Так, сейчас будет два стиха с вайбами второй мировой

Мутное низкое небо.
Чистый высокий крик.

Уехать скорее к тебе бы,
как Маяковский к Брик!

Ослепли косые звёзды.
Закат - это гной и кровь.

Всё заново?
Нет.
Поздно.

Бункер. Ева. Адольф.

#ярмадовстихи

Проблемы форм. Чуть-чуть раньше я придумал в Метрогородке рифму: любовь - вервольф. Была у кого-то еще? Должна была быть.

К слову. Из чего появляются стихи. По форме стихотворение ниже очень плохое. Но какое внутри ощущение. У меня буквально слёзы на щеках. Да, когда я писал тот предпоследний стих, у меня было вот это вот чувство. Хотя он и не про войну, конечно. И фото это было перед глазами.
Это древнегреческая трагедия. Или я ебанутый? Хэй! Милая девочка, что ты знаешь про Арденны? Дай свою руку. Я покажу тебе эти горы.

Бесчисленное множество огней
Рвут ночь. Зима хрипит в ознобе,
И каждый миг - темней и голодней
Сжимая кулаки в последней злобе,
Зажмуриться и вновь открыть глаза,
Шумит тысячелетняя гроза,
Размыты люди и предметы,
В Арденнах тают силуэты.

Serpiant sun

Маша..

Маша..

Да, блядь, я просто пиарю Лимоновские чтения!

Так любить – что в лицо не узнать,
И проснуться от шума трамвая.
Ты жена мне, сестра или мать,
С кем я шёл вдоль околицы рая?

Слышишь, ходит по кругу гроза –
Так и надо мне, так мне и надо!
Видишь, вновь закрываю глаза,
Увлекаемый в сторону ада.

Заурядны приметы его:
Есть завод, проходная, Кузьминки,
Шум трамвая, но прежде всего –
По утраченной жизни поминки.

За столом причитанья и смех,
И под утро не в жилу старшому
Всех вести на обоссанный снег
И уже добивать по-простому.

Оставайся со мной до конца,
Улыбнись мне глазами сухими,
Обернись, я не помню лица,
Назови своё прежнее имя.

1997

Гандлевский

Коллеги. Меня взломали. Не кидайте, пожалуйста, ничего никому.

Ветер Истории дует в глаза,
И вот выползает слеза...
Про Гёте, товарищ, напомнил ты мне?
Мне Мефистофель приснился во сне.

С Буонапарте подписку берёт,
Хвост Мефистофеля по полу бьёт,
Буонапарте подрезал мизинец
И получил всю Европу в гостинец.

Ветер Истории Гегеля полы
Славно раздул. Вильгельм-Фридрих весёлый
Маркса тяжёлого предвосхищает,
Гитлер за Гегелем мрачно шагает.

В венской ночлежке, где скучно и сухо,
Гитлер читает 'Феноменологию духа'.
В танковой битве под Курской дугой
Гегеля школы сошлись меж собой.

Гусениц лязг, вот устроили танцы
Гитлер и Сталин — неогегельянцы
Мощных снарядов и мощной брони...
Нету кровавее в мире резни,

Чем разбирательство среди родни!
Ветер Истории, дуй мне в глаза!
На Вашингтон навалилась гроза,
Но в ожиданьи Пунических воин

Космос спокоен... Космос спокоен...

Эдуард Лимонов

#лм_поэзия

Очень нравится слово "вайб". Еще больше нравится, что когда его произносишь, люди рядом начинают воспламеняться и бегать. Как в компьютерной игре Postal 2.
Какой вайб у канала "Китеж"? Что я чувствую, когда открываю панель управления канала и ничего туда не пишу? У меня внутри стихотворение русского поэта Иосифа Бродского. "Колыбельная Трескового мыса".

Восточный конец Империи погружается в ночь. Цикады
умолкают в траве газонов. Классические цитаты
на фронтонах неразличимы. Шпиль с крестом безучастно
чернеет, словно бутылка, забытая на столе.
Из патрульной машины, лоснящейся на пустыре,
звякают клавиши Рэя Чарльза.

Постоянно вижу сны о старом доме. Выхожу вниз, там соседи какие-то. Улыбаюсь, машу всем рукой. Дети бегают. Очень много уровней сна. Много света.

Ваши дочери любят убийц,
Бродяг, фашистов и бунтарей;
С ними проходят школу больниц,
Окопов, тюрем и лагерей.

Дочери ваши любят убийц,
Уходят из дома, чтобы дожди
Смыли им фальшь и косметику - с лиц,
А указатель цены - с груди.

Ваши дочери любят убийц -
Убийца убьет, но не станет лгать,
Оставит едой для червей и птиц,
Но не продаст, как отец и мать.

Дочери ваши любят убийц -
За их глаза из горящего льда,
За тонкие пальцы проворнее спиц
Они готовы идти в никуда.

Ваши дочери любят убийц -
Любовь эта чище весенней травы.
Дочери ваши любят убийц
За то, что они не такие, как вы.

Ян Мавлевич

#лм_поэзия

Мне нравится смотреть, как я бреду,
Чужой, сутулый, в прошлом многопьющий,
Когда меня средь рощи на ходу
Бросает в вечный сон грядущий.

Или потом, когда стою один
У края поля, неприкаян,
Окрестностей прохожий господин
И сам себе хозяин.

И сам с собой минут на пять вась-вась
Я медленно разглядываю осень.
Как засран лес, как жизнь не удалась.
Как жалко леса, а её — не очень.

Сергей Маркович Гандлевский