Алиса, включи шум дождя...
⁃ Алиса, включи шум дождя.
⁃ Включаю шум дождя…
Секунда, две, три, и с первыми раскатами грома вдруг оказываюсь сидящей на кровати самой дальней комнаты не очень большого, но все же в несколько комнат дома своей прабабушки на улице Советских космонавтов. На дворе уже темнеет, дождь хлещет во всю, бабка причитает, что наших долго нет и, похоже, сама немного побаивается грома. Я не сколько грозы боюсь, сколько в обиде - в лес по ягоды не взяли, оставили с Шурой, суровой и редко улыбающейся.
-Алиса, сделай громкость 2.
Ливень сменился дождём. Он шумит по крыше, стучится в окно, но не страшно вовсе. Наоборот – уютно, и пусть не проходит как можно дольше. В нашем крохотном дачном домике, ни дать ни взять хижина дяди Тома, мы с любимым вдвоём. Неправильный медовый месяц. Мечтаем о своём большом доме, листаем журналы и бесконечно счастливы. Калоши и старые куртки на голову - пропуск в водный мир за дверью. А выглянуть стоит - хоста, словно специально для нас, задержала на своих изумрудных листьях жемчужные капельки, сад, весь умытый, манит фруктами и ягодой, свежий, от дождя особый, воздух вкусный на вдохе.
Дождь слабеет, водный поток становится реже и вскоре проходит. Пляж мокрый и все ещё пустынный. Мы пьём с подругой местное вино - непозволительно рано, но чем ещё заняться на море в дождь? Только в такие моменты, знаю, они с каждым случаются, откровение зашкаливает, а родство душ такое, что ближе, кажется, и не бывает. И близость действительно осталась на всю жизнь. Почти на всю... Тани не стало в 15-ом… Не выдержала великого переселения, случившегося с нами годом раньше.
Дождь застилает глаза и прогоняет сон…
- Алиса, спасибо, хватит. #моё
⁃ Алиса, включи шум дождя.
⁃ Включаю шум дождя…
Секунда, две, три, и с первыми раскатами грома вдруг оказываюсь сидящей на кровати самой дальней комнаты не очень большого, но все же в несколько комнат дома своей прабабушки на улице Советских космонавтов. На дворе уже темнеет, дождь хлещет во всю, бабка причитает, что наших долго нет и, похоже, сама немного побаивается грома. Я не сколько грозы боюсь, сколько в обиде - в лес по ягоды не взяли, оставили с Шурой, суровой и редко улыбающейся.
-Алиса, сделай громкость 2.
Ливень сменился дождём. Он шумит по крыше, стучится в окно, но не страшно вовсе. Наоборот – уютно, и пусть не проходит как можно дольше. В нашем крохотном дачном домике, ни дать ни взять хижина дяди Тома, мы с любимым вдвоём. Неправильный медовый месяц. Мечтаем о своём большом доме, листаем журналы и бесконечно счастливы. Калоши и старые куртки на голову - пропуск в водный мир за дверью. А выглянуть стоит - хоста, словно специально для нас, задержала на своих изумрудных листьях жемчужные капельки, сад, весь умытый, манит фруктами и ягодой, свежий, от дождя особый, воздух вкусный на вдохе.
Дождь слабеет, водный поток становится реже и вскоре проходит. Пляж мокрый и все ещё пустынный. Мы пьём с подругой местное вино - непозволительно рано, но чем ещё заняться на море в дождь? Только в такие моменты, знаю, они с каждым случаются, откровение зашкаливает, а родство душ такое, что ближе, кажется, и не бывает. И близость действительно осталась на всю жизнь. Почти на всю... Тани не стало в 15-ом… Не выдержала великого переселения, случившегося с нами годом раньше.
Дождь застилает глаза и прогоняет сон…
- Алиса, спасибо, хватит. #моё
Мой Лутугин
Сегодняшний мой герой не уроженец Донбасса, но сделал невероятно много для того, чтобы наш край состоялся. 4 марта 1864 года в Санкт-Петербурге родился Леонид Лутугин, выдающийся геолог. Коллеги-ученые считали его гениальным, а промышленники не брались за строительство новых шахт, не посоветовавшись с ним.
Когда Леонид Лутугин по заданию Геологического комитета отправился в экспедицию в Донбасс, уголь здесь добывали уже более ста лет. Но каковы его реальные запасы – не знали. Некоторые шахты в конце 19 века закрывались из-за дефицита сырья. Лутугин, составляя детальную карту здешней местности, выявил определенную связь между выходами на поверхность известняков и угольными залежами. Но, чтобы связать то, что на земной поверхности, с тем, что внутри, требовался скрупулезный и одновременно физически тяжелый труд.
Лутугину нужно было составить 65 планшетов, каждый из которых отвечал за 420 квадратных километров донбасской земли. Чтобы получить в итоге карту, доказывающую колоссальные запасы угля, он пешком прошел территорию, сопоставимую по размерам с Бельгией. На это ушло 22 года! За эту карту с полным разрезом угленосной толщи на международной выставке в Турине в 1911 году его наградили большой золотой медалью. А разработки Лутугина обеспечили на рубеже 19 и 20 веков небывалый рост угольной промышленности. Да и в советские времена ими тоже пользовались.
Авторитет Леонида Лутугина, как ученого, был настолько велик, что его обязательно включали во все правительственные и общественные комиссии по Донбассу. Он мог себе позволить критиковать правительство за то, что в топку паровозов зачастую идет дорогой коксующийся уголь. Есть сведения, что банки не выдавали ссуды для горнодобывающих предприятий того времени без подписи Лутугина – он должен был подтвердить, что уголь на указанном участке точно есть. И для строительства железных дорог в Донбассе тоже требовалось одобрение ученого, чтобы не проложить рельсы там, где можно добывать уголь.
Он был невероятно деятельным человеком и разрушал многие стереотипы. Будучи выходцем из обеспеченной купеческой семьи, Лутугин всю жизнь боролся за социальную справедливость. А как ученый, не любил писать научные труды. Выдающегося геолога не стало в 1915 году – провожать его вышел чуть ли не весь Петроград. А в 1921 году поселок Шмидтовка Луганской области переименовали в его честь. Через полвека в Лутугино появился памятник – Леонид Иванович изображен на нем с молотком в руке – главным инструментом геолога. #мои
Сегодняшний мой герой не уроженец Донбасса, но сделал невероятно много для того, чтобы наш край состоялся. 4 марта 1864 года в Санкт-Петербурге родился Леонид Лутугин, выдающийся геолог. Коллеги-ученые считали его гениальным, а промышленники не брались за строительство новых шахт, не посоветовавшись с ним.
Когда Леонид Лутугин по заданию Геологического комитета отправился в экспедицию в Донбасс, уголь здесь добывали уже более ста лет. Но каковы его реальные запасы – не знали. Некоторые шахты в конце 19 века закрывались из-за дефицита сырья. Лутугин, составляя детальную карту здешней местности, выявил определенную связь между выходами на поверхность известняков и угольными залежами. Но, чтобы связать то, что на земной поверхности, с тем, что внутри, требовался скрупулезный и одновременно физически тяжелый труд.
Лутугину нужно было составить 65 планшетов, каждый из которых отвечал за 420 квадратных километров донбасской земли. Чтобы получить в итоге карту, доказывающую колоссальные запасы угля, он пешком прошел территорию, сопоставимую по размерам с Бельгией. На это ушло 22 года! За эту карту с полным разрезом угленосной толщи на международной выставке в Турине в 1911 году его наградили большой золотой медалью. А разработки Лутугина обеспечили на рубеже 19 и 20 веков небывалый рост угольной промышленности. Да и в советские времена ими тоже пользовались.
Авторитет Леонида Лутугина, как ученого, был настолько велик, что его обязательно включали во все правительственные и общественные комиссии по Донбассу. Он мог себе позволить критиковать правительство за то, что в топку паровозов зачастую идет дорогой коксующийся уголь. Есть сведения, что банки не выдавали ссуды для горнодобывающих предприятий того времени без подписи Лутугина – он должен был подтвердить, что уголь на указанном участке точно есть. И для строительства железных дорог в Донбассе тоже требовалось одобрение ученого, чтобы не проложить рельсы там, где можно добывать уголь.
Он был невероятно деятельным человеком и разрушал многие стереотипы. Будучи выходцем из обеспеченной купеческой семьи, Лутугин всю жизнь боролся за социальную справедливость. А как ученый, не любил писать научные труды. Выдающегося геолога не стало в 1915 году – провожать его вышел чуть ли не весь Петроград. А в 1921 году поселок Шмидтовка Луганской области переименовали в его честь. Через полвека в Лутугино появился памятник – Леонид Иванович изображен на нем с молотком в руке – главным инструментом геолога. #мои
Неброшенные одиночки
(Все имена и обстоятельства вымышлены, все судьбы абсолютно реальны)
В тот вечер традиционные посиделки у подъезда были непривычно молчаливыми. Днем хоронили бабу Машу с третьего этажа. Провожать ее вышли чуть ли не все старики длиннющего краснокирпичного дома. Поминали тут же, во дворе, благо – лето. На трех бетонных теннисных столах, установленных еще в советские времена и давным-давно не востребованных по назначению, разложили нехитрые закуски, кто-то принес колбасу с сыром, кто-то – пироги и соления, Михайловна с первого подъезда, недавно схоронившая мужа, вынесла водку – осталась с поминок. Такого стариковского единения этот двор еще не знал. Не то, чтобы бабу Машу все любили. Острая на язычок и суровая по натуре своей, при жизни она мало с кем из соседей была близка, но вот в смерти осталась совсем одна. Мужа ее не стало в ковид, единственный сын еще в 14-ом пополнил ряды так называемой внутренней миграции – энергетическая компания, в которой он неплохо зарабатывал, перевела офис вместе со всеми сотрудниками из Луганска в Днепр. Там и остался. Попрощаться с отцом не смог из-за карантина, несколько часов тогда простоял на блокпосте на въезд в ЛНР в надежде, что хоть на похороны-то пропустят. Не вышло. На свои похороны баба Маша еще задолго до болезни запретила сыну даже пытаться приехать. Мол, ей уже будет все равно, а ему – из Украины не выехать. А когда слегла, и стало понятно, что вряд ли выкарабкается, доверилась соседке по этажу, деньгами и скромными распоряжениями.
