешься, всякий дар дается на пользу и служение ближним, укорением мы губим ближнего, увеличиваем его раны и душевные немощи. В таком состоянии твоя исправность занимается гублением ближнего. Ужаснись на себя и вспомни слова апостола: «Мы, сильные, должны немощи немощных носити и не себе угождати» (Рим. 15:1), но ближнему во спасение (см.: Рим. 15:2).
3. В свое оправдание ты, может быть, скажешь: «Я не осуждаю ближнего, но раз вижу, что люди, хотя бы и близкие, относятся ко мне несправедливо, то я их оставляю в покое и по возможности стараюсь сторониться их». Но скажи, для чего тебе дан дар исправности? Разве для того, чтобы ты самодовольно любовался им и тщеславился, а ближнего презирал? Тогда у тебя нет к ближнему ни любви, ни заботы о его спасении, ты занят самолюбованием, ты сам для себя кумир, требующий от других поклонения и уважения. Недаром сказано: не любящий ближнего не любит и Бога, он любит только себя и есть самоистукан, пребывающий в добродетельном самообольщении, в сущности оставаясь вдали от Бога и от любви к Нему.

ИСКУССТВО СПАСЕНИЯ

Всякой раскаявшейся душе даётся слово, даётся просвещённая молитва. Это видно на примере евангельской блудницы в Великий Вторник. Откуда могла знать эта уличная женщина, что такое молитва? Но когда она решилась покаяться, стала склоняться к Свету и к Истине, то ей был дан дух молитвы. Как прекрасны слова, которые она сказала Спасителю! Она встала перед Ним на колени и повела с Ним внутренний разговор. Всем сердцем выразила своё покаяние. Она увидела, что только Христос даст ей свет, облегчение, радость и оставление грехов.
"Прими меня грешную! Прими множество моих согрешений!" - сказала она. Видите, слёз у неё было так много, что омыла ими пречистые ноги Христа и должна была потом вытереть их своими волосами. Христу не нужно было другого покаяния. Самое драгоценное миро были её слёзы, они стали дороже любых сокровищ. Ими она смогла искупить весь свой долг перед Богом.

Точно так же любая грешная душа, которая плачет и мысленно омывает слезами ноги Христа, слышит от Него тот же ответ, который услышала блудница. Дело не только в том, что она сама получила спасение, но ведь она ещё и показала светлый пример для всякого сбившегося с пути человека: как ему вернуться на правильную дорогу.
Так Господь подаёт совершенное прощение всякому человеку, который возвращается к Нему, только бы было искреннее покаяние.
Часто человек под тяжестью греха начинает думать так: "Неужели Бог может простить мне всё, что я совершил?" С одной стороны он прав, ощущая давление греха, человек задаётся вопросом, возможно ли Богу понести этакую тяжесть? Но послушайте ради Бога! Неужели не может Бог, Христос - океан милости и сострадания, - понести тяжесть одной грешной души?! Заметна ли будет горстка песка, если её бросить в океан? Нет, конечно! Будет ли видно что-нибудь на поверхности воды? Ничего! Так и грехи всего человечества, они - ничто перед бездной милосердия Божия. Тем более грехи какой-то одной души.
Но ведь приступает одесную враг человеческого спасения - бес - и начинает напевать душе: "Нет тебе никакого прощения!" Начинает давить и угнетать, желая довести человека до самоубийства. Поэтому никогда не будем верить таким наущениям, даже если бы каждый день совершали преступление! Не будем никогда терять надежды, чтобы не делали и как бы низко не падали; как бы ни было больно и тяжело - нет безнадёжности и отчаянию!
Промысел может сказать и так: "Сколько ещё Бог будет меня ждать?" Если Бог даёт тебе жизнь, то, значит, что Он тебя ждёт. Ты не можешь отказать Богу в праве ждать. Так, с надеждой, упованием и дерзновением приступим к Престолу Божественной Благодати.

Кем была преподобная Мария Египетская? Сколько было других людей, которые подобно Марии вначале были грешниками, но потом стали святыми. Глядя на их пример, никто не должен отчаиваться, но с покаянным сердцем идти к духовнику, который имеет силу словом своим соединить человека с Богом и в один момент оправдать. "Что разрешите на земле, то будет разрешено на Небе" (Мф. 18:18).
Возблагодарим Бога за такое Его великое милосердие, поклонимся Ему со всем чувством сердца: если бы не был Бог столько бесконечно благ, никто не мог бы спастись. Потому что никогда на земле не было человека, во всём безукоризненного, безгрешного и абсолютно чистого. Никто не может похваляться, что сохранил свое сердце неоскверненным и чистым. Но благоутробие Божие настолько эффективное, великое и страшное лекарство, что изглаживает всё, производит такие вмешательства, такие невероятные операции, что спасает человека даже от верной душевной смерти.

Из книги старца Ефрема Филофейского "Искусство спасения"

Мы просыпаемся по утрам, читаем утренние молитвы. В одной из первых молитв, мы признаем, что в нашей душе есть «семя тли». Именно из этого страшного семени тли и вырастают огромные деревья невероятной силы, силы той розни, которую преподобный Сергий так клеймил, ненавидел и прямо называл эту злую силу «ненавистной рознью мира сего!»

СРЕТЕНЬЕ

Анне Ахматовой...

Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.

А было поведано старцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,

реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: он – твое продолженье и света

источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем».- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.

И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:

«В Лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».

Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле

для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шагал по застывшему храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.

И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога

пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.

Иосиф Бродский
1972

Дорогие друзья!
Всех вас поздравляю с праздником Сретения Господня!
Был сегодня вечером на всенощной службе в Оптиной пустыни. Мой батюшка, помимо других послушаний, также духовник братии, поэтому, если он не выходит исповедовать сразу, значит занят исповедью отцов и монахов в алтаре. Так было и в этот раз. Ожидая его, я достал молитвослов и начал читать каноны. Прочел три канона и половину Последования, и тут на место, где всегда исповедует мой отец, пришел архимандрит Александр с целой вереницей духовных чад. Тут и выяснилось, что мой отец в отъезде. По идее можно было бы подойти на исповедь к кому-то ещё, объяснить ситуацию с отсутствием батюшки в монастыре, сказать, что приготовился, исповедоваться и взять благословение на причастие в этот праздничный день. Но, чтобы так поступить, мне нужно было благословение своего духовника, а благословения не было. Ничего страшного. Господь даёт повод для смирения, и это полезно. Слава Богу, помолился!
С собой сегодня я взял 6 новых книг архимандрита Эмилиана (Вафидиса), в каждую вложил по две записки (120 имён).
Книги сегодня получили шестеро отцов нашей обители.
Специально никого не выбирал. Кого увидел, тому и подарил.
Сердечно благодарю всех, кто участвует в книжном проекте! Отцы благодарят и передают Божие благословение!

Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!

«Встреча с Богом»