Результат выборов для партии власти триумфальный. Но в сухих цифрах легко увидеть тревожный звонок. Как справедливо отмечено, выборы приобрели форму неосоветского изъявления лояльности властям. Для аполитичной массы это удобно и осмысленно. Генетическому конформисту-традиционалисту важно наличие власти, желательно с твердой рукой — так конформист чувствует себя увереннее. Но мы же помним, чем это кончилось в конце 1980-х? Обратим внимание на 2 нюанса. Первый — в такой ситуации партийная принадлежность власти не имеет никакого значения. Губернаторы-коммунисты в Хакасии и Орловской области победили ровно с такими же результатами, как и губернаторы-единороссы. Для этого народа власть по-прежнему сакральна, поэтому народ голосует за власть, что бы там ни маячило в партийном профайле. Второй — прогрессирующая апатия в думающих слоях общества. Даже если присутствует осознание, что голосовать нужно, что это — важнейшее гражданское право, им банально не интересно участвовать в формате изъявления лояльности. Это не протест, а политическая апатия. Последствием может стать катастрофическое падение явки на выборах, не помогут ни ДЭГ, ни многодневные голосования. Решает эту проблему повышение конкурентности выборов. С учетом полной и безоговорочной беспомощности системной оппозиции, власти следовало бы самой подумать на этот счет.
Результат выборов для партии власти триумфальный. Но в сухих цифрах легко увидеть тревожный звонок. Как справедливо отмечено, выборы приобрели форму неосоветского изъявления лояльности властям. Для аполитичной массы это удобно и осмысленно. Генетическому конформисту-традиционалисту важно наличие власти, желательно с твердой рукой — так конформист чувствует себя увереннее. Но мы же помним, чем это кончилось в конце 1980-х? Обратим внимание на 2 нюанса. Первый — в такой ситуации партийная принадлежность власти не имеет никакого значения. Губернаторы-коммунисты в Хакасии и Орловской области победили ровно с такими же результатами, как и губернаторы-единороссы. Для этого народа власть по-прежнему сакральна, поэтому народ голосует за власть, что бы там ни маячило в партийном профайле. Второй — прогрессирующая апатия в думающих слоях общества. Даже если присутствует осознание, что голосовать нужно, что это — важнейшее гражданское право, им банально не интересно участвовать в формате изъявления лояльности. Это не протест, а политическая апатия. Последствием может стать катастрофическое падение явки на выборах, не помогут ни ДЭГ, ни многодневные голосования. Решает эту проблему повышение конкурентности выборов. С учетом полной и безоговорочной беспомощности системной оппозиции, власти следовало бы самой подумать на этот счет.
BY Псковская Лента Новостей
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from us