Соседка Нина Петровна тоже жила одна. Известный и уважаемый в городе доктор, она развелась с мужем еще в молодости и больше замуж не выходила. Так ей жилось комфортнее. Ее дочь Лариса с семьей уехала на ПМЖ в Америку задолго до событий в Донбассе, когда враз осиротели многие пенсионеры. Раньше Лариса приезжала домой раз в год, тогда мама с дочкой говорили – не могли наговориться, ходили гулять и по гостям. Но вот уже больше десяти лет как они не виделись. Периодический скайп, раз, редко два, в неделю, бытовые смски – вот и все семейное общение. И как будто Нина Петровна смирилась, здоровье пока не подводило, пенсии с натяжкой, но все же хватало, но, когда ей исполнилось 80, заволновалась. Начала настойчиво звать Ларису – уладить квартирный вопрос. Улаживать было что – паспорт у Нины Петровны теперь был российский, а скромная недвижимость ее числилась еще в украинском реестре. В одиночку выходить процедуру переоформления ей было не под силу. Но дочь не смогла получить визу, так что временами Нину Петровну терзал мучительный для любого собственника вопрос – а если что, кому квартира со всем добром достанется. 👇
(Все имена и обстоятельства вымышлены, все судьбы абсолютно реальны)
В тот вечер традиционные посиделки у подъезда были непривычно молчаливыми. Днем хоронили бабу Машу с третьего этажа. Провожать ее вышли чуть ли не все старики длиннющего краснокирпичного дома. Поминали тут же, во дворе, благо – лето. На трех бетонных теннисных столах, установленных еще в советские времена и давным-давно не востребованных по назначению, разложили нехитрые закуски, кто-то принес колбасу с сыром, кто-то – пироги и соления, Михайловна с первого подъезда, недавно схоронившая мужа, вынесла водку – осталась с поминок. Такого стариковского единения этот двор еще не знал. Не то, чтобы бабу Машу все любили. Острая на язычок и суровая по натуре своей, при жизни она мало с кем из соседей была близка, но вот в смерти осталась совсем одна. Мужа ее не стало в ковид, единственный сын еще в 14-ом пополнил ряды так называемой внутренней миграции – энергетическая компания, в которой он неплохо зарабатывал, перевела офис вместе со всеми сотрудниками из Луганска в Днепр. Там и остался. Попрощаться с отцом не смог из-за карантина, несколько часов тогда простоял на блокпосте на въезд в ЛНР в надежде, что хоть на похороны-то пропустят. Не вышло. На свои похороны баба Маша еще задолго до болезни запретила сыну даже пытаться приехать. Мол, ей уже будет все равно, а ему – из Украины не выехать. А когда слегла, и стало понятно, что вряд ли выкарабкается, доверилась соседке по этажу, деньгами и скромными распоряжениями.
Соседка Нина Петровна тоже жила одна. Известный и уважаемый в городе доктор, она развелась с мужем еще в молодости и больше замуж не выходила. Так ей жилось комфортнее. Ее дочь Лариса с семьей уехала на ПМЖ в Америку задолго до событий в Донбассе, когда враз осиротели многие пенсионеры. Раньше Лариса приезжала домой раз в год, тогда мама с дочкой говорили – не могли наговориться, ходили гулять и по гостям. Но вот уже больше десяти лет как они не виделись. Периодический скайп, раз, редко два, в неделю, бытовые смски – вот и все семейное общение. И как будто Нина Петровна смирилась, здоровье пока не подводило, пенсии с натяжкой, но все же хватало, но, когда ей исполнилось 80, заволновалась. Начала настойчиво звать Ларису – уладить квартирный вопрос. Улаживать было что – паспорт у Нины Петровны теперь был российский, а скромная недвижимость ее числилась еще в украинском реестре. В одиночку выходить процедуру переоформления ей было не под силу. Но дочь не смогла получить визу, так что временами Нину Петровну терзал мучительный для любого собственника вопрос – а если что, кому квартира со всем добром достанется. 👇
Неброшенные одиночки
(продолжение)
Вообще мало у кого в этой компании стариков, вышедших проводить бабу Машу, на душе было спокойно все эти неспокойные годы. Были, конечно, счастливчики, чьи дети и внуки оставались в городе. У них как будто ничего и не изменилось в привычной череде семейных событий – поездки на дачу, застолья в дни рождений, совместные закупки картошки на зиму. Да мало ли что еще?! Перемены в этом возрасте все же легче даются, когда родня рядом. Но так было не у всех. Самойловы, квартира которых как раз над бабы Машиной, прошлым летом ждали дочь в отпуск, а может, надеялись уговорить, и насовсем. Ждали на так кстати созревший к ожидаемому приезду дачный виноград, ее любимое лакомство. Заботливо уложили синие, желтовато-зеленые и фиолетовые с розовым оттенком кисти в холодильник – чтоб уж дождался наверняка. Но Аленка не прошла проверку в Шереметьево, вернулась в Польшу, и перспектива увидеть дочь отодвинулась у Самойловых на неопределённый срок.
Вдовцу Сергею Петровичу и ждать было некого. До старости они прожили с женой вдвоем, детей не было, и всю нерастраченную на родительство нежность, заботу и преданность они отдавали друг другу. А когда жены не стало, Сергей Петрович растерялся, а потом запил. От одиночества, тоски и общей неопределенности. Засобирался было в Москву, к племяннице, та давно звала в гости, мечтал погулять по местам, где бывал в молодости, и даже строил маршруты и узнавал стоимость билетов, но дальше рассказов соседям о своих планах так и не продвинулся. Уже который год.
Первой после похорон бабы Маши, как ни странно, засуетилась Ирина Васильевна. Ей то зачем, судачили соседи, обе дочки в городе, и обе хорошие, уж точно есть, кому хоронить. А та, никого не слушая, заказала памятник из серого гранита, скромный, без излишеств, но чтоб сразу на двоих – давно умершего мужа и себя. Записывая дату рождения, 1938 год, гравер почесал за ухом, надо же какая энергичная старушка. «Бабуль, у вас родни нету что ли?» - «Как же нет, есть, а зачем их обременять, у них хлопот своих хватает, а мне делать нечего, и потом, вдруг снова стрелять начнут, не до того будет, а у меня уже все готово».
«Жить теперь будет Васильевна до ста лет», - шутили во дворе, но как-то незаметно похоронная тематика захватила всех пожилых обитателей краснокирпичного дома. «А если бахнет, и оба разом», – у Филатовых сын с внуками были далеко, а больше никого. Вспомнили, что еще до войны школьный приятель сына заведовал ритуальной компанией. Разыскали, договорились, чтоб в случае чего, все организовал. Тот даже скидку пообещал, как близким людям. Кто-то оформлял завещание, кто-то отдавал распоряжения родным, все даже как-то оживились, обсуждая при встрече, у кого какие погребальные новости.
Так и пережили старики еще одну военную осень, а потом и зиму. А весной, когда в палисадниках засинели первые пролески, а на дворовых абрикосах появились едва заметные почки, потянулись к земле. Огороды вскапывать, ветки обрезать, жечь прошлогодние листья и виноград открывать – какой там умирать?! Надо ведь обязательно дождаться лучших времен. Или хотя бы нового урожая. #моё
(продолжение)
Вообще мало у кого в этой компании стариков, вышедших проводить бабу Машу, на душе было спокойно все эти неспокойные годы. Были, конечно, счастливчики, чьи дети и внуки оставались в городе. У них как будто ничего и не изменилось в привычной череде семейных событий – поездки на дачу, застолья в дни рождений, совместные закупки картошки на зиму. Да мало ли что еще?! Перемены в этом возрасте все же легче даются, когда родня рядом. Но так было не у всех. Самойловы, квартира которых как раз над бабы Машиной, прошлым летом ждали дочь в отпуск, а может, надеялись уговорить, и насовсем. Ждали на так кстати созревший к ожидаемому приезду дачный виноград, ее любимое лакомство. Заботливо уложили синие, желтовато-зеленые и фиолетовые с розовым оттенком кисти в холодильник – чтоб уж дождался наверняка. Но Аленка не прошла проверку в Шереметьево, вернулась в Польшу, и перспектива увидеть дочь отодвинулась у Самойловых на неопределённый срок.
Вдовцу Сергею Петровичу и ждать было некого. До старости они прожили с женой вдвоем, детей не было, и всю нерастраченную на родительство нежность, заботу и преданность они отдавали друг другу. А когда жены не стало, Сергей Петрович растерялся, а потом запил. От одиночества, тоски и общей неопределенности. Засобирался было в Москву, к племяннице, та давно звала в гости, мечтал погулять по местам, где бывал в молодости, и даже строил маршруты и узнавал стоимость билетов, но дальше рассказов соседям о своих планах так и не продвинулся. Уже который год.
Первой после похорон бабы Маши, как ни странно, засуетилась Ирина Васильевна. Ей то зачем, судачили соседи, обе дочки в городе, и обе хорошие, уж точно есть, кому хоронить. А та, никого не слушая, заказала памятник из серого гранита, скромный, без излишеств, но чтоб сразу на двоих – давно умершего мужа и себя. Записывая дату рождения, 1938 год, гравер почесал за ухом, надо же какая энергичная старушка. «Бабуль, у вас родни нету что ли?» - «Как же нет, есть, а зачем их обременять, у них хлопот своих хватает, а мне делать нечего, и потом, вдруг снова стрелять начнут, не до того будет, а у меня уже все готово».
«Жить теперь будет Васильевна до ста лет», - шутили во дворе, но как-то незаметно похоронная тематика захватила всех пожилых обитателей краснокирпичного дома. «А если бахнет, и оба разом», – у Филатовых сын с внуками были далеко, а больше никого. Вспомнили, что еще до войны школьный приятель сына заведовал ритуальной компанией. Разыскали, договорились, чтоб в случае чего, все организовал. Тот даже скидку пообещал, как близким людям. Кто-то оформлял завещание, кто-то отдавал распоряжения родным, все даже как-то оживились, обсуждая при встрече, у кого какие погребальные новости.
Так и пережили старики еще одну военную осень, а потом и зиму. А весной, когда в палисадниках засинели первые пролески, а на дворовых абрикосах появились едва заметные почки, потянулись к земле. Огороды вскапывать, ветки обрезать, жечь прошлогодние листья и виноград открывать – какой там умирать?! Надо ведь обязательно дождаться лучших времен. Или хотя бы нового урожая. #моё
Этого плюшевого мишку ей подарил на выпускном Серега Зайцев. Не то, чтобы он ей нравился, долговязый, вечно краснеющий, как девчонка, и было понятно, что между ними нет ничего общего, но игрушку она оставила. И даже посадила на почетное место на полке между любимыми книгами. Мишка был почему-то серым, наверное, гризли, подумала она, с букетом роз в лапах.
Не стоит даже говорить, что Серега Зайцев был забыт с рассветом после выпускного. А мишка поступил со своей хозяйкой в институт, готовился к сессиям, ждал с вечерних прогулок, бывало, засыпал мокрым от ее слез, радовался получению диплома, наконец, выдал замуж и остался пылиться на полке в ее родительской квартире.
- Смотри, какого зверушку я тебе привезла, - сказала однажды бабушка ее сынишке, приехав в гости, — это мамина любимая игрушка. Она удивленно подняла брови, мол, с чего вдруг любимая, но с этого дня мишка сменил прописку.
И стал не просто любимым, а незаменимым. Когда есть не хотелось, когда под вечер все не спалось, когда, мама, а ты когда вернешься?, когда по телеку классный мультик и нужен компаньон для просмотра. Одним словом, они были неразлучны, белокурый малыш и мишка-гризли с розами в лапах. И, кстати, у плюшевой игрушки появилось имя. Из просто мишки он стал Мамой Мишкой – ну, все-таки это была мамина игрушка.
В жизни семьи, а, значит, и Мамы Мишки, было много переездов и поездок. Ей даже присвоили звание заслуженной игрушки-путешественницы. Это был целый ритуал – в чемодане, дорожной сумке или рюкзаке нужно было обязательно оставить место для Мамы Мишки. И, выезжая из дома, или в пути, или покидая отель, рюкзаки, дорожные сумки, чемоданы проверялись по сто раз – не забыли ли…. Мишкин плюш уже давно перестал быть пушистым, глаза затерялись, розы поблекли, но, если что она и боялась потерять в дороге, так это документы и Маму Мишку.
