Владислав Шурыгин вывел в поле публичного обсуждения одно обстоятельство, которым достаточно красноречиво объясняется текущий вал отправки технических специалистов в пехотные порядки. Речь идёт о том, что (цитирую) в составе пехотных полков и батальонов в приказном порядке ликвидируются внештатные подразделения. В первую очередь группы операторов БПЛА, пункты управления, нештатная связь и проч.

Со стороны комсостава данные указания аргументируются следующим образом (цитирую по посту В.Ш.): "Нештаток" наплодили столько, что скоро воевать некому будет! По штату пехотный батальон, а на штурм идти некому. Эти "БПЛАшники", те "связь", те "эвакуаторы". В итоге, в наличии в роте девяносто человек, а на штурм идёт в лучшем случае двадцать. Остальные во всяком нештатном обеспечении. Надо задачи решать, а получается, что некому!

Приведённая аргументация от действующего офицера хромает.

В пехотных формированиях львиная доля работы по всему тому комплексу мероприятий, что скрывается под словом "воевать", приходится не на "активные штыки" как таковые, но на разнообразные силы обеспечения действий этих самых "активных штыков".

Ещё в Великую Отечественную "активные штыки" составляли в среднем только порядка трети от всего личного состава стрелковых частей и соединений. Условиям же нынешней войны вообще противопоказаны сосредоточения значительных людских масс в атакующих или обороняющихся пехотных порядках, ибо сколько-нибудь заметные массы очень быстро выкашивает за счёт сочетания современных средств наблюдения, целеуказания и высокоточного поражения.

Другое дело, что в войсках объективно существует проблема, скажем так, "неактивных душ". Такие "неактивные души" могут быть разные: небоеспособные по ранениям или болезням, тыловые "загасники" (если вдруг не видели, там Филатов проехался по этому явлению), насельники тёплых мест.

У первой категории в принципе всё сложно с комиссованием ввиду установленных ограничений на увольнение по состоянию здоровья. Плюс к этому, инвалидов могут удерживать на службе в качестве особого резерва для экстренного закрытия дыр (главное, чтобы люди были в состоянии хоть как-то шевелиться), а также для целей осуществления махинаций с их денежным довольствием.

Такие ситуации, по логике, должны разбирать компетентные органы, и в целом проблема инвалидов к вопросу ликвидации вышеуказанных нештатных подразделений прямо не относится. Инвалиды могут в меру своих возможностей работать в составе таких подразделений, но факты отправки небоеспособных людей в боевые порядки также должны становиться предметом особых разбирательств.

Две другие категории, как правило, существуют в рамках неких мутных закулисных договорённостей, причём относительно тёплыми местами как раз могут быть непыльные должности в каких-то нештатных подразделениях, на которых люди либо просто не сильно напрягаются, либо вообще только имитируют некую активность.

Опять же, по логике, разбираться с тыловыми "загасниками" должны компетентные органы, а вот оценивать эффективность работы людей в нештатных подразделениях необходимо именно с точки зрения организации нормальной боевой работы, поскольку нештатные подразделения на самом деле могут становиться прибежищем приближённых или подмазавших, но при этом некомпетентных в конкретных практических вопросах.

Но здесь мы упираемся в то обстоятельство, что у нас до сих всё сложно с организацией нормальной боевой работы. Отсюда и проистекают указания о повальной ликвидации специализированных нештатных подразделений, вообще вне зависимости от объективных оценок эффективности их работы.

Таким образом, вместо системного упора на развитие комплексного технологического обеспечения действий ударных подразделений хорошо подготовленной пехоты наша сторона идёт по пути экстенсивного наполнения пехотных формирований людскими массами, зачастую плохо обученными, которые раз за разом стачиваются в каскадах плохо организованных накатов штурмовых групп.

На ночь друг скинул тему, которую озвучил Владислав Шурыгин — про то, что отправки различных внештатных специалистов, включая операторов дронов, в пехоту по своим штатным ВУС в мотострелковых полках, созданных при мобилизации, связан с ликвидацией в этих полках этих самых внештатных подразделений (БПЛА, эвакогрупп, РЭБ и прочих). Чтобы пехоты стало побольше.

В довоенных мотострелковых полках, наоборот, в этом году появились новые штатные подразделения РЭБ, БПЛА и так далее, но переводить в них специалистов из внештатных подразделений моб.полков не позволяет Глубинный Смысл поиска дополнительной пехоты.

И теперь давайте вспомним один из главных трендов в Красной Армии 1940-х годов, который был довольно своеобразным, но помог побеждать вермахт. Это тренд на увеличение количества всего, что стреляет снарядами — больше миномётов, больше артиллерии, больше самоходной артиллерии, больше реактивной артиллерии. К полковой артиллерии добавляется дивизионная, из дивизионных арт.полков. К тому добавляются отдельные миномётные, реактивные, артиллерийские полки и бригады. К тому добавляются артиллерийские дивизии. К тому добавляется артиллерия Резерва Ставки ВГК.

