Есть у меня одно уголовное дело. Затяжное, сложное – и с очень противоречивым обвинением.
Нет, не дело «Весны» – вернее, оно тоже, но пост не про него пока что.
Так вот, другой город, другое дело, другая «экстремистская организация».
Список свидетелей огромен, и многие из этого списка – секретные. То есть это свидетели, имени и адреса которых мы, участники процесса, знать не знаем. Эти данные хранятся в опечатанных конвертах, которые судья откроет наедине с собой только перед допросом, чтобы установить личность того, кого надо допросить.
И вот один свидетель обвинения оказывается прокурору абсолютно неинтересен. В списке значится, но на этом всё. Ни допроса в заседании, ни ходатайства об оглашении показаний. Потому что почему?
Потому что по существу это свидетель защиты. И то, что он в своих показаниях сообщает, не вполне бьётся с версией обвинения.
Поэтому защита, конечно, просит этого свидетеля вызвать и допросить. А суд говорит, мол, мы бы и рады. Но свидетель секретный – значит, суду не известны ни имя, ни адрес. Так что вызвать свидетеля не представляется возможным.
Ок, говорит защита, мы что-то такое и предполагали изначально. Хорошо, что у нас в деле есть показания этого свидетеля, которые мы хотели бы огласить. Как раз и в УПК есть такое основание для оглашения показаний – когда не удалось установить место нахождения свидетеля.
Суд говорит – нет, это вам не удалось. А обвинению это место хорошо известно. Они просто его не выдадут. Так что в оглашении отказано.
Ну так давайте, говорит защита, рассекретим уже этого свидетеля. Раз уж он обвинению не нужен настолько, что они даже против оглашения показаний, значит, вряд ли ему что-то угрожает. Так что долой секретность, открываем все карты и направляем повестки.
Нет, говорит суд. Есть другие уголовные дела, где этот свидетель ещё пригодится в секретном виде. Не можем же мы коллегам такую свинью подложить! Так что рассекречивания не будет.
Да и вообще, доверительно сообщает суд уже не в решении по ходатайству, а так, в виде комментария к пройденному: свидетель обвинения не может превращаться в свидетеля защиты. Да, даже если он в обвинительном заключении значится в обоих списках. И если прокурор от какого-то свидетеля отказался, то защитники могут только радоваться и горячо благодарить судьбу. А не пытаться тянуть свои адвокатские лапищи к чужим свидетелям.
Да, «блокировка» обвинением допроса защитой неудобных и ненужных прокуратуре свидетелей – дело известное. Но там хоть можно попытаться найти этого человека живьём и привести в суд. А с секретным свидетелем всё хуже и сложнее.
И вот я сижу в аэропорту, коротаю время до задержанного рейса в Ижевск и думаю: какими ещё путями внести в судебное следствие показания этого свидетеля? Осмотреть протокол допроса и приобщить акт осмотра? Изложить показания свидетеля полностью в показаниях подзащитного (мол, я в материалах дела читал вот такое, и это абсолютная правда)? Старым дедовским способом скопировать все показания свидетеля в ходатайство?
Поскольку отказ суда в оглашении показаний сам по себе был странным и абсурдным, принимаются столь же странные и абсурдные варианты противодействия. А может даже совершенно дикие и мозговыносящие, но абсолютно законные и процессуально красивые.
Есть у меня одно уголовное дело. Затяжное, сложное – и с очень противоречивым обвинением.
Нет, не дело «Весны» – вернее, оно тоже, но пост не про него пока что.
Так вот, другой город, другое дело, другая «экстремистская организация».
Список свидетелей огромен, и многие из этого списка – секретные. То есть это свидетели, имени и адреса которых мы, участники процесса, знать не знаем. Эти данные хранятся в опечатанных конвертах, которые судья откроет наедине с собой только перед допросом, чтобы установить личность того, кого надо допросить.
И вот один свидетель обвинения оказывается прокурору абсолютно неинтересен. В списке значится, но на этом всё. Ни допроса в заседании, ни ходатайства об оглашении показаний. Потому что почему?
Потому что по существу это свидетель защиты. И то, что он в своих показаниях сообщает, не вполне бьётся с версией обвинения.
Поэтому защита, конечно, просит этого свидетеля вызвать и допросить. А суд говорит, мол, мы бы и рады. Но свидетель секретный – значит, суду не известны ни имя, ни адрес. Так что вызвать свидетеля не представляется возможным.
Ок, говорит защита, мы что-то такое и предполагали изначально. Хорошо, что у нас в деле есть показания этого свидетеля, которые мы хотели бы огласить. Как раз и в УПК есть такое основание для оглашения показаний – когда не удалось установить место нахождения свидетеля.
Суд говорит – нет, это вам не удалось. А обвинению это место хорошо известно. Они просто его не выдадут. Так что в оглашении отказано.
Ну так давайте, говорит защита, рассекретим уже этого свидетеля. Раз уж он обвинению не нужен настолько, что они даже против оглашения показаний, значит, вряд ли ему что-то угрожает. Так что долой секретность, открываем все карты и направляем повестки.
Нет, говорит суд. Есть другие уголовные дела, где этот свидетель ещё пригодится в секретном виде. Не можем же мы коллегам такую свинью подложить! Так что рассекречивания не будет.
Да и вообще, доверительно сообщает суд уже не в решении по ходатайству, а так, в виде комментария к пройденному: свидетель обвинения не может превращаться в свидетеля защиты. Да, даже если он в обвинительном заключении значится в обоих списках. И если прокурор от какого-то свидетеля отказался, то защитники могут только радоваться и горячо благодарить судьбу. А не пытаться тянуть свои адвокатские лапищи к чужим свидетелям.
Да, «блокировка» обвинением допроса защитой неудобных и ненужных прокуратуре свидетелей – дело известное. Но там хоть можно попытаться найти этого человека живьём и привести в суд. А с секретным свидетелем всё хуже и сложнее.
И вот я сижу в аэропорту, коротаю время до задержанного рейса в Ижевск и думаю: какими ещё путями внести в судебное следствие показания этого свидетеля? Осмотреть протокол допроса и приобщить акт осмотра? Изложить показания свидетеля полностью в показаниях подзащитного (мол, я в материалах дела читал вот такое, и это абсолютная правда)? Старым дедовским способом скопировать все показания свидетеля в ходатайство?
Поскольку отказ суда в оглашении показаний сам по себе был странным и абсурдным, принимаются столь же странные и абсурдные варианты противодействия. А может даже совершенно дикие и мозговыносящие, но абсолютно законные и процессуально красивые.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The Dow Jones Industrial Average fell 230 points, or 0.7%. Meanwhile, the S&P 500 and the Nasdaq Composite dropped 1.3% and 2.2%, respectively. All three indexes began the day with gains before selling off. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from us
