@letterpressworker
коллега Князев завёл себе канал )

#letterpress #edu

Руслан:

Печатник всея Петербурга Руслан Князев за работой🔥

Помогаю с печатными процессами замечетельным Рустаму Габбасову и Наде Плунгян с каталогом, ставшим монографией, и не перестаю радоваться материалам

(надеюсь, они простят меня за преждевременное обнародование, но там ещё 500+ единиц прекрасного, так что будем считать, что это для затравки)

1918–1921, бумага, литография, 36 × 108 см

Робин Кинросс, во время разговора с Герритом Ноордзеем, во второй раз (и потом ещё и ещё раз) задаёт почти один и тот же вопрос:

— Как вы придумали эти свои идеи, как вы к ним пришли?

На что Ноордзей отвечает (внимание на плотность речи — кто сейчас сможет так говорить? — вопрос…):

— Я не знаю. Я не знаю. Я помню, что Альберта Эйнштейна так спрашивали о его теории относительности, и ответ был таким же. Однажды я изобрёл ответ для Альберта Эйнштейна: «Я прошу прощения, я не знаю, потому что когда идея пришла, я спал». Это смесь Эйнштейна и Ньютона. Вроде бы я где-то писал об изобретении теорий. Может в Letterletter? В детских книгах рассказывают, что идея пришла Ньютону, когда яблоко упало ему на нос. Но яблоко могло упасть таким образом, только если он лежал на спине и смотрел на небо.

Долгое время, и, возможно, это до сих пор так, эпистемология пыталась не допустить метафизику в науку. Но я убеждён, что единственная основа для науки — это метафизическая основа. Лучшая вещь, которую вы можете привнести в науку — это гипотеза, и это что-то, что появляется из очень рыхлого* и неточного размышления. Ко многим моим изобретениям меня подтолкнуло то, что показывали мне студенты. Они реагировали на что-то, что я делал, и тогда я спасался бегством от последствий своих же слов, изобретая что-то ещё. Есть кое-что для примера в той последней книжице (Het primaat van de pen, [Gerrit Noordzij. Den Haag: KABK 2001]). Девушка смотрит с отчаянием на меня и говорит: «Я не могу», и тогда я отвечаю ей: «Это правда, но вы не должны в это верить». Весьма мудрый ответ, но я бы не был им доволен, если бы меня не вынудило на него отчаяние. Отчаяние студентов — это очень хорошо.

____
* мне нравится понимать этот внезапный термин Ноордзея loose thinking как рыхлое мышление, вслед за изобретённым Надеждой Плунгян понятием. Когда-то она показала портрет работы Малевича, отнюдь совсем не супрематический: «как будто бы из ранних, не вглядевшись можно подумать, что написан начинающим художником. Но он написал его уже в конце, после, и это его сила, он — рыхлый!», — принявшись после этого радостно показывать на странные объекты, окружавшие и умозрительные, как будто бы не до конца собравшиеся, но от того и интересные, и как заклинание повторять — «рыхлый!» — «рыхлый!»

На иллюстрации выше — фальшивые марки Геррита Ноордзея: «день спекулянтов», c головой Беатрикс (только взошедшей в то время на королевский трон Нидерландов) и другие, которые он успешно использовал для отправки своих писем. [источник — De handen van de zeven zusters. Amsterdam: van Oorschot 2000]

На злобу дня.

Оруэлл, руками французского типографа и графического дизайнера Pierre Faucheux (1924–1999)

Пользуясь случаем, напомню о лекции Евгения Григорьева Пьер Фошо: книга дизайнера, прочитанной на прошедшем в прошлом году фестивале «Франкотипографика».

До сих пор остается удивительным тот факт, что в русскоязычном пространстве почти отсутствует информация о Пьере Фошо — выдающемся дизайнере и одной из ключевых фигур французского искусства книги ХХ века. Данная лекция стала, по сути, первой серьезной попыткой вглядеться в него и в его работы. Всё, что попадалось мне до этого — лишь небольшие заметки в журналах и пара абзацев в интернете.

Безусловно, лекция не охватывает все аспекты феномена Фошо (оставляя пространство для дальнейшего изучения). Но это хорошая историческая справка и анализ его работ от одного из лучших русских типографов.

Всем смотреть!

Скоро всё расскажем, подписывайтесь на рассылку, пожалуйста:
☛ https://www.schriftfoundry.com/