Плюс, наращивание производства снарядов.

А количество пехотинцев в отделениях снижалось с 10+ до 5-7. По естественным причинам, из-за потерь.

То есть разведывательно-ударный контур РККА непрерывно увеличивал свою ударную компоненту в конце войны (теперь же требуется ещё и развитая разведывательная составляющая, куда более развитая, чем в 1940-х). Что в том числе позволило взламывать серьёзные линии обороны, вроде обороны по Одеру, а также штурмовать города Германии, Венгрии и Австрии с хорошей артиллерийской поддержкой пехоты.

Теперь смотрим на СВО. И задаёмся вопросом:
— Наращивается ли миномётно-артиллерийская составляющая, как главная огневая компонента?
— Наращивается ли производство снарядов и сменных стволов для артиллерии, чтобы качественно повысить возможность ведения огня на всех направлениях, а не на 1-2, как сейчас?
— Наращивается ли наша армия дронов (чтобы из отдельных взводов сделать армию), потому что это ещё одна компонента поражения противника?

И вообще куда мы эволюционируем? Или мы не эволюционируем?

Пишет человек в личке: "Ты уже как попугай твердишь про это. Может, продолбишь однажды глухую оборону от здравого смысла".

Речь про то, что "вместо системного упора на развитие комплексного технологического обеспечения действий ударных подразделений хорошо подготовленной пехоты наша сторона идёт по пути экстенсивного наполнения пехотных формирований людскими массами, зачастую плохо обученными, которые раз за разом стачиваются в каскадах плохо организованных накатов штурмовых групп".

И ведь на самом деле твержу всё это как попугай уже хрен знает сколько месяцев... Что характерно, не я один. А то мало ли, может, у меня критическая аберрация зрения. Ну и вообще, я же человек и, соответственно, вполне могу ошибаться в каких-то моментах, ибо, как говорится, errare humanum est.

Но нет, в данном конкретном случае речь идёт о явной концептуальной проблеме, имеющей системные проявления, которые можно наблюдать незашоренным глазом.

И нас, таких твердильщиков об очевидном, немало. Тридцать восемь попугаев, ага... Правда, от кого-то из нас уже остались только попугайские крылышки (ну это так, очень горькая ирония...).

А вот насчёт того, чтобы продолбить уже наконец эту грёбаную глухую оборону... Тут ведь беда в том, что далеко не ради красного словца доминирующую часть высокого военного руководства приходится характеризовать как необучаемые.

Плюс есть ещё такой нюанс. Тут один замечательный человек в частной беседе очень точно отметил:

"Они демонстративно необучаемые. Вот просто морда кирпичом при любых, даже самых ебанутых событиях и демонстративное отсутствие всякого желания пойти по пути улучшения. Типа, кто вы такие, чтобы нас учить?"

(Здесь вспоминается цитата из одного великого полководца: "Нам умные не нужны, мы сами умные. Нам штурмы нужны, мясо".)

И далее: "При этом всех, кто пытается публично указать на дичь, похоже, искренне считают врагами народа. Ну или так удобнее считать".

Самое же поганое во всём этом, как мне представляется, это то, что вот эта демонстративная необучаемость подразумевает не только тяжёлые избыточные потери как таковые, но и отсутствие реального задела для качественной трансформации нашей армии. У нас есть какая-то тактика и мы её придерживаемся. С вкраплениями ситуативного реагирования, которые никак не меняют общей концепции.

При всём этом вариант плюнуть на всё это блядство и уйти в лес к лосям и волкам, при всей своей соблазнительности, не представляется конструктивным. Пока есть возможность, долбим дальше. Под "Идиотский марш"...

Организация боевой работы у противника требует, разумеется, обстоятельного изучения и анализа, в том числе на основе аналитических материалов, подготовленных самим противником.

В частности, выше я давал ссылку на Сборник обобщения боевого опыта подразделений ССО Украины во время Курской операции (3 августа - 6 сентября 2024 года).

Кстати, если кто вдруг ещё не в курсе, то массу познавательных материалов, подготовленных в рамках волонтёрского проекта "Народный перевод", предлагает канал Институт СВО / БАРС-САРМАТ.

Между тем неплохое представление об основах организации боевой работы противника дают и научно-популярные материалы общего характера, отталкиваясь от которых можно уже дальше углубляться в конкретные вопросы.

Например, было бы совсем нелишним ознакомиться со следующими документальными фильмами: "Буря в пустыне". Первая война 21 века и Иракская война. Как США захватили Ирак в 2003 году.

