11 февраля 1838 года в России началось регулярное движение поездов.
В 1837 году страна еще жила эпохой карет и извозчиков. И вдруг — железная дорога, с паровозами, которые сначала пугали народ, а потом стали символом прогресса.
Первая русская железная дорога — Царскосельская — начала работу с поездов на конной тяге. Этакие «трамваи», запряженные лошадьми. Но по воскресеньям на линию выходили настоящие паровозы. Через год лошадей окончательно заменили на паровую тягу.
До появления железной дороги извозчики брали за поездку из Петербурга в Царское Село не меньше 15 рублей. Дилижансы были дешевле — 7 рублей за место. А вот поезд предлагал билет первого класса за 2,5 рубля! Правда, билет был необычный — медная бляха, которую забирали по прибытии.
Машинисты удивляли пассажиров, разгоняя поезда до 48 верст в час, а иногда и до 60! Это вызывало восторг и страх у людей, и чтобы их успокоить, на паровозах установили органы, которые играли мелодии под аккомпанемент труб и барабанов во время поездки.
Со временем люди привыкли к новому транспорту. Газеты писали: «Ныне в Петербурге никто не боится железной дороги. Собираясь на нее, надевайте бесстрашно лучшие платья: прокатитесь как по паркету!».
11 февраля 1838 года в России началось регулярное движение поездов.
В 1837 году страна еще жила эпохой карет и извозчиков. И вдруг — железная дорога, с паровозами, которые сначала пугали народ, а потом стали символом прогресса.
Первая русская железная дорога — Царскосельская — начала работу с поездов на конной тяге. Этакие «трамваи», запряженные лошадьми. Но по воскресеньям на линию выходили настоящие паровозы. Через год лошадей окончательно заменили на паровую тягу.
До появления железной дороги извозчики брали за поездку из Петербурга в Царское Село не меньше 15 рублей. Дилижансы были дешевле — 7 рублей за место. А вот поезд предлагал билет первого класса за 2,5 рубля! Правда, билет был необычный — медная бляха, которую забирали по прибытии.
Машинисты удивляли пассажиров, разгоняя поезда до 48 верст в час, а иногда и до 60! Это вызывало восторг и страх у людей, и чтобы их успокоить, на паровозах установили органы, которые играли мелодии под аккомпанемент труб и барабанов во время поездки.
Со временем люди привыкли к новому транспорту. Газеты писали: «Ныне в Петербурге никто не боится железной дороги. Собираясь на нее, надевайте бесстрашно лучшие платья: прокатитесь как по паркету!».
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from us
