Сегодня в «Дайджесте» — романтический гид Софьи Сурковой и Гликерия Улунова по самостоятельному устраиванию дейтинг-жизни, основанной «на броске собравшихся в любви».
.
<...>
Уровень третий. Требует мастерства.
1. Стать неизменной кошкой, поджечь свой хвост, попросить партнёр:ку отдавить лапу правую переднюю тиском.
2. Найти зону экологического бедствия. В тонне рыбы выбившей на берег мёртвый сделать шалаш. Стращать друг друга нежно, но неистово, ломая шалаш рыбный, труху разбрасывая от себя поодаль и тушки доставая за собой.
3. Зелёнкой друг другову кожу посрамить точками как при ветрянке с ног до головы, замотать сгибы рук, коленовый марлей и порезать, чтобы торчала кровь и значилась железно. В самой старой разной обуви идти в метро, мцк, троллейбусы, но не автобусы и не маршрутки, только железнодорожно двигаться в общем потоке со всеми, рваная одежда, целуетесь руками кликаете шеи, бинты свисают аэролобок, смеётесь иногда глупо, свои собственные слова придумываете и понимаете без пояснений.
<...>
.
<...>
Уровень третий. Требует мастерства.
1. Стать неизменной кошкой, поджечь свой хвост, попросить партнёр:ку отдавить лапу правую переднюю тиском.
2. Найти зону экологического бедствия. В тонне рыбы выбившей на берег мёртвый сделать шалаш. Стращать друг друга нежно, но неистово, ломая шалаш рыбный, труху разбрасывая от себя поодаль и тушки доставая за собой.
3. Зелёнкой друг другову кожу посрамить точками как при ветрянке с ног до головы, замотать сгибы рук, коленовый марлей и порезать, чтобы торчала кровь и значилась железно. В самой старой разной обуви идти в метро, мцк, троллейбусы, но не автобусы и не маршрутки, только железнодорожно двигаться в общем потоке со всеми, рваная одежда, целуетесь руками кликаете шеи, бинты свисают аэролобок, смеётесь иногда глупо, свои собственные слова придумываете и понимаете без пояснений.
<...>
С 1 октября по 1 ноября в «Дайджесте» на «Флагах» появилось десять материалов — стихотворения, переводы и эссе. Сегодня вместе с вами вспоминаем публикации прошедшего месяца!
→ Ростислав Русаков. Орбифолд о четырёх узлах (с автокомментарием)
→ Дмитрий Сабиров. Zeichen des Glückes
→ Мария Кривова. Ребром серебра
→ Яна Маркова. Правила борьбы с опасностью
→ Виталий Зимаков. волны
→ Галина Ермошина. Пять стихотворений из книги «Двоеточие»
→ Александр Фролов. Проникновение в невозможность. Эссе о поэзии и фотографии, три стихотворения
→ Юлия Кокошко. Пять стихотворений из книги «Там же, ближе к ночи»
→ Керри Шон Кейс. Праздник знакомого света (перевод с английского Андрея Сен-Сенькова)
→ Барретт Уоттен. План Б (перевод с английского и предисловие Ольги Соколовой)
Купить книги поэтической серии «Флагов»:
→ Владимир Аристов, «Платок скомкан — скомкан платок»
→ Святослав Уланов, «Weather Report»
→ Шамшад Абдуллаев, «Монотонность предместья»
→ Софья Суркова, «Лазурь и злые духи»
→ Встреча со Святославом Улановым и обсуждение его дебютной книги 4 ноября
→ Ростислав Русаков. Орбифолд о четырёх узлах (с автокомментарием)
→ Дмитрий Сабиров. Zeichen des Glückes
→ Мария Кривова. Ребром серебра
→ Яна Маркова. Правила борьбы с опасностью
→ Виталий Зимаков. волны
→ Галина Ермошина. Пять стихотворений из книги «Двоеточие»
→ Александр Фролов. Проникновение в невозможность. Эссе о поэзии и фотографии, три стихотворения
→ Юлия Кокошко. Пять стихотворений из книги «Там же, ближе к ночи»
→ Керри Шон Кейс. Праздник знакомого света (перевод с английского Андрея Сен-Сенькова)
→ Барретт Уоттен. План Б (перевод с английского и предисловие Ольги Соколовой)
Купить книги поэтической серии «Флагов»:
→ Владимир Аристов, «Платок скомкан — скомкан платок»
→ Святослав Уланов, «Weather Report»
→ Шамшад Абдуллаев, «Монотонность предместья»
→ Софья Суркова, «Лазурь и злые духи»
→ Встреча со Святославом Улановым и обсуждение его дебютной книги 4 ноября
Передали в печать «Интуитивные страницы» Александра Фролова: уже в начале декабря получим новую книгу постоянного автора «Флагов»! Приобрести её можно будет в независимых книжных магазинах и на маркетплейсах. На московской книжной ярмарке non/fiction (5–8 декабря) «Интуитивные страницы» и другие книги «Флагов» можно будет найти на стенде наших друзей из издательства SOYAPRESS.