Один хороший товарищ дал по этим фильмам такой комментарий:

В этих видео какие-то нюансы могут не соответствовать действительности, но общая канва понятна: в армии США управление и связь на хорошем уровне, и как результат - не только управление и связь. И после Вьетнамской войны они сильно армию свою модернизировали.

Я вот ура-патриотом был, может, во время Афганской войны, когда в младшей школе учился, но позже стал понимать, что не всё так, как могут заявлять ответственные лица.

Удручает то, что те офицеры (полковники и подполковники), с которыми я общался уже в 90-е и 2000-е годы, такой уровень аналитики дать не могли (может, они и знали ситуацию, но просто не довелось нам поговорить именно в этом ключе сравнения нашей армии и армии США), в т.ч. и те, кто нам преподавал на кафедре тактику и связь, ТСП.

А ознакомления с такими оценками/исследованиями не хватает обывателю, ведь именно обыватель, а не кадровый военный завтра возьмёт в руки оружие, и именно обыватель сейчас напрягается от происходящего и что-то не понимает в этом происходящем.

И вопрос про штатную структуру армии и перекосы (когда кого-то "в штурмы" отправляют вместо того, чтобы использовать иначе) - это тоже всё звенья одной цепи - неадекватного управления.

Обывателям на самом деле имеет смысл ознакомиться, особенно ввиду того, что многие годы этих обывателей по официальным и неофициальным каналам кормили ура-патриотическими сказками про то, что пиндосы не умеют воевать.

При этом стоит добавить, что ознакомления с такими материалами явно не хватает и нашим кадровым военным (на что, в общем, прямо указывает приведённый комментарий), причём в том числе и потому, что многие из них, судя по всему, также пребывают в каких-то нездоровых иллюзиях, включая как раз концептуальные вопросы организации боевой работы, в основе которой лежит комплексное обеспечение (данную проблему в наших текущих реалиях я затрагивал выше).

Для очень общего понимания хочу процитировать короткое сообщение в личке от человека, который некоторым образом в теме:

Так случилось, что пришлось наблюдать работу американской армии (издали и отстранённо).

Там нет штатного героизма и преодоления. Войска на земле двигаются по зачищенной территории и, встречая сопротивление, немедленно вызывают необходимую поддержку, способную это сопротивление обнулить. И героические инициативы там не в цене и вызывают резкую негативную реакцию инструкторов и начальства.

По цифрам: непосредственно боевой работой занимается не более 10% личного состава. Всё остальное работает на обеспечение и поддержку. До 60% это логистика - транспортировка, доставка, эвакуация. Заточенность и прецизионность работы этой составляющей и определяет успех боевых действий.

Противопоставление такой организации боевой работы наших мясных накатов представляется, мягко говоря, нерациональным (не говоря уже о том, что мясные накаты как таковые - это дикая дичь).

Конечно, непосредственно на земле мы воюем с иным противником и этот противник потихоньку начинает прогибаться. Но! Мы вообще собираемся научиться нормально вести современную войну? Так, на всякий случай. Ибо случаи бывают разные. Или будем этот мясокомбинат консервировать?

К вопросам об ответственности бригадного командования за разгром сводного штурмового отряда 123-й бригады под Белогоровкой 2-го ноября и ответственности проверочных комиссий, которые в упор не замечают никаких проблем на участке в течение многих месяцев.

Нюансов много...

Главный же нюанс заключается в том, что вопиющ не данный случай сам по себе. Вопиюща в принципе распространённая практика такой организации атакующих действий, при которой эксцессы возведены в ненормальную "норму".

Отсутствие обеспечения огневой поддержки атакующим очевидно идёт вразрез уставным требованиям, но! никакие проверочные комиссии "не увидят" ничего предосудительного, поскольку установок на сбережение личного состава нет, а на защиту корпоративных интересов - есть.

В принципе, имело бы смысл спросить с командования бригады за такую организацию в данном конкретном случае.

Но! Аналогичные атаки в течение длительного времени с достаточной периодичностью проводятся практически всеми силами, задействованными на данном участке, т.е. там по-хорошему много с кого имеет смысл спрашивать.

Далее, командиры задействованных бригад действуют не сами по себе. Они получают приказы от вышестоящего начальства, т.е. от командования 3-й общевойсковой армии (бывший 2-й армейский корпус), которое упорно бодает Белогоровку этими силами в лоб уже третий год. Предоставляет ли это вышестоящее начальство адекватную поддержку этим силам? Зачем оно вообще бодает Белогоровку в лоб?

Столь упорное лобовое бодание наводит на мысль о том, что командование 3-й общевойсковой армии получает соответствующие указания от командования группировки войск "Юг". Насколько я понимаю, в распоряжении 3-й общевойсковой армии находится одна отдельная артиллерийская бригада. При этом армия работает на нескольких участках. Соответственно, обеспечивает ли командование группировки надлежащую поддержку на данном конкретном участке? В частности, массированным привлечением авиации. Если массированное привлечение авиации по каким-то причинам невозможно, то не имеет ли смысла притормозить наземную наступательную активность? Зачем командование группировки бодает Белогоровку в лоб силами 3-й общевойсковой армии? К чему вообще это зацикливание на Белогоровке?