Фирменный поезд «Тихий Дон» вез их из Москвы в теплые края, в гости к бабушке и дедушке.
- Давай не будем доставать Маму Мишку, пока не доедем, - предложила она сыну, - шерстка запачкается.
- Но ей же будет страшно спать одной в сумке, - аргумент был неоспоримый, и Мама Мишка поселилась на нижней полке вместе с малышом напротив маминого места.
Поездная жизнь всем известна. Разговоры с соседями по купе (куда-откуда, сколько лет, а ты кого больше любишь?), прогулки по коридору с обязательными заглядыванием в соседние купе, чаепитие из стаканов в фирменных подстаканниках. Малыш был счастлив, слегка возбужден и не совсем послушен. Мама Мишка то гостила с ним в купе у проводницы, то моталась по узкому вагонному проходу, то вдруг и вовсе оказывалась под столом.
На станции «Каменская» поезд стоял ровно две минуты. На выход пассажиры здесь готовятся заранее, выстраиваясь в длинную очередь от первого, а то и второго купе, до самых тамбурных дверей. Перед мамой с малышом возвышался огромный дядька с баулами, позади – женщина с двумя детьми.
- Мама, ты же Маму Мишку положила? – вопрос заставил ее вздрогнуть, за секунду прокрутить в голове все только что проведенные манипуляции с вещами и с ужасом осознать, что сегодня она вообще не видела серого гризли. Она кинулась назад в купе, но так быстро прорваться сквозь строй готовых к выходу, а значит, очень напряженных пассажиров, было нелегко. Она коснулась ручки купейной двери в тот момент, когда поезд остановился.
- Уважаемые пассажиры, поторопитесь, у вас всего две минуты.
Беглый осмотр купе результатов не дал. В голове стучало, сердце выпрыгивало, мысли о том, что же делать, проносились одна за другой. К поискам подключилась недавняя соседка по купе.
- Девушка, сумку свою с прохода заберите и малыша успокойте! Подумаешь, игрушка!
- Девушка, поезд сейчас отправится, выходите!
- Девушка, вы что, не слышите?
Она успела продиктовать девчонке из купе номер своего мобильного. «Позвоните, если найдете, мы приедем за ней, куда скажете!!!»….
Ее малыш все стоял на перроне и, по-видимому, ждал, что Мама Мишка сама вот-вот как-то выпутается из этой истории. А она в отчаянии подумала: «И где взялся этот дурацкий Зайцев со своим мишкой?!» #моё
Не стоит даже говорить, что Серега Зайцев был забыт с рассветом после выпускного. А мишка поступил со своей хозяйкой в институт, готовился к сессиям, ждал с вечерних прогулок, бывало, засыпал мокрым от ее слез, радовался получению диплома, наконец, выдал замуж и остался пылиться на полке в ее родительской квартире.
- Смотри, какого зверушку я тебе привезла, - сказала однажды бабушка ее сынишке, приехав в гости, — это мамина любимая игрушка. Она удивленно подняла брови, мол, с чего вдруг любимая, но с этого дня мишка сменил прописку.
И стал не просто любимым, а незаменимым. Когда есть не хотелось, когда под вечер все не спалось, когда, мама, а ты когда вернешься?, когда по телеку классный мультик и нужен компаньон для просмотра. Одним словом, они были неразлучны, белокурый малыш и мишка-гризли с розами в лапах. И, кстати, у плюшевой игрушки появилось имя. Из просто мишки он стал Мамой Мишкой – ну, все-таки это была мамина игрушка.
В жизни семьи, а, значит, и Мамы Мишки, было много переездов и поездок. Ей даже присвоили звание заслуженной игрушки-путешественницы. Это был целый ритуал – в чемодане, дорожной сумке или рюкзаке нужно было обязательно оставить место для Мамы Мишки. И, выезжая из дома, или в пути, или покидая отель, рюкзаки, дорожные сумки, чемоданы проверялись по сто раз – не забыли ли…. Мишкин плюш уже давно перестал быть пушистым, глаза затерялись, розы поблекли, но, если что она и боялась потерять в дороге, так это документы и Маму Мишку.
Фирменный поезд «Тихий Дон» вез их из Москвы в теплые края, в гости к бабушке и дедушке.
- Давай не будем доставать Маму Мишку, пока не доедем, - предложила она сыну, - шерстка запачкается.
- Но ей же будет страшно спать одной в сумке, - аргумент был неоспоримый, и Мама Мишка поселилась на нижней полке вместе с малышом напротив маминого места.
Поездная жизнь всем известна. Разговоры с соседями по купе (куда-откуда, сколько лет, а ты кого больше любишь?), прогулки по коридору с обязательными заглядыванием в соседние купе, чаепитие из стаканов в фирменных подстаканниках. Малыш был счастлив, слегка возбужден и не совсем послушен. Мама Мишка то гостила с ним в купе у проводницы, то моталась по узкому вагонному проходу, то вдруг и вовсе оказывалась под столом.
На станции «Каменская» поезд стоял ровно две минуты. На выход пассажиры здесь готовятся заранее, выстраиваясь в длинную очередь от первого, а то и второго купе, до самых тамбурных дверей. Перед мамой с малышом возвышался огромный дядька с баулами, позади – женщина с двумя детьми.
- Мама, ты же Маму Мишку положила? – вопрос заставил ее вздрогнуть, за секунду прокрутить в голове все только что проведенные манипуляции с вещами и с ужасом осознать, что сегодня она вообще не видела серого гризли. Она кинулась назад в купе, но так быстро прорваться сквозь строй готовых к выходу, а значит, очень напряженных пассажиров, было нелегко. Она коснулась ручки купейной двери в тот момент, когда поезд остановился.
- Уважаемые пассажиры, поторопитесь, у вас всего две минуты.
Беглый осмотр купе результатов не дал. В голове стучало, сердце выпрыгивало, мысли о том, что же делать, проносились одна за другой. К поискам подключилась недавняя соседка по купе.
- Девушка, сумку свою с прохода заберите и малыша успокойте! Подумаешь, игрушка!
- Девушка, поезд сейчас отправится, выходите!
- Девушка, вы что, не слышите?
Она успела продиктовать девчонке из купе номер своего мобильного. «Позвоните, если найдете, мы приедем за ней, куда скажете!!!»….
Ее малыш все стоял на перроне и, по-видимому, ждал, что Мама Мишка сама вот-вот как-то выпутается из этой истории. А она в отчаянии подумала: «И где взялся этот дурацкий Зайцев со своим мишкой?!» #моё
Мой Брумель
Его трижды признавали лучшим спортсменом мира – в 1961, 1962 и 1963 годах. За свою недолгую карьеру он установил шесть мировых рекордов по прыжкам в высоту. До сих пор этот результат остается непревзойденным. 14 апреля 1942 года родился Валерий Брумель. Он не уроженец Донбасса, его родина – село Толбузино на Амуре. Но кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы в пятидесятые годы прошлого столетия семья не переехала в Ворошиловград, где обычный учитель физкультуры в обычной школе не обратил бы внимания на физические данные своего ученика. Сейчас школа номер 17 в Луганске носит имя прославленного прыгуна.
Впрочем, школьная жизнь будущего рекордсмена мира не была безоблачной. Семья его переехала в Ворошиловград, нынешний Луганск, в 1954 году. Валерий пошел тогда в пятый класс. Это был послевоенный Донбасс и город, еще не забывший оккупацию. Отец мальчика – из обрусевших немцев. Одним словом, от местных пацанов мальчишке доставалось крепко. По воспоминаниям коллег, Брумель, помимо легкоатлетических тренировок, занимался еще и штангой – редкое параллельное занятие для прыгунов. Он признавался товарищам, что с детства усвоил главный урок – нужно быть сильным.
Ему непременно нужно было завоёвывать авторитет в школьной среде. Учитель физкультуры Григорий Головин обратил внимание на прыгучесть Валерия – тот на уроке легко перепрыгнул веревочку на высоте 120 см. Учитель предложил продолжать тренировки, и мальчишка увлекся прыжками. В 14 лет Валерий Брумель стал чемпионом Ворошиловграда среди школьников, а в 15 – взял серебро на первенстве Украины, преодолев высоту в 1,75. Через два года он уже мастер спорта СССР – тогда ему покорился рубеж в два метра один сантиметр. С востока Украины Брумель переехал на запад – во Львове тренировался в так называемой «лесной школе Дмитрия Оббариуса. 👇#мои
Его трижды признавали лучшим спортсменом мира – в 1961, 1962 и 1963 годах. За свою недолгую карьеру он установил шесть мировых рекордов по прыжкам в высоту. До сих пор этот результат остается непревзойденным. 14 апреля 1942 года родился Валерий Брумель. Он не уроженец Донбасса, его родина – село Толбузино на Амуре. Но кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы в пятидесятые годы прошлого столетия семья не переехала в Ворошиловград, где обычный учитель физкультуры в обычной школе не обратил бы внимания на физические данные своего ученика. Сейчас школа номер 17 в Луганске носит имя прославленного прыгуна.
Впрочем, школьная жизнь будущего рекордсмена мира не была безоблачной. Семья его переехала в Ворошиловград, нынешний Луганск, в 1954 году. Валерий пошел тогда в пятый класс. Это был послевоенный Донбасс и город, еще не забывший оккупацию. Отец мальчика – из обрусевших немцев. Одним словом, от местных пацанов мальчишке доставалось крепко. По воспоминаниям коллег, Брумель, помимо легкоатлетических тренировок, занимался еще и штангой – редкое параллельное занятие для прыгунов. Он признавался товарищам, что с детства усвоил главный урок – нужно быть сильным.
Ему непременно нужно было завоёвывать авторитет в школьной среде. Учитель физкультуры Григорий Головин обратил внимание на прыгучесть Валерия – тот на уроке легко перепрыгнул веревочку на высоте 120 см. Учитель предложил продолжать тренировки, и мальчишка увлекся прыжками. В 14 лет Валерий Брумель стал чемпионом Ворошиловграда среди школьников, а в 15 – взял серебро на первенстве Украины, преодолев высоту в 1,75. Через два года он уже мастер спорта СССР – тогда ему покорился рубеж в два метра один сантиметр. С востока Украины Брумель переехал на запад – во Львове тренировался в так называемой «лесной школе Дмитрия Оббариуса. 👇#мои
Мой Брумель
(продолжение)
Конец пятидесятых – шестидесятые годы прошлого века ознаменовались в мировом спорте противостоянием Советского Союза и США.В легкой атлетике безусловные фавориты – американцы. Валерий Брумель буквально ворвался в мировой спорт, став в 1960-ом серебряным призером Олимпиады в Риме. Следующие три года его спортивной карьеры – сплошные рекорды. В зарубежной прессе тогда писали: «Русские прыгнули выше всех: с помощью ракеты – Гагарин, и без всяких технических средств – Брумель».
