Майя Стравинская — журналист. Родилась в Питере, училась на ФЖ в МГУ. Работала в «Коммерсанте», писала для отдела культуры. Занималась журналистикой данных. Преподавала в Сколково. После начала войны уехала из страны. Живет в Германии.
В интервью «Очевидцам» она рассказала о проекте «Мост», который помогает разговаривать с близкими, отравленными пропагандой. И проекте «Разговоры о самом важном», гдеучат задавать вопросы и критически мыслить.
Майя Стравинская — журналист. Родилась в Питере, училась на ФЖ в МГУ. Работала в «Коммерсанте», писала для отдела культуры. Занималась журналистикой данных. Преподавала в Сколково. После начала войны уехала из страны. Живет в Германии.
В интервью «Очевидцам» она рассказала о проекте «Мост», который помогает разговаривать с близкими, отравленными пропагандой. И проекте «Разговоры о самом важном», гдеучат задавать вопросы и критически мыслить.
But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from us