Идём дальше. Командование группировки "Юг" в свою очередь получает задачи страшно уже сказать откуда. Соответственно, возникает вопрос: почему Генеральным штабом до сих пор не проработан комплекс мероприятий по обеспечению срезания Северского выступа без бодания в лоб этой грёбаной Белогоровки? Если ввиду каких-то причин и обстоятельств срезание Северского выступа до сих пор не представляется возможным (что, на мой взгляд спорно, ибо Северский Донец нам в помощь и положение в лесном массиве Серебрянского лесничества в данном случае не критично), то к чему все эти лобовые бодания? Какие несметные силы и средства противника сковывают все эти провальные атаки? Не пора вообще ли пересмотреть концепцию "нанесения тысячи порезов"? (На мой взгляд, она изначально была ущербной.) Плюс к этому, силы группировки "Юг" разорваны не только на несколько участков, но вообще между далеко отстоящими друг от друга оперативными направлениями. Насколько данная компоновка отвечает общей эффективности действий группировки? А ещё - нормально ли вообще растаскивать соединения по нескольким участкам с провисанием связи, снабжения и обеспечения?

В общем, нюансы таковы, что дошли мы в итоге с вопросами до высшего военного руководства...

Но! Упирается всё именно в институализацию безответственного расходования личного состава.

При наличии такой ответственности по всей армейской вертикали отечественная военная мысль, вполне вероятно, зашевелилась бы уже наконец в сторону радикального повышения качества организации и обеспечения боевой работы с учётом соотношения затраченных ресурсов и достигнутых результатов.

P.S. Вышесказанное никак не отменяет вопросы, поставленные в первом абзаце. Мы уже поняли, что с системными трансформациями в армии всё очень туго, поэтому достижения каких-то позитивных изменений можно было бы добиваться хотя бы маленькими локальными подвижками.

С недоумением пронаблюдал реакцию коллег с канала Месть доброй воли на пост Двух майоров в развитие темы проблем на Северском направлении.

То, что "Разбираться на уровне комбрига надо в первую очередь", - это логично. Правда, не забывая при этом опросить комбатов и непосредственных участников, причём включая рядовых (в т.ч. для понимания того, была ли бойцам вообще обеспечена возможность "знать боевую задачу взвода, своего отделения и свою задачу").

А вот насчёт "Не туда копаете"... Какой-то, смотрю, заклин на местечковой "пузиковщине"...

Всякие нюансы, разумеется, могут быть. Вплоть до таких, которые действительно должны представлять особый интерес для ответственных товарищей.

Однако начинать в любом случае надо конкретно с разбора вопроса организации и обеспечения. Расследование же причин или мотивов - это последующий этап.

Определённые местечковые моменты, безусловно, могут влиять, но это, как правило, лишь дополнительный фактор. Плюс к этому, региональный фактор вообще работает в обе стороны. Проблематику обрисовал здесь.

Какая к лешему местечковая донбасская «пузиковщина» была под Синьковкой, Тернами, Угледаром, Работино, Крынками? Да за того же Пузика вон аж целый Соловьёв надрывается. Это ни о чём не говорит, ни на что не намекает?

Изыскания на тему "пузиковщины" по любому поводу выглядят попытками дать простые ответы на сложные вопросы (и сами скатываются в местечковость). Корневая проблема армии -  безответственность в вопросах сбережения личного состава.

Хочу обратить внимание на некоторые интересные нюансы в материале "Сборник обобщения боевого опыта подразделений ССО Украины во время Курской операции (3 августа - 6 сентября 2024 года)", которые отметил товарищ С.А. ⬇️

Опыт ССО ВСУ на Курском направлении, заботливо ими же самими обобщенный, наглядно демонстрирует, что тактика спецподразделений, что у нас, что у них почти не отличается.

Но интересные нюансы все же имеются. Один из них - алгоритм «Что если?», когда в процессе принятия решения рассматривают различные варианты изменения обстановки и думают, что в этом случае делать.

Например: "Что если?":

• группа будет разоблачена во время перемещения в район выполнения задания.
• группу заметит противник во время вывода.
• будет выведен из строя/сломан автомобильный транспорт во время перемещения в район выполнения задания.
• произойдут резкие изменения погодных условий,
которые будут влиять на личный состав и успешность
выполнения боевой задачи.
• критическое изменение обстановки.
• попадание на минное поле.
• группу заметит местное население.
• БПЛА противника обнаружил группу.
• будут выведены из строя/потеряны средства связи.
• потеря связи.
• будет дружеский огонь.
• будет выведено из строя критически важное оборудование
(например приборы тепловизионного/ночного видения, БпЛА).
• раненый.
• попадание в плен.
• разоблачение на патрульной базе.
• преследование.
• артиллерийский (ракетный) обстрел/ударный дрон
• будет разоблачен во время эвакуации.