Два метра 28 сантиметров – шестой мировой рекорд космического прыгуна, как называли Валерия Брумеля. Эта высота покорилась ему в 1963-ем во время матча СССР – США по легкой атлетике. В тот день в Москве на стадионе имени Ленина собралось более ста тысяч зрителей. Казалось, прыжки даются ему легко, а между тем Брумель прыгал «перекидным способом» с жесткого гаревого покрытия и приземлялся в песок. Позднее условия и способы прыжка атлетов стали куда комфортнее.
Он мечтал покорить высоту в 2 метра 30 см, но дорожная авария перечеркнула эти планы. Двойной осколочный перелом правой ноги – врачи буквально по кусочкам собрали ее заново. Но кости не срастались. За два года Брумель перенес более тридцати операций. Отчаяние, которое он испытывал в то время, позднее он опишет в сценарии к фильму «Право на прыжок» режиссера Валерия Кремнёва. Помог тогда хирург-ортопед из Кургана Гавриил Илизаров. С помощью своего аппарата он нарастил кость и поставил спортсмена на ноги. Два неординарных человека помогли друг другу – Илизаров спас Брумеля, а Брумель спас Илизарова, методы лечения которого тогда еще не все признавали. Брумель не просто смог ходить без костылей – он вернулся к прыжкам. И уже через несколько месяцев тренировок взял высоту в два метра 9 см.
После завершения спортивной карьеры Валерий Брумель занимался литературным творчеством. А в Луганске, городе его первой высоты, с семидесятых годов прошлого столетия и по сей день проходят соревнования на кубок имени выдающегося прыгуна. #мои
(продолжение)
Конец пятидесятых – шестидесятые годы прошлого века ознаменовались в мировом спорте противостоянием Советского Союза и США.В легкой атлетике безусловные фавориты – американцы. Валерий Брумель буквально ворвался в мировой спорт, став в 1960-ом серебряным призером Олимпиады в Риме. Следующие три года его спортивной карьеры – сплошные рекорды. В зарубежной прессе тогда писали: «Русские прыгнули выше всех: с помощью ракеты – Гагарин, и без всяких технических средств – Брумель».
Два метра 28 сантиметров – шестой мировой рекорд космического прыгуна, как называли Валерия Брумеля. Эта высота покорилась ему в 1963-ем во время матча СССР – США по легкой атлетике. В тот день в Москве на стадионе имени Ленина собралось более ста тысяч зрителей. Казалось, прыжки даются ему легко, а между тем Брумель прыгал «перекидным способом» с жесткого гаревого покрытия и приземлялся в песок. Позднее условия и способы прыжка атлетов стали куда комфортнее.
Он мечтал покорить высоту в 2 метра 30 см, но дорожная авария перечеркнула эти планы. Двойной осколочный перелом правой ноги – врачи буквально по кусочкам собрали ее заново. Но кости не срастались. За два года Брумель перенес более тридцати операций. Отчаяние, которое он испытывал в то время, позднее он опишет в сценарии к фильму «Право на прыжок» режиссера Валерия Кремнёва. Помог тогда хирург-ортопед из Кургана Гавриил Илизаров. С помощью своего аппарата он нарастил кость и поставил спортсмена на ноги. Два неординарных человека помогли друг другу – Илизаров спас Брумеля, а Брумель спас Илизарова, методы лечения которого тогда еще не все признавали. Брумель не просто смог ходить без костылей – он вернулся к прыжкам. И уже через несколько месяцев тренировок взял высоту в два метра 9 см.
После завершения спортивной карьеры Валерий Брумель занимался литературным творчеством. А в Луганске, городе его первой высоты, с семидесятых годов прошлого столетия и по сей день проходят соревнования на кубок имени выдающегося прыгуна. #мои
Мой Птушко
Создатель первого в мире полнометражного кукольного мультфильма, первого советского звукового фильма, первой в Советском Союзе широкоэкранной ленты, автор метода перспективного совмещения съёмки актеров и декораций – это далеко не всё о моем земляке. 19 апреля 1900 года в Луганске родился гениальный режиссер и киносказочник Александр Лукич Птушко.
Он перепробовал множество профессий – заведовал сельской семилетней школой, был корреспондентом в газете, актером и художником. В 1927 году Александр Птушко пришел конструктором кукол на «Мосфильм» и уже через пять лет снял «Властелина быта». В те годы советская мультипликация технически отставала от западной. В целом по объективным причинам –– революция, две войны, мировая и гражданская, отсутствие кадров и дефицит пленки. Но, благодаря своей безудержной фантазии и страсти к реализации сложных технических задач, Птушко в этом первом советском звуковом мультфильме показал кукол, имитирующих настоящую игру актеров. Современные исследователи российского кино считают, что специалистов, равных по масштабу Птушко, не было и нет, даже спустя почти столетие. #мои 👇
Создатель первого в мире полнометражного кукольного мультфильма, первого советского звукового фильма, первой в Советском Союзе широкоэкранной ленты, автор метода перспективного совмещения съёмки актеров и декораций – это далеко не всё о моем земляке. 19 апреля 1900 года в Луганске родился гениальный режиссер и киносказочник Александр Лукич Птушко.
Он перепробовал множество профессий – заведовал сельской семилетней школой, был корреспондентом в газете, актером и художником. В 1927 году Александр Птушко пришел конструктором кукол на «Мосфильм» и уже через пять лет снял «Властелина быта». В те годы советская мультипликация технически отставала от западной. В целом по объективным причинам –– революция, две войны, мировая и гражданская, отсутствие кадров и дефицит пленки. Но, благодаря своей безудержной фантазии и страсти к реализации сложных технических задач, Птушко в этом первом советском звуковом мультфильме показал кукол, имитирующих настоящую игру актеров. Современные исследователи российского кино считают, что специалистов, равных по масштабу Птушко, не было и нет, даже спустя почти столетие. #мои 👇
Мой Птушко
(продолжение)
В своем следующем мультфильме «Новый Гулливер» он сделал человека и кукол равными партнерами. Рядом с актерами играли полторы тысячи кукол! Успех был грандиозным, причем во всем мире. Ильф и Петров после путешествия по Америке рассказывали, что встречали киноафиши с великаном и лилипутами даже в самой глубинке.
Настольной книгой мультипликатора называли коллеги его «Золотой ключик». Режиссер-новатор использовал в картине оптическое совмещение объектов, когда декорации и актеров располагали на разном расстоянии от камеры. С писателем Алексеем Толстым Птушко придумал и частично снял фантастику – «Путешествие на утреннюю звезду». Замысел был таков – космические путешественники с Земли, где полностью победила пролетарская революция, люди разных национальностей, отправляются покорять Венеру. Но еще на стадии съёмок фильм был закрыт – нашлись в нем идеологические нестыковки.
Еще один мировой успех Александра Птушко – экранизация былины о новгородце Садко в 1952 году. Фильм-сказка стал призером Венецианского фестиваля, а спустя десять лет американский режиссер Роджер Корман перемонтировал «Садко» в «Волшебное путешествие Синдбада». Первая в СССР широкоэкранная лента «Илья Муромец» вообще стала легендой в истории кинопроката США. Там, правда, она шла под другим названием – «Меч и дракон». Самое большое количество всадников на экране, которые зловеще закрывали собой солнце в былине об Илье Муромце – результат комбинированных съемок, придуманных режиссером. В интернете гуляет версия, что для многотысячного войска снималось якобы невероятное количество статистов, но это всё легенда – Александр Птушко щедро делился всеми своими техническими находками.
Он был непревзойденным мастером спецэффектов. Во время Великой Отечественной войны, в эвакуации в Алма-Ате, Александр Лукич работал на Центральной объединенной киностудии художественных фильмов. Сохранились стенограммы обсуждения картин военной тематики, где шла речь о нехватке специалистов, которые могут показать взрывы, мол один Александр Лукич делает взрывы, а ведь он должен снимать кино.
Он был талантливейшим художником и многие декорации делал своими руками и просто часто мастерил между съёмками. Вообще рукодельная анимация – его любимая стилистика. Птушко собственноручно «состарил» церковь в «Вие», кстати, первом, благодаря ему, советском фильме ужасов. В «Руслане и Людмиле» он немного дописал за Пушкина, а для первого цветного мультфильма – «Сказки о золотой рыбке» – режиссер выписал художников из Палеха. А вот в «Алых парусах» по роману Александра Грина на корабле капитана Грея поднимали настоящие паруса – из ацетатного шелка, в те годы из такого шили пионерские галстуки.
Александр Лукич Птушко мечтал, но не успел снять фильм по мотивам повести Николая Гоголя «Тарас Бульба» и экранизировать величайший памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве». Он признавался, что в своем творчестве хотел стать мамой для всех и каждого, адресуя свои сказки и взрослым, и детям. #мои
(продолжение)
В своем следующем мультфильме «Новый Гулливер» он сделал человека и кукол равными партнерами. Рядом с актерами играли полторы тысячи кукол! Успех был грандиозным, причем во всем мире. Ильф и Петров после путешествия по Америке рассказывали, что встречали киноафиши с великаном и лилипутами даже в самой глубинке.
Настольной книгой мультипликатора называли коллеги его «Золотой ключик». Режиссер-новатор использовал в картине оптическое совмещение объектов, когда декорации и актеров располагали на разном расстоянии от камеры. С писателем Алексеем Толстым Птушко придумал и частично снял фантастику – «Путешествие на утреннюю звезду». Замысел был таков – космические путешественники с Земли, где полностью победила пролетарская революция, люди разных национальностей, отправляются покорять Венеру. Но еще на стадии съёмок фильм был закрыт – нашлись в нем идеологические нестыковки.
Еще один мировой успех Александра Птушко – экранизация былины о новгородце Садко в 1952 году. Фильм-сказка стал призером Венецианского фестиваля, а спустя десять лет американский режиссер Роджер Корман перемонтировал «Садко» в «Волшебное путешествие Синдбада». Первая в СССР широкоэкранная лента «Илья Муромец» вообще стала легендой в истории кинопроката США. Там, правда, она шла под другим названием – «Меч и дракон». Самое большое количество всадников на экране, которые зловеще закрывали собой солнце в былине об Илье Муромце – результат комбинированных съемок, придуманных режиссером. В интернете гуляет версия, что для многотысячного войска снималось якобы невероятное количество статистов, но это всё легенда – Александр Птушко щедро делился всеми своими техническими находками.
Он был непревзойденным мастером спецэффектов. Во время Великой Отечественной войны, в эвакуации в Алма-Ате, Александр Лукич работал на Центральной объединенной киностудии художественных фильмов. Сохранились стенограммы обсуждения картин военной тематики, где шла речь о нехватке специалистов, которые могут показать взрывы, мол один Александр Лукич делает взрывы, а ведь он должен снимать кино.
Он был талантливейшим художником и многие декорации делал своими руками и просто часто мастерил между съёмками. Вообще рукодельная анимация – его любимая стилистика. Птушко собственноручно «состарил» церковь в «Вие», кстати, первом, благодаря ему, советском фильме ужасов. В «Руслане и Людмиле» он немного дописал за Пушкина, а для первого цветного мультфильма – «Сказки о золотой рыбке» – режиссер выписал художников из Палеха. А вот в «Алых парусах» по роману Александра Грина на корабле капитана Грея поднимали настоящие паруса – из ацетатного шелка, в те годы из такого шили пионерские галстуки.
