«Несправедливое преследование Баталхаджинцев в Ингушетии, часть 2»
Всё больше внимания приковано к делу Баталхаджинцев в Южном военном суде. Ни прямых, ни косвенных доказательств вины подсудимых не представлено, а ход следствия вызывает ряд серьёзных вопросов.
Несмотря на завершение представления доказательств со стороны обвинения, в материалах дела нет убедительных улик, подтверждающих вину подсудимых.
Важную роль в обвинительной версии играют показания «секретных свидетелей» – людей, чьи личности скрыты. Их показания нельзя объективно проверить, часто они содержат противоречия и выглядят «заранее заготовленными». Более того, защита не раз фиксировала случаи, когда в суде под чужим именем выступает неизвестный человек.
По мнению правозащитников, подобная практика ставит под сомнение прозрачность судебного процесса: невозможно убедиться в реальности существования этих свидетелей, равно как и в достоверности их слов.
Обвиняемые являются последователями суфийского учения Батал-Хаджи Белхороева. Эксперты по суфизму подчёркивают, не зафиксировано ни одного случая участия Баталхаджинцев в экстремистских структурах, запрещённых в России (например, ИГИЛ). Наоборот, они открыто осуждали любые проявления насилия.
Если бы они действительно были связаны с радикальными группами, такая информация обязательно фигурировала бы в правоохранительных сводках. Однако достоверных данных о причастности к террористическим действиям нет.
Особый резонанс вызывают утверждения обвиняемых о том, что при допросах к ним применялся ряд недозволенных методов: • Избиения и удушение пакетами. • Электрошок (в том числе в паховую область). • Психологическое давление и угрозы пожизненного заключения. • Оскорбления и запугивания в адрес близких родственников.
Подобные действия нарушают права человека и Конституцию РФ. При этом, жалобы на пытки до суда или в ходе процесса остаются без адекватной проверки.
Правоохранительные органы не реагируют должным образом на заявления о применении пыток, угроз и фальсификации. Материалы, где зафиксированы жалобы, в суде якобы рассматриваются «по остаточному принципу» или затягиваются до предела.
Ещё одно серьёзное обвинение, звучащее в адрес силовых структур, – подброс оружия, боеприпасов и кража ценностей.
Правозащитные организации активно следят за развитием ситуации, называя дело баталхаджинцев «лакмусовой бумажкой» для российской судебной системы. Они указывают, что в таких делах жизненно важна прозрачность следствия и суда, а также принцип презумпции невиновности. Однако в данной истории, доминирует закрытость, доказательств нет, а доводы о нарушениях закона игнорируются.
Наблюдатели не исключают, что слишком жёсткое и, по мнению многих, необоснованное преследование религиозной общины может лишь усиливать недоверие к власти. Когда легитимная религиозная община оказывается приравнена к экстремистской без оснований, это усугубит напряжённость в регионе.
Ключевые проблемы, которые выделяют защитники и правозащитники, выглядят следующим образом: 1. Недостаток объективных доказательств. Нет подтверждений террористической или экстремистской деятельности, а также нет фактов, доказывающих реальную вину подсудимых. 2. «Секретные свидетели». Показания лиц с засекреченными данными не поддаются полноценной проверке, содержат противоречия, а иногда указывают на подмену личностей. 3. Использование недозволенных методов. Появляются многочисленные свидетельства о пытках и давлении на подсудимых, однако их рассмотрение затягивается или игнорируется. 4. Подброс оружия и боеприпасов. Найденное «вещественное доказательство» сфабриковано для укрепления обвинительной версии. 5. Отсутствие радикализма у баталхаджинцев. По данным религиозных экспертов и правозащитников, последователи этой общины не связаны с террористическими группировками и ранее не фигурировали в правоохранительной статистике как радикалы.
Сегодня многие эксперты призывают к тщательной и независимой проверке всех этих моментов.