Нет, у нас это тоже все учитывается при планировании операции, но… их способ доведения информации гораздо доходчивее. Придумали его, конечно, не на Украине.

Схожие алгоритмы встречаются в управленческой деятельности крупных компаний. Смысл такой: пришел ты на согласование/презентацию/совещание и предлагаешь некий классный, по твоему мнению, проект. И так как именно ты его придумал, то у тебя немного предвзятое к своему детищу отношение: ты думаешь, что все продумал и не мыслишь шаблонно.

Но одна голова хорошо, а люди, которые задалбывают тебя вопросам «А что если кризис/происки конкурентов/наводнение и прочие бедствия?», лучше. И если ты ответ четкий не сформулируешь, твое предложение отправляют на доработку.

То есть в обзоре действий ССО интересны не столько рассказы про сейсмические датчики на границе, танковые рвы, из которых не выбраться без самостоятельной помощи или как они несколько недель прощупывали границу и просачивались небольшими группами. Даже обход минного поля на границе не так интересен, потому что это тема из курса военной топографии «Азимут магнитный. Обход препятствия».

Интересно то, что учебная программа в сфере военного и гражданского менеджмента/лидерства на Западе очень похожая. Велосипед практически не изобретается.

Да, особенности военной организации, мягко говоря, накладывают отпечаток на твой стиль поведения и мышления, но общий алгоритм действий, которому тебя обучили в армии, с большей вероятностью пригодится и на гражданке.

То есть дорабатываем программу военного образования и различные программы вроде «Время героев» становятся просто не нужны. Денег сэкономить можно уйму и социальный лифт для грамотных руководителей заработает на полную катушку. Особенно если еще довести до ума учет личного состава, чтобы любая организация, которой нужны нормальные ребята, просто находили в этой базе твое личное дело и отправляли тебе, прости Господи, инвойс.

Ведь если во время военной службы ты выполнял серьезные задачи и опирался на те же самые управленческие алгоритмы, что применяются и на гражданке, то зачем снова на это тратить время? Просто привыкаешь к другим названиям/формулировкам и вперед работать.

⬆️ К сказанному товарищем С.А. хочу добавить, что я бы настоятельно рекомендовал данный материал к ознакомлению в широких кругах нашей военной и полувоенной общественности.

С нашим спецназом всё понятно, а вот все прочие, кто также имеет шансы столкнуться со спецподразделениями противника на земле, должны иметь понимание их тактики действий и используемых ими технических средств для выработки практически реализуемых мер противодействия, а также, по возможности, для превентивного выявления угрозы по разведпризнакам того, что на участке работает какое-то спецподразделение противника.

Товарищ Родригес у себя в канале на днях сообщил: "Бородая сняли с командной должности. Незачем ему командовать «второсортным мясом»". И в комментариях добавил: "Формально добровольческий корпус с ним просто не продлил очередной контракт. По факту - уволили".

Вот не поверите, но я тут готов сказать слово в защиту Бородая. Человек же просто честно озвучил негласную концепцию отношения к личному составу, за что его, пожалуй, имеет даже смысл поблагодарить.

Но а то, что озвученного устыдились, так это пока ни разу не показатель изменения парадигмы. Это показатель стремления сохранить хорошую мину при плохой игре. Ведь устыдились именно озвученного, а не практикуемого как такового.

По проблеме штурмовиков из лички от неравнодушного человека:

Если вдуматься и посмотреть на видео штурмовых действий ВС РФ: на кой хрен штурмовик таскает рюкзак, в котором как минимум килограмм 8-10 снаряжения, вещей и припасов? И который процентов на 10, если не больше, сокращает скорость его передвижений и, соответственно, время жизни. Потому что, заняв рубеж, он на неопределённое время остаётся без поддержки и доставки.

Я давно с болью и бессилием наблюдаю за действиями российской армии. Такое впечатление, что каждый штурм ставит задачей стачивание личного состава. А штурмовики - это золотой резерв любой армии. В то время как, по идее, вся группировка обязана работать на поддержку и сохранение штурмовых подразделений. Опытного штурмовика заменить некем вообще, ибо нормальная подготовка штурмовика - от физо до тактики и сколачивания подразделения - не должна, не может быть, менее 6 месяцев. Плюс новички должны недели врабатываться в действующий состав. Из пополнения - в бой = труп.

