- От них никогда не знаешь, чего ожидать, - бубнил он снова и снова, пока мы продирались сквозь джунгли.
Когда Карлос был школьником, уарани украли его первую любовь. Просто угнали в джунгли, как скот, похитив девушку из деревни.
- Самаритана теперь жена их вождя, - продолжал бубнить он. - Кажется, у нее четверо детей. Или пятеро. Самаритана. Ее звали Самаритана. Самаритана.
Карлос снова и снова повторял ее имя в такт ударам мачете. Сама-ритана. Ее-зва-ли-Сама-ритана. Сама-ритана. И нельзя было понять, с джунглями он борется или с тенью индейцев уарани, забравших себе в чащу его любовь.
Тропический дождь заливал камеру. Мне должно было быть промозгло и страшно. Но я почему-то думал только о том, как могла сложиться жизнь Самаританы в диком племени охотников Амазонки.
- Еще не жалеешь? - спросил Карлос, когда мы присели отдохнуть после нескольких часов ходьбы по джунглям.
Пот с каплями дождя струился по телу, сапоги квакали от жижи внутри, плечи гудели под тяжестью рюкзака, но на такой вопрос я давно знал ответ. Жалость - бесполезное чувство. Вот уарани не знают жалости.
- От них никогда не знаешь, чего ожидать, - бубнил он снова и снова, пока мы продирались сквозь джунгли.
Когда Карлос был школьником, уарани украли его первую любовь. Просто угнали в джунгли, как скот, похитив девушку из деревни.
- Самаритана теперь жена их вождя, - продолжал бубнить он. - Кажется, у нее четверо детей. Или пятеро. Самаритана. Ее звали Самаритана. Самаритана.
Карлос снова и снова повторял ее имя в такт ударам мачете. Сама-ритана. Ее-зва-ли-Сама-ритана. Сама-ритана. И нельзя было понять, с джунглями он борется или с тенью индейцев уарани, забравших себе в чащу его любовь.
Тропический дождь заливал камеру. Мне должно было быть промозгло и страшно. Но я почему-то думал только о том, как могла сложиться жизнь Самаританы в диком племени охотников Амазонки.
- Еще не жалеешь? - спросил Карлос, когда мы присели отдохнуть после нескольких часов ходьбы по джунглям.
Пот с каплями дождя струился по телу, сапоги квакали от жижи внутри, плечи гудели под тяжестью рюкзака, но на такой вопрос я давно знал ответ. Жалость - бесполезное чувство. Вот уарани не знают жалости.
Some privacy experts say Telegram is not secure enough At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government.
from us