Александр Лукич Птушко мечтал, но не успел снять фильм по мотивам повести Николая Гоголя «Тарас Бульба» и экранизировать величайший памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве». Он признавался, что в своем творчестве хотел стать мамой для всех и каждого, адресуя свои сказки и взрослым, и детям. #мои
Мой Луспекаев
Еще один герой, карьера которого началась в моем родном городе. 20 апреля 1927 года в селе Большие Салы Ростовской области родился будущий большой артист Павел Луспекаев.
В 1941 году он поступил в ремесленное училище в Ворошиловграде (ныне Луганск). Там его застала война. Уже из эвакуации в 1943 шестнадцатилетний Павел ушел добровольцем на фронт, служил в партизанском отряде. Однажды в разведке ему пришлось четыре часа пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги. В результате всю жизнь боролся со страшным недугом - атеросклерозом сосудов ног.
В 44-ом после тяжелого ранения был демобилизован и вернулся в Ворошиловград. В июне этого же года Павел Луспекаев прошел испытания в молодежную студию и был зачислен на должность артиста вспомогательного состава Ворошиловградского областного русского драматического театра. Уже тогда его отличала среди ровесников яркая внешность и необычайная требовательность ко всему, что связано со сценой. Его самая первая роль – слуга в спектакле «Собака на сене» по пьесе Лопе де Вега. Затем он сыграл Алешку в постановке «На дне» по Горькому и Людвига в спектакле «Под каштанами Праги» Константина Симонова, часто выезжал с концертными бригадами.
А потом уехал покорять Москву. По окончании театрального училища имени Щепкина Павел мечтал служить в Московском Малом театре. Но помешал этому акцент, выдающий в актере южанина. Тогда он уехал в Тбилиси, служил в русском драматическом театре имени Грибоедова, сыграл на его сцене 18 ролей. А потом был Киевский театр имени Леси Украинки. Именно там его увидел актер БДТ имени Горького Кирилл Лавров и был поражен органичным существованием Луспекаева на сцене. По возвращении из Киева рассказал об этом режиссеру БДТ Георгию Товстоногову, и тот пригласил Павла в Ленинград. Дебютная роль – инженер Черкун в постановке «Варвары» по пьесе Максима Горького. В этом же спектакле дебютировала в БДТ и Татьяна Доронина. Рассказывают, что пара эта выглядела необыкновенно красиво. «Какой подарок городу», – так игру актера Луспекаева оценил Товстоногов. #мои👇
Еще один герой, карьера которого началась в моем родном городе. 20 апреля 1927 года в селе Большие Салы Ростовской области родился будущий большой артист Павел Луспекаев.
В 1941 году он поступил в ремесленное училище в Ворошиловграде (ныне Луганск). Там его застала война. Уже из эвакуации в 1943 шестнадцатилетний Павел ушел добровольцем на фронт, служил в партизанском отряде. Однажды в разведке ему пришлось четыре часа пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги. В результате всю жизнь боролся со страшным недугом - атеросклерозом сосудов ног.
В 44-ом после тяжелого ранения был демобилизован и вернулся в Ворошиловград. В июне этого же года Павел Луспекаев прошел испытания в молодежную студию и был зачислен на должность артиста вспомогательного состава Ворошиловградского областного русского драматического театра. Уже тогда его отличала среди ровесников яркая внешность и необычайная требовательность ко всему, что связано со сценой. Его самая первая роль – слуга в спектакле «Собака на сене» по пьесе Лопе де Вега. Затем он сыграл Алешку в постановке «На дне» по Горькому и Людвига в спектакле «Под каштанами Праги» Константина Симонова, часто выезжал с концертными бригадами.
А потом уехал покорять Москву. По окончании театрального училища имени Щепкина Павел мечтал служить в Московском Малом театре. Но помешал этому акцент, выдающий в актере южанина. Тогда он уехал в Тбилиси, служил в русском драматическом театре имени Грибоедова, сыграл на его сцене 18 ролей. А потом был Киевский театр имени Леси Украинки. Именно там его увидел актер БДТ имени Горького Кирилл Лавров и был поражен органичным существованием Луспекаева на сцене. По возвращении из Киева рассказал об этом режиссеру БДТ Георгию Товстоногову, и тот пригласил Павла в Ленинград. Дебютная роль – инженер Черкун в постановке «Варвары» по пьесе Максима Горького. В этом же спектакле дебютировала в БДТ и Татьяна Доронина. Рассказывают, что пара эта выглядела необыкновенно красиво. «Какой подарок городу», – так игру актера Луспекаева оценил Товстоногов. #мои👇
Мой Луспекаев
(продолжение)
Вообще, все, кто работал с Павлом Борисовичем, и в театре, и в кино, и на телевидении, единодушны – он не играл, он жил. И за какого бы персонажа не брался, у него непременно выходил настоящий человек. Будь то невозмутимый Косталмед из фильма «Республика ШКИД» с его «Не шали…» или плут Ноздрев в телеспектакле «Мертвые души».
В фильме, который принес Павлу Луспекаеву звание заслуженного артиста, но главное всенародную славу - «Белое солнце пустыни» – актер снялся за год до смерти. Он играл уже с ампутированными пальцами ног –последствие того самого атеросклероза. Ему приходилось на культях ходить по горячему южному песку, но роль таможенника Верещагина была ему по душе, слишком много общего было в характерах героя и актера. Впрочем, как однажды сказал Олег Басилашвили, коллега Луспекаева по службе в БДТ, роль Верещагина – одна миллионная от того, что актер сделал на сцене. А театральные критики убеждены – мог сделать еще больше, если бы не болезнь.
Еще в 1953 году Павел Луспекаев запишет в своем дневнике: «Все было бы хорошо, если бы не моя страшная болезнь, которая может окончиться плачевно. А главное это не даст мне работать на сцене. Конечно, многие терпят, почему бы мне не быть одним из тех, кто несчастен, но ведь не хочется умирать, а тем более, остаться калекой». Он ушел из жизни в 1970, не успев закончить работу над съемками в телефильме «Вся королевская рать». Ему было 42 года.
В Луганске, городе, где началась творческая биография актера, в 2011 году местные таможенники открыли памятник его Верещагину, а в 2012 русскому драматическому театру было присвоено имя Павла Луспекаева. #мои
(продолжение)
Вообще, все, кто работал с Павлом Борисовичем, и в театре, и в кино, и на телевидении, единодушны – он не играл, он жил. И за какого бы персонажа не брался, у него непременно выходил настоящий человек. Будь то невозмутимый Косталмед из фильма «Республика ШКИД» с его «Не шали…» или плут Ноздрев в телеспектакле «Мертвые души».
В фильме, который принес Павлу Луспекаеву звание заслуженного артиста, но главное всенародную славу - «Белое солнце пустыни» – актер снялся за год до смерти. Он играл уже с ампутированными пальцами ног –последствие того самого атеросклероза. Ему приходилось на культях ходить по горячему южному песку, но роль таможенника Верещагина была ему по душе, слишком много общего было в характерах героя и актера. Впрочем, как однажды сказал Олег Басилашвили, коллега Луспекаева по службе в БДТ, роль Верещагина – одна миллионная от того, что актер сделал на сцене. А театральные критики убеждены – мог сделать еще больше, если бы не болезнь.
Еще в 1953 году Павел Луспекаев запишет в своем дневнике: «Все было бы хорошо, если бы не моя страшная болезнь, которая может окончиться плачевно. А главное это не даст мне работать на сцене. Конечно, многие терпят, почему бы мне не быть одним из тех, кто несчастен, но ведь не хочется умирать, а тем более, остаться калекой». Он ушел из жизни в 1970, не успев закончить работу над съемками в телефильме «Вся королевская рать». Ему было 42 года.
В Луганске, городе, где началась творческая биография актера, в 2011 году местные таможенники открыли памятник его Верещагину, а в 2012 русскому драматическому театру было присвоено имя Павла Луспекаева. #мои
О чем говорят в такси
– А вы знаете, сколько сталинских высоток в Москве?
Вопрос не то, чтобы обескуражил, но удивил. Все-таки за рулем такси был явно не коренной москвич. По речи уж точно.
– Кажется, семь. – На автомате ответила я, пытаясь в зеркале заднего вида рассмотреть собеседника. Смоляные брови, чуть раскосые, карие глаза, и такие морщинки вокруг них, что выдают человека смешливого.
– А не все знают.
– А вы что же – всех экзаменуете? – В разговор вступать не хотелось, настроение было так себе, вез меня знаток столицы на консультацию к врачу, но и молчать, как истукан, было сперва как-то неприлично, ну а потом уже включилось любопытство. Моего водителя звали Гиёсиддин, это я прочла в навигаторе, и приехал он в Москву из Ташкента пять лет назад – это он уже сам начал свой рассказ.
– И что же вы, изучаете архитектурную историю столицы? – он как будто и не заметил моей явной иронии.
👇
– А вы знаете, сколько сталинских высоток в Москве?
Вопрос не то, чтобы обескуражил, но удивил. Все-таки за рулем такси был явно не коренной москвич. По речи уж точно.
– Кажется, семь. – На автомате ответила я, пытаясь в зеркале заднего вида рассмотреть собеседника. Смоляные брови, чуть раскосые, карие глаза, и такие морщинки вокруг них, что выдают человека смешливого.
– А не все знают.
– А вы что же – всех экзаменуете? – В разговор вступать не хотелось, настроение было так себе, вез меня знаток столицы на консультацию к врачу, но и молчать, как истукан, было сперва как-то неприлично, ну а потом уже включилось любопытство. Моего водителя звали Гиёсиддин, это я прочла в навигаторе, и приехал он в Москву из Ташкента пять лет назад – это он уже сам начал свой рассказ.
– И что же вы, изучаете архитектурную историю столицы? – он как будто и не заметил моей явной иронии.
👇
О чем говорят в такси
(продолжение)
Оказалось, Гиёсиддин многое помнит из прошлой учебы, школьной, а затем студенческой, мол, раньше-то ведь хорошо учили. У таксиста Комфорт класса оказалось за плечами два высших образования – экономическое и юридическое. Я пыталась определить его возраст, но с выходцами из Средней Азии не всегда это удается, к тому же черные, коротко стриженные волосы были без единой сединки. В возрасте, но не слишком, решила я. Еще одной неожиданностью стало признание моего собеседника в знании нескольких языков – кроме, разумеется, родного и русского, еще английский, китайский, корейский и турецкий. Я мысленно переименовала его в Ходжу Насреддина, но если и привирает, то и пусть, мне-то что, тем более Гиёсиддин был сама доброжелательность и тактичность, а улыбка не сходила с его лица. Вот так, как и меня, он однажды удивил пассажира из Китая. Тот настолько проникся говорящим по-китайски московским таксистом, что даже оставил свою визитную карточку и выразил готовность помочь в осуществлении мечты водителя. Сколько лукавства, а сколько правдивости было в намерениях обоих азиатов в той поездке, можно только догадываться, восток ведь дело тонкое. Однако наступил и мой черед узнать, о чем же мечтает этот смешливый узбек.