Почему такое отношение к человеческой жизни и бездарному расходу бойцов? Начинать, вероятно, надо с уголовной ответственности за бездарные потери в неподготовленных и НЕОБЕСПЕЧЕННЫХ боевых действиях. И пока за это не будут карать, либо, как минимум, разжаловать и переводить в штурмовики, так и будут украинские территории удобряться кровью российского солдата.

Из обсуждения проблемы с одним хорошим товарищем:

Почему отношение к штурмовикам такое? Во-первых, кто решил, что штурмом может быть любой и научиться этому можно по дороге на передовую позицию? Во-вторых, что наштурмовали такие штурмы? Тут уже явно прослеживается и отсутствие в планах выполнения какой-то задачи. Просто - смертная казнь. Потому что - могут, удобно, нет спроса.

По логике штурмовиков на самом деле имело бы смысл квалифицировать как профильных специалистов, аналогично иным узким специалистам, о которых мы очень много говорим в последнее время. Но нюанс в том, что ввиду доминирующей тактики реализации общей стратегии истощения противника штурмовики по факту стали эвфемизмом для мяса, в том числе штрафного, первоочередная задача которого - тупо ловить собой дроны, осколки и прочие поражающие элементы. А когда огневые возможности противника на участке проседают, какая-нибудь очередная группа добирается наконец до точки и продвигается вперёд. Может даже вывесить флаг.

В армии есть командиры, которые сумели научиться воевать иначе. Даже несмотря на эту общую стратегию перезадавливания мясом. Но такие командиры пока не составляют критической массы. Штурмовики по большей части так и продолжают оставаться мясом.

В сборнике Андрея Маркина "Обобщение боевого опыта южного крыла СВО до апреля 2024 года" (приложение 3 "Проблемы тактического обучения пехоты с учётом опыта СВО", пункт II "Пропасть между довоенными представлениями и опытом СВО", стр. 181) обрисован сложившийся в текущих условиях подход к проведению атакующих действий:

Общий рисунок вооружённой борьбы основан на том, что концентрация большого количества обороняющихся на позициях невозможна. Позиции будут перемешаны с землёй артиллерией. Поэтому обороняющиеся рассосредотачивают свои позиции и занимают их относительно малыми силами.

Это создаёт возможность
для наступающих осыпать противника массой малых атак, большая часть из которых оказывается не удачными. Автору приводили оценку, что на одну удачную атаку приходится до восьми неудачных. После неудачи атаки повторяются.

Однако, рано или поздно противник пропускает удар, теряет определённую  позицию, что ведёт к изменению конфигурации линии боевого соприкосновения, создаёт угрозы подходам к другим боевым позициям, и это вынуждает противника отступать.

Масса неудачных атак, если они проводятся с надлежащей подготовкой и обеспечением, тоже в каком-то смысле не бесполезна. Она вскрывает расположение огневых и наблюдательных средств противника, которые уничтожаются, истощает часть его людских ресурсов и запасы боеприпасов. Тем самым создаются условия для пропуска противником какого-то очередного удара.

К сожалению, встречаются попытки атаковать просто на удачу, исключительно в надежде на то, что противник не успеет среагировать своими огневыми средствами на атаку. Это по замыслу должно позволить атакующим проскочить к атакуемому объекту.

Разумеется, сам по себе подход с осыпанием противника массой малых атак не означает, что не нужно перед атаками и в их ходе организовать выявление и подавление огневых и электронных средств обороняющихся, и, особенно, позиций операторов ударных и разведывательных БПЛА.

Как бы то ни было, подход к наступательным действиям, основанный на множественных малых атаках, сейчас является фактически единственным.

В качестве наглядной иллюстрации такого подхода привожу выдержку из обзора от Константина Машовца по состоянию на первую декаду октября:

На участке между Селидово и Курахово противник за сутки в среднем совершает до 25-30 атакующих/штурмовых действий (бывают дни и по 40-45 атак в сутки), в это время, собственно, в сторону Покровска и Мирнограда он проводит в среднем по 15-16 атак/штурмов в сутки.

Большинство - это так называемые "накопительные" штурмы, когда противник посылает штурмовую группу за группой (отделение за отделением) в сторону наших позиций в надежде, что кто-то доберётся уцелевшим и там зацепится, пусть за краешек наших позиций. После чего можно снова и снова посылать этим уцелевшим подкрепление (группу за группой), и после того, как их (в смысле, уцелевших) там наберётся уже достаточно, - штурмануть основную украинскую позицию.

Бывает, что всё это действие сопровождается поддержкой бронетехники - до 3-4-х единиц, включая 1-2 танка. Однако в большинстве своём это всё же исключительно пехотные атаки и штурмы при артиллерийской или авиационной поддержке.

Понятно, что указанная выше возможность атаковать малыми группами очевидным образом проистекает в первую очередь из невозможности самой атакующей стороны сосредотачивать крупные силы на узких участках ввиду их уязвимости для разведывательно-огневых контуров противника, но не суть.