«Несправедливое преследование Баталхаджинцев в Ингушетии, часть 2»
Всё больше внимания приковано к делу Баталхаджинцев в Южном военном суде. Ни прямых, ни косвенных доказательств вины подсудимых не представлено, а ход следствия вызывает ряд серьёзных вопросов.
Несмотря на завершение представления доказательств со стороны обвинения, в материалах дела нет убедительных улик, подтверждающих вину подсудимых.
Важную роль в обвинительной версии играют показания «секретных свидетелей» – людей, чьи личности скрыты. Их показания нельзя объективно проверить, часто они содержат противоречия и выглядят «заранее заготовленными». Более того, защита не раз фиксировала случаи, когда в суде под чужим именем выступает неизвестный человек.
По мнению правозащитников, подобная практика ставит под сомнение прозрачность судебного процесса: невозможно убедиться в реальности существования этих свидетелей, равно как и в достоверности их слов.
Обвиняемые являются последователями суфийского учения Батал-Хаджи Белхороева. Эксперты по суфизму подчёркивают, не зафиксировано ни одного случая участия Баталхаджинцев в экстремистских структурах, запрещённых в России (например, ИГИЛ). Наоборот, они открыто осуждали любые проявления насилия.
Если бы они действительно были связаны с радикальными группами, такая информация обязательно фигурировала бы в правоохранительных сводках. Однако достоверных данных о причастности к террористическим действиям нет.
Особый резонанс вызывают утверждения обвиняемых о том, что при допросах к ним применялся ряд недозволенных методов: • Избиения и удушение пакетами. • Электрошок (в том числе в паховую область). • Психологическое давление и угрозы пожизненного заключения. • Оскорбления и запугивания в адрес близких родственников.
Подобные действия нарушают права человека и Конституцию РФ. При этом, жалобы на пытки до суда или в ходе процесса остаются без адекватной проверки.
Правоохранительные органы не реагируют должным образом на заявления о применении пыток, угроз и фальсификации. Материалы, где зафиксированы жалобы, в суде якобы рассматриваются «по остаточному принципу» или затягиваются до предела.
Ещё одно серьёзное обвинение, звучащее в адрес силовых структур, – подброс оружия, боеприпасов и кража ценностей.
Правозащитные организации активно следят за развитием ситуации, называя дело баталхаджинцев «лакмусовой бумажкой» для российской судебной системы. Они указывают, что в таких делах жизненно важна прозрачность следствия и суда, а также принцип презумпции невиновности. Однако в данной истории, доминирует закрытость, доказательств нет, а доводы о нарушениях закона игнорируются.
Наблюдатели не исключают, что слишком жёсткое и, по мнению многих, необоснованное преследование религиозной общины может лишь усиливать недоверие к власти. Когда легитимная религиозная община оказывается приравнена к экстремистской без оснований, это усугубит напряжённость в регионе.
Ключевые проблемы, которые выделяют защитники и правозащитники, выглядят следующим образом: 1. Недостаток объективных доказательств. Нет подтверждений террористической или экстремистской деятельности, а также нет фактов, доказывающих реальную вину подсудимых. 2. «Секретные свидетели». Показания лиц с засекреченными данными не поддаются полноценной проверке, содержат противоречия, а иногда указывают на подмену личностей. 3. Использование недозволенных методов. Появляются многочисленные свидетельства о пытках и давлении на подсудимых, однако их рассмотрение затягивается или игнорируется. 4. Подброс оружия и боеприпасов. Найденное «вещественное доказательство» сфабриковано для укрепления обвинительной версии. 5. Отсутствие радикализма у баталхаджинцев. По данным религиозных экспертов и правозащитников, последователи этой общины не связаны с террористическими группировками и ранее не фигурировали в правоохранительной статистике как радикалы.
Сегодня многие эксперты призывают к тщательной и независимой проверке всех этих моментов.
The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively.
from us