Что мог бы предложить уроженец Ташкента москвичам? Сухофрукты? Орехи и специи? Ковры или керамику? Нет. Гиёсиддин мечтает построить в российской столице швейную фабрику на 3000 рабочих мест по производству футболок и белья из узбекского хлопка. И чтоб всё там было, как при Советском Союзе – наставничество, дисциплина, и чтоб руководители, дабы избежать обмана, понимали мельчайшие детали производства. Впрочем, «в один казан два барана не влезут», – на фабрике Гиёсиддина за все будет отвечать один человек. Он сам. На строительство нужны деньги, ищет их будущий фабрикант, в том числе и таким нехитрым способом – а вдруг кто из пассажиров заинтересуется. Чтоб уже начать шить под заказ, Гиёсиддин арендовал небольшое помещение. Опытный текстильщик есть, не удивлюсь, что это кто-то из узбекской родни, бухгалтер, которому доверяет, тоже есть. А вот дизайнеров, студентов профильного вуза, он нашел по интернету, мол, надо помогать молодым прокладывать дорогу в жизни.
– И как же Вы назовете свою фабрику? – мой водитель расплылся в улыбке, хороший вопрос. Я вдруг вспомнила, как на журналистских тренингах нас предупреждали – такая реакция может означать, что дальше последует заготовленный ответ. Но моему интересу предприимчивый таксист был искренне рад.
– Салют 7.
Предположение какой-то связи с выходом на орбиту оказалось ошибочным. Число 7 любил Мухаммед пророк, а салют у Гиёсиддина ассоциируется с праздником.
– Я хочу дарить людям радость. – Не сложно же улыбнуться прохожему, сказать «спасибо» охраннику во дворе за открытый шлагбаум или рассказать пассажирам историю зданий, мимо которых мы едем. – Вдруг улыбка исчезла с его лица. – Жена не верит, что я построю фабрику, но у меня должно получиться.
Мы подъехали к больнице, и я вдруг поняла, что уже нисколько не волнуюсь – неожиданный разговор усыпил все мои тревоги.
– Буду искать на маркетплейсах футболки «Салют 7», – уже без иронии попрощалась с таксистом.
– Не обижайтесь, если заговорил вас, – услышала я вдогонку. #моё
(продолжение)
Оказалось, Гиёсиддин многое помнит из прошлой учебы, школьной, а затем студенческой, мол, раньше-то ведь хорошо учили. У таксиста Комфорт класса оказалось за плечами два высших образования – экономическое и юридическое. Я пыталась определить его возраст, но с выходцами из Средней Азии не всегда это удается, к тому же черные, коротко стриженные волосы были без единой сединки. В возрасте, но не слишком, решила я. Еще одной неожиданностью стало признание моего собеседника в знании нескольких языков – кроме, разумеется, родного и русского, еще английский, китайский, корейский и турецкий. Я мысленно переименовала его в Ходжу Насреддина, но если и привирает, то и пусть, мне-то что, тем более Гиёсиддин был сама доброжелательность и тактичность, а улыбка не сходила с его лица. Вот так, как и меня, он однажды удивил пассажира из Китая. Тот настолько проникся говорящим по-китайски московским таксистом, что даже оставил свою визитную карточку и выразил готовность помочь в осуществлении мечты водителя. Сколько лукавства, а сколько правдивости было в намерениях обоих азиатов в той поездке, можно только догадываться, восток ведь дело тонкое. Однако наступил и мой черед узнать, о чем же мечтает этот смешливый узбек.
Что мог бы предложить уроженец Ташкента москвичам? Сухофрукты? Орехи и специи? Ковры или керамику? Нет. Гиёсиддин мечтает построить в российской столице швейную фабрику на 3000 рабочих мест по производству футболок и белья из узбекского хлопка. И чтоб всё там было, как при Советском Союзе – наставничество, дисциплина, и чтоб руководители, дабы избежать обмана, понимали мельчайшие детали производства. Впрочем, «в один казан два барана не влезут», – на фабрике Гиёсиддина за все будет отвечать один человек. Он сам. На строительство нужны деньги, ищет их будущий фабрикант, в том числе и таким нехитрым способом – а вдруг кто из пассажиров заинтересуется. Чтоб уже начать шить под заказ, Гиёсиддин арендовал небольшое помещение. Опытный текстильщик есть, не удивлюсь, что это кто-то из узбекской родни, бухгалтер, которому доверяет, тоже есть. А вот дизайнеров, студентов профильного вуза, он нашел по интернету, мол, надо помогать молодым прокладывать дорогу в жизни.
– И как же Вы назовете свою фабрику? – мой водитель расплылся в улыбке, хороший вопрос. Я вдруг вспомнила, как на журналистских тренингах нас предупреждали – такая реакция может означать, что дальше последует заготовленный ответ. Но моему интересу предприимчивый таксист был искренне рад.
– Салют 7.
Предположение какой-то связи с выходом на орбиту оказалось ошибочным. Число 7 любил Мухаммед пророк, а салют у Гиёсиддина ассоциируется с праздником.
– Я хочу дарить людям радость. – Не сложно же улыбнуться прохожему, сказать «спасибо» охраннику во дворе за открытый шлагбаум или рассказать пассажирам историю зданий, мимо которых мы едем. – Вдруг улыбка исчезла с его лица. – Жена не верит, что я построю фабрику, но у меня должно получиться.
Мы подъехали к больнице, и я вдруг поняла, что уже нисколько не волнуюсь – неожиданный разговор усыпил все мои тревоги.
– Буду искать на маркетплейсах футболки «Салют 7», – уже без иронии попрощалась с таксистом.
– Не обижайтесь, если заговорил вас, – услышала я вдогонку. #моё
Вдогонку к последнему тексту решила поделиться еще одним. Он был написан, кажется, в 2017 году, и моя жизнь тогда состояла из ожиданий, поездов, переходов границ, разлук и встреч. Героев текстов объединяет их ремесло, а разделяет целых восемь лет. Как оказалось, по нынешним временам это очень много.
Telegram
Ольга Мохова
О чем говорят в такси
– А вы знаете, сколько сталинских высоток в Москве?
Вопрос не то, чтобы обескуражил, но удивил. Все-таки за рулем такси был явно не коренной москвич. По речи уж точно.
– Кажется, семь. – На автомате ответила я, пытаясь в зеркале…
– А вы знаете, сколько сталинских высоток в Москве?
Вопрос не то, чтобы обескуражил, но удивил. Все-таки за рулем такси был явно не коренной москвич. По речи уж точно.
– Кажется, семь. – На автомате ответила я, пытаясь в зеркале…
Петрович
– Да, все по-прежнему. 1000 рублей. Для тебя ни-че-го не изменилось.
Наше знакомство началось, кажется, с шестисот. И уже после второй поездки я попала в разряд «своих», к которым особое отношение, а значит, и плата поменьше, не как у всех. Эдакий доморощенный маркетинговый ход, не имеющий ничего общего с уступкой и уж тем более выгодой для меня. Но вот уже который год я пользуюсь услугами Петровича. Так его зовут все. Так написано на багажнике его автомобиля.
Петрович – бомбила.
Всякий раз, когда вижу его, ожидающим меня по ту сторону кордона, представляю, каким он был в молодости. Наверняка местным заводилой. Он и сейчас, кажется, неформально заведует всеми, чей заработок - перевозки у границы. Непременно местным сердцеедом. Курносый нос, лукавый взгляд, открытая улыбка, неизменный русский шансон в салоне авто и куча поговорок на все случаи жизни подсказывают мне, что так оно и было. И в чем я теперь уверена на все сто (сам однажды рассказал) – с морским прошлым. Не знаю почему, как будто и тельняшки на нем никогда не видела, но с дня знакомства мне казалось, что у этого старика с залихватским видом за плечами морфлот. Впрочем, стариком его назвать никак нельзя, хотя я точно знаю, что внуки имеются. Это еще одна особенность Петровича. Повзрослевший пацан с приграничного городка.
Внешнее добродушие и ощущение «своего в доску», которым так и веет от Петровича, не имеют ничего общего с банальным желанием заработать. А потому без малейшего намека на угрызения совести он отказывает бабуле, которой под вечер нужно попасть на железнодорожную станцию, - мол, назад порожняком ехать, невыгодно. А парнишка, вздумавший поторговаться, и вовсе посылается … на автобусную остановку – с теми, кто не приносит прибыль, местные водилы не церемонятся. Но такова жизнь, и перевозки здесь - чуть ли не единственный заработок.
– Вы нам со своей войной всю малину испортили, заработки все накрылись. Тут ведь контрабанда ой как хорошо была налажена. А теперь только и остается, что возить ваших, кого на жд, кого на автовокзал, ну и, если повезет, – в аэропорт.
Водит он мастерски и презирает вечно спешащих молодых коллег. Хотя, уверена, и сам порой не прочь поднажать на газ. Но закон уважает, видимо, боясь, влететь в копеечку. По пути к пункту назначения мы всегда болтаем. О жизни, о погоде, о житейских делах, об отношениях, о том, что было, и о том, что будет. На счет последнего Петрович всегда проинформирован лучше меня. Кажется, нет тем, которые невозможно с ним обсудить. В вопросах личных он не проявляет настойчивости и всегда деликатен, но порой ловлю себя на мысли, что готова поделиться с ним чем-то большим, чем это возможно для путевого знакомства. И польщу себе, предположив, что и он со мной откровенен. А потому не смею требовать сменить шансон на банальную тишину в салоне и всегда улыбаюсь, когда слышу его голос в мобильном.
– Да, моя красавица, ну конечно, узнал тебя. Ну конечно, встречу. Все в лучшем виде будет, не переживай. Цена? Ну что ты?! Для тебя не изменилась. #моё
– Да, все по-прежнему. 1000 рублей. Для тебя ни-че-го не изменилось.
Наше знакомство началось, кажется, с шестисот. И уже после второй поездки я попала в разряд «своих», к которым особое отношение, а значит, и плата поменьше, не как у всех. Эдакий доморощенный маркетинговый ход, не имеющий ничего общего с уступкой и уж тем более выгодой для меня. Но вот уже который год я пользуюсь услугами Петровича. Так его зовут все. Так написано на багажнике его автомобиля.
Петрович – бомбила.
Всякий раз, когда вижу его, ожидающим меня по ту сторону кордона, представляю, каким он был в молодости. Наверняка местным заводилой. Он и сейчас, кажется, неформально заведует всеми, чей заработок - перевозки у границы. Непременно местным сердцеедом. Курносый нос, лукавый взгляд, открытая улыбка, неизменный русский шансон в салоне авто и куча поговорок на все случаи жизни подсказывают мне, что так оно и было. И в чем я теперь уверена на все сто (сам однажды рассказал) – с морским прошлым. Не знаю почему, как будто и тельняшки на нем никогда не видела, но с дня знакомства мне казалось, что у этого старика с залихватским видом за плечами морфлот. Впрочем, стариком его назвать никак нельзя, хотя я точно знаю, что внуки имеются. Это еще одна особенность Петровича. Повзрослевший пацан с приграничного городка.