Главное в данном случае то, что проведение атакующих действий по большей части действительно сводится к множественным атакам малыми штурмовыми группами.

Периодически атакующие действия проводятся штурмовыми отрядами, в т.ч. сводными, и с использованием большего количества единиц бронетехники (от десятка и выше), но и в этих случаях численность одномоментно задействованного личного состава является сравнительно небольшой.

Т.е. многотысячные массы атакующей пехоты на поле боя в любом случае не задействуются, но совокупные потери пехоты при этом весьма высоки ввиду этой самой множественности атак в сочетании с их ненадлежащей организацией.

К вопросу об организации наших атакующих действий. Вот, например, характерная иллюстрация, которую недавно выкладывал товарищ Романов. Цитирую описание:

Октябрь 2024
Марьинский р-н, Донецкая Народная Республика, Россия.

Видео №1: Кадры от Сладкова. На кадрах - противник закрывает прореху в линии обороны своим танком. Танкисты противника, загнав танк, бросают его и убегают. Их разбирают, потом к брошенному украинскому танку подъезжают танкисты пятой бригады ВС России и угоняют его.

Видео №2: «Взгляд с той стороны». На кадрах - снова пятая бригада. В комментарии к видео противник отмечает, что на данном участке наша техника выдвигается в накат всегда по одному и тому же пристрелянному маршруту, в одно и то же время...

Вопрос здесь не столько в особенностях зрения официальных репортёров, сколько в том, что определённых успехов мы достигаем, но эти достигаемые результаты не представляются соразмерными безвозвратно затрачиваемым ресурсам, человеческим и материальным.

Вот эта несоразмерность в свою очередь является прямым следствием в т.ч. и описанного выше дуболомства, причём практика организации накатов таким дуболомным образом на этой войне широко распространена и не нова.

Цитирую сообщения одного близкого мне человека от 8 августа 2022 года из района донецкого аэропорта:

Ну полная залупа. Разведка переквалифицируется в штурмовую пехоту. С мегаохуенным планом. Все понимают, что план говно, но командование так не считает... Четыре дня подряд заходить с одного и того же места, в одно и то же время, на одни и те же позиции... Сегодня пизда. Но опять везение, без потерь. Вернулись пока. Завтра едем на повторный туда же. Как это замечательно...

Квалификация и опыт очень далеко не всегда могут выручать в таких ситуациях, а у везения есть лимиты. Три дня спустя на очередной итерации штурма человек погиб.

Обратная сторона медали: если в организации наступательных действий командование практикует подход, основанный на таких бесхитростных, но множественных атаках, то не всё ли ему равно, каков уровень подготовки у мяса, назначаемого штурмовой пехотой? А мы тут всё негодуем по поводу сроков и качества обучения людей...

Ощутимые продвижения наших сил на целом ряде участков в последние месяцы, как мы видим, есть. Но особых восторгов по поводу этих продвижений, как видите, у меня нет.

Проседание обороны противника, вплоть до осыпания на некоторых участках, насколько я наблюдаю, по большей части является следствием следующих двух обстоятельств.

Во-первых, у противника проседает материальная часть (в широком смысле). Зарубежные поставки имеют ограниченный характер, при этом на текущем этапе материальная часть противника подвергается чувствительному воздействию ввиду регулярной работы по тылам высокоточными средствами дистанционного поражения.

Во-вторых, противник испытывает прогрессирующие проблемы с количеством и качеством личного состава: потери высокие, мобилизация проходит туго, сроки обучения сокращаются, качество обучение на самой Украине падает, дезертирство идёт по нарастающей, немало частей с высоким процентом вновь призванных не обладают достаточной устойчивостью ввиду слабой подготовки и низкого морального духа.

Что касается нашей стороны, то выбивание материальной части противника в тыловых районах на текущем этапе приобрело уже, наконец, достаточно системный характер. В части существенных позитивных подвижек в оснащении армии хочу отметить разведывательные и разведывательно-ударные БПЛА дальнего радиуса действия. Главным же инструментом расшатывания ближних тылов и переднего края противника остаётся фронтовая авиация.

Выйти же на качественно иной уровень технического оснащения и организации боевой работы наших наземных сил до сих пор не получается, плюс не просматривается установок на изменение самой парадигмы действий наземных сил. Наши продвижения, таким образом, достигаются в первую очередь благодаря проблемам самого противника и весьма дорогой ценой.

Ловушки в стратегии истощения противника для нас самих вижу в том, что на фоне определённого эффекта, достигаемого этой стратегией, пути её практической реализации не подвергаются критической переоценке, реагирование носит ситуативный характер и не учитывает возможных форс-мажоров, именно ввиду формального достижения фактически спорных успехов наша армия рискует зависанием в технической, организационной и управленческой отсталости.

Касательно проблем противника в плане материальной части и личного состава хочу отметить следующее.

