У всех нас есть тела, все мы и есть тела. Иногда мы смотрим на них в зеркало, рассматриваем руки или неожиданно вспоминаем, что моргаем, из-за чего ненадолго перестаём делать это автоматически. Но редко эти моменты удивления приводят нас к более глубокому рассмотрению вопроса телесности. То есть не просто признанию наличия тела или определения его как важной части человека. Имплицитно каждый соглашается с этим, когда идёт к врачу или чувствует головную боль, мешающую уснуть. Гораздо важнее здесь концептуальная проблематика телесного опыта, имеющая также и серьёзные практические следствия, связанные не только с определением человека, но и его ментальными характеристиками.
Вместе с клиническим психологом, сотрудником Московского НИИ психиатрии Андреем Дмитриевичем Буташиным мы обсудили темы, волновавшие философов ещё с античности и важные для психиатрии и психологии. Поговорили про соотношение Субъекта и тела, пересечения философии и психологии, тела-без-органов и даже, перефразируя Декарта, "машину без духа".
У всех нас есть тела, все мы и есть тела. Иногда мы смотрим на них в зеркало, рассматриваем руки или неожиданно вспоминаем, что моргаем, из-за чего ненадолго перестаём делать это автоматически. Но редко эти моменты удивления приводят нас к более глубокому рассмотрению вопроса телесности. То есть не просто признанию наличия тела или определения его как важной части человека. Имплицитно каждый соглашается с этим, когда идёт к врачу или чувствует головную боль, мешающую уснуть. Гораздо важнее здесь концептуальная проблематика телесного опыта, имеющая также и серьёзные практические следствия, связанные не только с определением человека, но и его ментальными характеристиками.
Вместе с клиническим психологом, сотрудником Московского НИИ психиатрии Андреем Дмитриевичем Буташиным мы обсудили темы, волновавшие философов ещё с античности и важные для психиатрии и психологии. Поговорили про соотношение Субъекта и тела, пересечения философии и психологии, тела-без-органов и даже, перефразируя Декарта, "машину без духа".
Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." READ MORE Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from us