Внешнее добродушие и ощущение «своего в доску», которым так и веет от Петровича, не имеют ничего общего с банальным желанием заработать. А потому без малейшего намека на угрызения совести он отказывает бабуле, которой под вечер нужно попасть на железнодорожную станцию, - мол, назад порожняком ехать, невыгодно. А парнишка, вздумавший поторговаться, и вовсе посылается … на автобусную остановку – с теми, кто не приносит прибыль, местные водилы не церемонятся. Но такова жизнь, и перевозки здесь - чуть ли не единственный заработок.
– Вы нам со своей войной всю малину испортили, заработки все накрылись. Тут ведь контрабанда ой как хорошо была налажена. А теперь только и остается, что возить ваших, кого на жд, кого на автовокзал, ну и, если повезет, – в аэропорт.
Водит он мастерски и презирает вечно спешащих молодых коллег. Хотя, уверена, и сам порой не прочь поднажать на газ. Но закон уважает, видимо, боясь, влететь в копеечку. По пути к пункту назначения мы всегда болтаем. О жизни, о погоде, о житейских делах, об отношениях, о том, что было, и о том, что будет. На счет последнего Петрович всегда проинформирован лучше меня. Кажется, нет тем, которые невозможно с ним обсудить. В вопросах личных он не проявляет настойчивости и всегда деликатен, но порой ловлю себя на мысли, что готова поделиться с ним чем-то большим, чем это возможно для путевого знакомства. И польщу себе, предположив, что и он со мной откровенен. А потому не смею требовать сменить шансон на банальную тишину в салоне и всегда улыбаюсь, когда слышу его голос в мобильном.
– Да, моя красавица, ну конечно, узнал тебя. Ну конечно, встречу. Все в лучшем виде будет, не переживай. Цена? Ну что ты?! Для тебя не изменилась. #моё
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Большая история всегда понятней и ощутимее, когда касаешься ее лично. История моей семьи - моя история. С Днём Победы!
Мой Седов
История его жизни меня долго не отпускала. Многое в ней отзывалось восхищением и уважением – его преданность мечте, непреклонность, с которой он шел к своей цели, его дневники и последнее письмо жене, написанное всего за несколько дней до гибели. Но главное – он был одним из тех первопроходцев, которые вдохновили Вениамина Каверина на написание моего любимого в детстве романа – «Два капитана». 5 мая 1877 года на хуторе Кривая Коса родился будущий полярный исследователь и гидрограф Георгий Седов.
В то время Кривая Коса была небольшим казачьим хутором в 150 дворов, построенных вразброс и на возвышенностях из-за близости Азовского моря. Седовы приехали сюда из Полтавской губернии в поисках лучшей жизни. Но все равно жили очень бедно, рыбалка большого дохода не приносила. Георгию с братьями приходилось батрачить и даже просить милостыню. С шести лет он умел вязать морские узлы, чинить рыболовецкие сети, выходил с отцом в море.
Два года, проведенные в церковно-приходской школе, позволили ему работать помощником, а затем и приказчиком в торговой лавке. Но он мечтал быть капитаном и без благословения родителей сбежал в Ростов-на-Дону, чтоб поступить в мореходные классы. После ходил на торговых судах, а затем перешел в военно-морской флот. В 1901 году крестьянский сын Георгий Седов экстерном сдал экзамены за полный курс Морского корпуса в Санкт-Петербурге и уже в следующем году в звании поручика запаса был зачислен на службу в Главное гидрографическое управление Адмиралтейства.
Он работал в экспедициях на Северном Ледовитом океане и Каспийском море, исследовал устье Колымы и изучал архипелаг Новая Земля. Во время русско-японской войны 1904 - 1905 годов командовал миноноской в Амурском заливе. Человек чести, преданный товарищ и ответственный работник – таким Седова знали сослуживцы. Самым ярким эпизодом его жизни стала, конечно, экспедиция к Северному полюсу. 👇
История его жизни меня долго не отпускала. Многое в ней отзывалось восхищением и уважением – его преданность мечте, непреклонность, с которой он шел к своей цели, его дневники и последнее письмо жене, написанное всего за несколько дней до гибели. Но главное – он был одним из тех первопроходцев, которые вдохновили Вениамина Каверина на написание моего любимого в детстве романа – «Два капитана». 5 мая 1877 года на хуторе Кривая Коса родился будущий полярный исследователь и гидрограф Георгий Седов.
В то время Кривая Коса была небольшим казачьим хутором в 150 дворов, построенных вразброс и на возвышенностях из-за близости Азовского моря. Седовы приехали сюда из Полтавской губернии в поисках лучшей жизни. Но все равно жили очень бедно, рыбалка большого дохода не приносила. Георгию с братьями приходилось батрачить и даже просить милостыню. С шести лет он умел вязать морские узлы, чинить рыболовецкие сети, выходил с отцом в море.
Два года, проведенные в церковно-приходской школе, позволили ему работать помощником, а затем и приказчиком в торговой лавке. Но он мечтал быть капитаном и без благословения родителей сбежал в Ростов-на-Дону, чтоб поступить в мореходные классы. После ходил на торговых судах, а затем перешел в военно-морской флот. В 1901 году крестьянский сын Георгий Седов экстерном сдал экзамены за полный курс Морского корпуса в Санкт-Петербурге и уже в следующем году в звании поручика запаса был зачислен на службу в Главное гидрографическое управление Адмиралтейства.
Он работал в экспедициях на Северном Ледовитом океане и Каспийском море, исследовал устье Колымы и изучал архипелаг Новая Земля. Во время русско-японской войны 1904 - 1905 годов командовал миноноской в Амурском заливе. Человек чести, преданный товарищ и ответственный работник – таким Седова знали сослуживцы. Самым ярким эпизодом его жизни стала, конечно, экспедиция к Северному полюсу. 👇
Мой Седов
(продолжение)
В 1909 году два американских полярных исследователя заявили свои права на достижения Северного полюса, но многие ученые того времени не доверяли этому заявлению, считая его фальсификацией (и, кстати, споры об этом продолжаются и поныне). Русское географическое общество тоже не спешило чествовать победителей. В своем проекте достижения Северного полюса Седов напишет: «Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг»
Седова не остановили ни отказ в государственном финансировании, ни сжатые сроки подготовки, ни арендованная старая норвежская шхуна. Экспедицию собирали на пожертвования, и даже император Николай второй, как частное лицо, внес десять тысяч рублей. Однако всего удалось собрать меньше половины нужной суммы. Из-за множества проволочек «Святой Фока» вышел из Архангельска очень поздно – 27 августа 1912 года. Стояние льдов в том году было аномально тяжелым. Судно оказалось заперто льдами не там, где планировалось, а гораздо южнее, у архипелага Новая земля. Этому предшествовал страшный шторм, который «Святой Фока» еле пережил.
Почти двенадцать месяцев длилась первая зимовка, вскоре была вторая, а всего в полярных льдах экспедиция Георгия Седова провела полтора года. В тяжелейших условиях – закупленный провиант оказался негодным, теплой одежды не хватало, топлива было настолько мало, что порой в каютах лежал снег. Но Седов и его команда собрали бесценные сведения с Новой земли и Земли Франца-Иосифа, составили подробные карты некоторых островов, провели метеонаблюдения.
Из бухты Тихой, где гораздо позже, уже в 1929 году, будет создана первая советская полярная станция, Георгий Седов вышел в свой последний поход. На санях, запряженных собаками, в сопровождении двух матросов, с провиантом, которого в лучшем случае могло хватить только в одну сторону.
Это невозможно представить - минус сорок, стопроцентная влажность из-за близости океана, без карт, похудевший на 23 килограмма, Седов требовал не отклоняться от заветного норда.
До Северного полюса Георгий Яковлевич не дошел почти тысячу километров. Члены его экспедиции с большими трудностями вернулись домой. Некоторые уже в советское время стали известными полярными исследователями и океанографами. В 1938 году завершилась очередная экспедиция по поискам места захоронения Георгия Седова. На острове Рудольфа в Северном Ледовитом океане она обнаружила остатки российского флага, того самого, который он мечтал установить на Северном полюсе. А в 1941 году его родной хутор Кривая Коса был переименован в поселок Седово Донецкой области.
До сих пор не известно, где точно был похоронен этот отважный и целеустремленный человек, но на карте мира 11 географических мест названы его именем. #мои
(продолжение)
В 1909 году два американских полярных исследователя заявили свои права на достижения Северного полюса, но многие ученые того времени не доверяли этому заявлению, считая его фальсификацией (и, кстати, споры об этом продолжаются и поныне). Русское географическое общество тоже не спешило чествовать победителей. В своем проекте достижения Северного полюса Седов напишет: «Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг»
Седова не остановили ни отказ в государственном финансировании, ни сжатые сроки подготовки, ни арендованная старая норвежская шхуна. Экспедицию собирали на пожертвования, и даже император Николай второй, как частное лицо, внес десять тысяч рублей. Однако всего удалось собрать меньше половины нужной суммы. Из-за множества проволочек «Святой Фока» вышел из Архангельска очень поздно – 27 августа 1912 года. Стояние льдов в том году было аномально тяжелым. Судно оказалось заперто льдами не там, где планировалось, а гораздо южнее, у архипелага Новая земля. Этому предшествовал страшный шторм, который «Святой Фока» еле пережил.
Почти двенадцать месяцев длилась первая зимовка, вскоре была вторая, а всего в полярных льдах экспедиция Георгия Седова провела полтора года. В тяжелейших условиях – закупленный провиант оказался негодным, теплой одежды не хватало, топлива было настолько мало, что порой в каютах лежал снег. Но Седов и его команда собрали бесценные сведения с Новой земли и Земли Франца-Иосифа, составили подробные карты некоторых островов, провели метеонаблюдения.
Из бухты Тихой, где гораздо позже, уже в 1929 году, будет создана первая советская полярная станция, Георгий Седов вышел в свой последний поход. На санях, запряженных собаками, в сопровождении двух матросов, с провиантом, которого в лучшем случае могло хватить только в одну сторону.
Это невозможно представить - минус сорок, стопроцентная влажность из-за близости океана, без карт, похудевший на 23 килограмма, Седов требовал не отклоняться от заветного норда.
До Северного полюса Георгий Яковлевич не дошел почти тысячу километров. Члены его экспедиции с большими трудностями вернулись домой. Некоторые уже в советское время стали известными полярными исследователями и океанографами. В 1938 году завершилась очередная экспедиция по поискам места захоронения Георгия Седова. На острове Рудольфа в Северном Ледовитом океане она обнаружила остатки российского флага, того самого, который он мечтал установить на Северном полюсе. А в 1941 году его родной хутор Кривая Коса был переименован в поселок Седово Донецкой области.
До сих пор не известно, где точно был похоронен этот отважный и целеустремленный человек, но на карте мира 11 географических мест названы его именем. #мои
Мой конструктор мечты
23 мая 1931 года в селе Валуйское Станично-Луганского района Луганской области родился Петр Балабуев, выдающийся авиаконструктор. Это под его руководством были созданы самолеты Ан-22 «Антей», Ан-124 «Руслан» и самый большой в мире самолет Ан-225 «Мрiя».