Влияние с нашей стороны на данные проблемы, разумеется, есть, поскольку происходит-таки постепенное выбивание этой самой материальной части и личного состава, однако собственно наше влияние не носит определяющего характера. Не говоря уже о том, что наша многострадальная линейная и штурмовая пехота в большей степени наносит противнику лишь косвенный ущерб, истощая собой его запасы боеприпасов, нежели причиняя ему какой-то чувствительный прямой урон в живой силе и технике.

На сам факт зарубежных поставок в ходе кампании мы изначально вообще повлияли положительно, поскольку неудача первой фазы кампании, завершившейся отводом наших войск из мешка под Киевом, показала определённую инвестиционную перспективность объекта. В ограниченности зарубежных поставок долгое время никаких наших заслуг тоже не было, а противник на этих поставках весьма уверенно держался.

Возможно, системная работа по военной логистике сказалась бы на зарубежных поставках раньше, но такая работа поставлена не была. При этом очевидно, что благоприятные для противника изменения в части поставок весьма негативно скажутся на наступательных возможностях наших наземных сил (как минимум), и таких гипотетических изменений не следовало бы исключать.

Что же касается вопроса живой силы, то здесь очевидным, казалось бы, образом напрашивается соотношение мобилизационных потенциалов (при том что сама концепция перезадавливания противника человеческим ресурсом в ущерб техническому оснащению армии представляется ущербной). Но здесь, на мой взгляд, сказывается разница не в мобилизационном потенциале как таковом, а в общей численности населения.

Нюанс в том, что мобилизационный потенциал с нашей стороны ограничен возможностями вооружения, оснащения, обучения, снабжения и укомплектования офицерскими кадрами (причём работы по расширению этих возможностей не наблюдается), а также (что немаловажно) опасениями по части внутренней стабильности. Т.е. по факту мобилизационные потенциалы оказываются сопоставимыми (равно как и уровни потерь).

При сопоставимости чисел уже вовлечённых, вновь привлекаемых, предполагаемых к привлечению и общих потерь обеих сторон разница в численности населения делает население Украины в существенно большей массе причастным к процессу тем или иным образом (включая родных и близких), что в свою очередь сказывается на охвате населения усталостью от войны и степени этой усталости.

Учитывая же специфические особенности нашей государственной системы, включая военный сектор, ограниченность зарубежных поставок вкупе с нарастанием усталости населения Украины только стимулируют нашу военную машину к консервации устоявшейся парадигмы организации и обеспечения боевых действий в полной уверенности, что мы сможем додавить и так, без каких-либо качественных трансформаций в армии (а дальше - новые отчётные презентации с красивыми картинками и очередное ситуативное реагирование).

При этом данная парадигма, чреватая избыточными потерями при весьма скромных достижениях, в свою очередь стимулирует противника к продолжению боевых действий несмотря на ряд текущих неблагоприятных для него факторов, плюс в принципе даёт основания полагать, что с нами можно достаточно уверенно воевать в конвенциональной войне, и предлагает варианты, как это можно делать с максимальной результативностью, включая практическое тестирование тактических приёмов и обкатку современных военно-технических средств и технологий при отсутствии гарантированных радикально критических рисков для тестирующих и обкатывающих.

Товарищи, сильно строго не судите за форму исполнения, мне до сих пор писать проще, чем говорить, тем более на камеру)) Но стараюсь учиться)) В общем, был недавно в гостях в студии Максима Калашникова, беседовали о всех этих наших непростых делах ⬇️

Горький опыт СВО: нужна параллельная армия
https://youtu.be/x1e6v1nDN2Y?si=q9FTjPIK6duk2Mx5
Сергей Переслегин – о новой тактике ВС РФ. Обсуждаем его взгляд со Святославом Голиковым (Филолог в засаде - https://www.group-telegram.com/philologist_zov.com). Почему нам нужна параллельная армия рядом с безнадежно больными ВС старого типа?

«Рой-ТВ» в Телеграмме –
https://www.group-telegram.com/roy_tv_mk
На «Платформе»:
https://plvideo.ru/@hj_dBbfAL09T
#максим_калашников #рой_тв #мобилизация #филолог_в_засаде #переслегин_социософт #обрушение_фронта_всу #мясные_штурмы #эрнест_гудвин #пузик #война_на_украине_сво

‼️Товарищи, бойцы взвода БПЛА одной из штурмовых рот 429-го МСП (19 МСД, 58 ОА) просят помочь с закупкой партии ФПВ-дронов.

Выше уже говорил, что наш резерв составляет 186.000. Искомые взводом птички выходят сейчас в 37.500 при минимальной партии в 10 штук, т.е. нужно хотя бы 375.000.

Номер сборной карты:
2202206723766122 (Сбер)
Наталья Юрьевна У.