Петр Балабуев пришел в КБ Антонова в 1954 году, сразу после окончания Харьковского авиационного института. Прошел путь от инженера и начальника сборочной мастерской до генерального авиаконструктора АНТК имени Антонова. Говорят, Олег Антонов в завещании просил назначить на свое место после ухода именно Петра Балабуева. Доверял ему всецело. Тот с молодости занимал активную жизненную позицию, был готов ее отстаивать и всегда заботился о тех, кто рядом. Уже в должности генерального конструктора, к примеру, добился шестичасового рабочего дня для женщин, сотрудниц АНТК имени Антонова. Но зарплату они получали ту же самую, что и за восемь часов работы. При этом с подчиненными Балабуев был строг и требователен, а перед трудностями не отступал.
Для окончательной сборки опытного образца тяжелого транспортного Ан-124 потребовалось доставить в Киев детали из Ташкента, где наладили производство комплектующих для этого гиганта. Балабуев предложил перевезти крыло «Руслана» по воздуху, как на крыше обычного легкового автомобиля, используя для этого Ан-22, знаменитый «Антей». До этого в мировой практике подобного примера перевозки в небе груза весом 23 тонны и длиной больше 35 метров не было.
В 1989 году на международном авиакосмическом салоне Ле-Бурже из всех машин, участвующих в демонстрационных полетах, долгие аплодисменты публики сорвали лишь две советских – истребитель Су 27 и АН 225. Презентация «Мрii», грузоподъёмность которой была 250 тонн, стала мировой сенсацией. Транспортный реактивный самолет был создан специально для перевозки уникального космического корабля «Буран» и в качестве первой ступени при его запуске.
В том же 1989 году, накануне развала Советского Союза, состоялась встреча Петра Балабуева и Михаила Горбачева. В аэропорту Борисполь, в кабине только что прошедшей испытания «Мрii», авиаконструктор с глазу на глаз изложил генсеку план по выживанию своего уникального коллектива. В результате при КБ была создана коммерческая авиакомпания, которая в период постсоветской турбулентности позволила антоновцам не просто выжить, но и производить новые самолеты.
Создавая такие уникальные машины, как «Руслан» и «Мрiя», Петр Балабуев тем не менее призывал не увлекаться, как он сам говорил, «штучками», а ратовал за серийное, массовое производство. Ведь самолеты прежде все должны служить людям. В одном из своих последних интервью Петр Васильевич признался, что «стоять у полосы, когда взлетает новый самолет, своего рода наркотик». За полвека авиаконструктор принял участие в создании нескольких десятков самолетов семейства Ан. В этом были и его призвание, и его мечта. #мои
23 мая 1931 года в селе Валуйское Станично-Луганского района Луганской области родился Петр Балабуев, выдающийся авиаконструктор. Это под его руководством были созданы самолеты Ан-22 «Антей», Ан-124 «Руслан» и самый большой в мире самолет Ан-225 «Мрiя».
Петр Балабуев пришел в КБ Антонова в 1954 году, сразу после окончания Харьковского авиационного института. Прошел путь от инженера и начальника сборочной мастерской до генерального авиаконструктора АНТК имени Антонова. Говорят, Олег Антонов в завещании просил назначить на свое место после ухода именно Петра Балабуева. Доверял ему всецело. Тот с молодости занимал активную жизненную позицию, был готов ее отстаивать и всегда заботился о тех, кто рядом. Уже в должности генерального конструктора, к примеру, добился шестичасового рабочего дня для женщин, сотрудниц АНТК имени Антонова. Но зарплату они получали ту же самую, что и за восемь часов работы. При этом с подчиненными Балабуев был строг и требователен, а перед трудностями не отступал.
Для окончательной сборки опытного образца тяжелого транспортного Ан-124 потребовалось доставить в Киев детали из Ташкента, где наладили производство комплектующих для этого гиганта. Балабуев предложил перевезти крыло «Руслана» по воздуху, как на крыше обычного легкового автомобиля, используя для этого Ан-22, знаменитый «Антей». До этого в мировой практике подобного примера перевозки в небе груза весом 23 тонны и длиной больше 35 метров не было.
В 1989 году на международном авиакосмическом салоне Ле-Бурже из всех машин, участвующих в демонстрационных полетах, долгие аплодисменты публики сорвали лишь две советских – истребитель Су 27 и АН 225. Презентация «Мрii», грузоподъёмность которой была 250 тонн, стала мировой сенсацией. Транспортный реактивный самолет был создан специально для перевозки уникального космического корабля «Буран» и в качестве первой ступени при его запуске.
В том же 1989 году, накануне развала Советского Союза, состоялась встреча Петра Балабуева и Михаила Горбачева. В аэропорту Борисполь, в кабине только что прошедшей испытания «Мрii», авиаконструктор с глазу на глаз изложил генсеку план по выживанию своего уникального коллектива. В результате при КБ была создана коммерческая авиакомпания, которая в период постсоветской турбулентности позволила антоновцам не просто выжить, но и производить новые самолеты.
Создавая такие уникальные машины, как «Руслан» и «Мрiя», Петр Балабуев тем не менее призывал не увлекаться, как он сам говорил, «штучками», а ратовал за серийное, массовое производство. Ведь самолеты прежде все должны служить людям. В одном из своих последних интервью Петр Васильевич признался, что «стоять у полосы, когда взлетает новый самолет, своего рода наркотик». За полвека авиаконструктор принял участие в создании нескольких десятков самолетов семейства Ан. В этом были и его призвание, и его мечта. #мои
Пармезан
Сыр бывает мягкий или твердый, жирный или легкий. Жена доктора любила легкий. Его обычно рекомендуют всем, кто на диете, фитнес или по здоровью. Узнав, что я бываю в Москве, попросила привезти нежирного. Сработал привычный стереотип, что в белокаменной есть все. Мне не трудно, к тому же сама люблю такой. Привезла на пробу два вида: нежирный мягкий и средней жирности твердый пармезан. Мягкий пришелся по вкусу, а пармезан растянули надолго, крошив на терку в макароны.
Я не была в родном городе два месяца, и, собираясь домой, хотела порадовать всех, кто дорог. Семья доктора, он и его жена, не то, чтобы дороги, даже не близкие, но он педиатр, со стажем и опытом, а, значит, взращивание моих детей не обошлось без его советов, а иногда и помощи. Мы часто останавливались во дворе поболтать, причем не только про медицину. В нем подкупал неподдельный интерес к жизни во всех ее проявлениях. К тому же мне всегда нравилось, как он выглядит. Несмотря на почтенный возраст, было понятно, что в молодости доктор был еще тот франт.
Оставив покупку продуктов на последний перед выездом день, я была наказана за непредусмотрительность – нужного сыра не оказалось. Но мысль о том, что его нужно найти, не отпускала. И тут я вспомнила, как жена доктора с удовольствием рассказывала, как трут они мой пармезан на мелкую терку и посыпают так приевшиеся макароны. Купила диковинку – уже потертый сыр, к тому же нежирный, как ей надо.
Доктора я увидела в окно кухни, готовилась к приходу гостей. Он куда-то торопился. В руках - то ли хозяйственная, то ли женская сумка. Бросились в глаза потерянность и отсутствие привычной щеголеватости. Я побежала на балкон и окликнула его. Раз, другой, на третий он остановился, растерянно озираясь по сторонам. И снова что-то кольнуло – он выглядит не так, как всегда.
- Я привезла Вашей жене сыра, правда, не совсем такого, но…. Я затараторила придуманные заранее фразы и тут услышала: Валя умирает. И он заплакал. Умный, интеллигентный, пожилой мужчина плакал, не стесняясь своих слез. Поборов шок, я начала говорить то, что всегда говорят в таких случаях: мол, держитесь, может, все еще обойдется.
- А мне ничего и не остается, - услышала я в ответ, - она и не ест уже ничего. И он тут же добавил: а нет того сыра, который ей нравился?
В его голосе звучала надежда, меня же словно полоснуло чем-то острым.
- Посыпьте ей в кашку этот, его и тереть не надо, - ответила я, понимая, что отнимаю у него последнюю возможность порадовать любимого человека.
- Не возвращайтесь в этот город, - сказал он, пряча пачку с сыром в сумку с больничной передачкой. И мы попрощались. Он побежал в больницу, я – накрывать на стол и ждать друзей.
Через два дня мы уехали, а через три ее не стало. Доктор остался один, и я не знаю, есть ли еще что-то на этой земле, что сможет теперь его порадовать, как совсем недавно радовал гостинец из Москвы. #моё
Сыр бывает мягкий или твердый, жирный или легкий. Жена доктора любила легкий. Его обычно рекомендуют всем, кто на диете, фитнес или по здоровью. Узнав, что я бываю в Москве, попросила привезти нежирного. Сработал привычный стереотип, что в белокаменной есть все. Мне не трудно, к тому же сама люблю такой. Привезла на пробу два вида: нежирный мягкий и средней жирности твердый пармезан. Мягкий пришелся по вкусу, а пармезан растянули надолго, крошив на терку в макароны.
Я не была в родном городе два месяца, и, собираясь домой, хотела порадовать всех, кто дорог. Семья доктора, он и его жена, не то, чтобы дороги, даже не близкие, но он педиатр, со стажем и опытом, а, значит, взращивание моих детей не обошлось без его советов, а иногда и помощи. Мы часто останавливались во дворе поболтать, причем не только про медицину. В нем подкупал неподдельный интерес к жизни во всех ее проявлениях. К тому же мне всегда нравилось, как он выглядит. Несмотря на почтенный возраст, было понятно, что в молодости доктор был еще тот франт.
Оставив покупку продуктов на последний перед выездом день, я была наказана за непредусмотрительность – нужного сыра не оказалось. Но мысль о том, что его нужно найти, не отпускала. И тут я вспомнила, как жена доктора с удовольствием рассказывала, как трут они мой пармезан на мелкую терку и посыпают так приевшиеся макароны. Купила диковинку – уже потертый сыр, к тому же нежирный, как ей надо.
Доктора я увидела в окно кухни, готовилась к приходу гостей. Он куда-то торопился. В руках - то ли хозяйственная, то ли женская сумка. Бросились в глаза потерянность и отсутствие привычной щеголеватости. Я побежала на балкон и окликнула его. Раз, другой, на третий он остановился, растерянно озираясь по сторонам. И снова что-то кольнуло – он выглядит не так, как всегда.
- Я привезла Вашей жене сыра, правда, не совсем такого, но…. Я затараторила придуманные заранее фразы и тут услышала: Валя умирает. И он заплакал. Умный, интеллигентный, пожилой мужчина плакал, не стесняясь своих слез. Поборов шок, я начала говорить то, что всегда говорят в таких случаях: мол, держитесь, может, все еще обойдется.
- А мне ничего и не остается, - услышала я в ответ, - она и не ест уже ничего. И он тут же добавил: а нет того сыра, который ей нравился?
В его голосе звучала надежда, меня же словно полоснуло чем-то острым.
- Посыпьте ей в кашку этот, его и тереть не надо, - ответила я, понимая, что отнимаю у него последнюю возможность порадовать любимого человека.
- Не возвращайтесь в этот город, - сказал он, пряча пачку с сыром в сумку с больничной передачкой. И мы попрощались. Он побежал в больницу, я – накрывать на стол и ждать друзей.
Через два дня мы уехали, а через три ее не стало. Доктор остался один, и я не знаю, есть ли еще что-то на этой земле, что сможет теперь его порадовать, как совсем недавно радовал гостинец из Москвы. #моё