«Несколько раз в «Интуитивных страницах» возникает мотив превышения — так, дерево «превышает язык». Неуправляемость, ведущая за собой текст, забывает буквы. Фролов вновь и вновь, с помощью разных техник, в том числе музыкальных, старается подойти к той грани письма, где оно, осознавая поражение перед самим существованием вещей, погодных явлений, течением времени, всё же пробует описать его контуры. Варьировать темп и ритм прозы. Письмо Фролова часто отрицает себя или собственный предмет описания...»
— Лиза Хереш. Из предисловия к книге
В ожидании выхода «Интуитивных страниц» перечитываем некоторые материалы Александра Фролова на «Флагах»:
→ подборка стихотворений «Искушение числом»
→ поэтическое эссе «Расщеплённые токи»
→ «Проникновение в невозможность»: эссе о поэзии и фотографии, три стихотворения
·
«Почему я продолжаю писать "Интуитивные страницы"? Возможно, это — создание моего личного мифа, помогающего артикулировать всё, превышающее моё понимание; в первую очередь — способ справиться с энтропией, пронизывающей каждый атом, — оставить после себя "след"...»
«Несколько раз в «Интуитивных страницах» возникает мотив превышения — так, дерево «превышает язык». Неуправляемость, ведущая за собой текст, забывает буквы. Фролов вновь и вновь, с помощью разных техник, в том числе музыкальных, старается подойти к той грани письма, где оно, осознавая поражение перед самим существованием вещей, погодных явлений, течением времени, всё же пробует описать его контуры. Варьировать темп и ритм прозы. Письмо Фролова часто отрицает себя или собственный предмет описания...»
— Лиза Хереш. Из предисловия к книге
В ожидании выхода «Интуитивных страниц» перечитываем некоторые материалы Александра Фролова на «Флагах»:
→ подборка стихотворений «Искушение числом»
→ поэтическое эссе «Расщеплённые токи»
→ «Проникновение в невозможность»: эссе о поэзии и фотографии, три стихотворения
·
«Почему я продолжаю писать "Интуитивные страницы"? Возможно, это — создание моего личного мифа, помогающего артикулировать всё, превышающее моё понимание; в первую очередь — способ справиться с энтропией, пронизывающей каждый атом, — оставить после себя "след"...»
Сегодня в «Дайджесте» продолжаем вести разговор о поэзии, экспериментальном письме и фотографии: сегодня читаем три эссе поэта и переводчика Александра Уланова, помещающего искусство фотографии за гранью «словесной представимости», но предлагающего ассоциативное письмо об этом искусстве и работах двух фотографов — американки Конни Имбоден и чеха Франтишека Дртикола.
·
<...>
Не фиксация, не бальзамирование, но расширение восприятия и существования. Необходимая работа воображения — не бегство в то, чего нет, а способность быть более в том, что есть.
Фотография — ответ предметам на их языке. Стихотворение — ответ словам языка. Помочь предметам и знакам развернуться.
<...>
·
<...>
Не фиксация, не бальзамирование, но расширение восприятия и существования. Необходимая работа воображения — не бегство в то, чего нет, а способность быть более в том, что есть.
Фотография — ответ предметам на их языке. Стихотворение — ответ словам языка. Помочь предметам и знакам развернуться.
<...>
В издательстве «Полифем» готовится к выпуску дебютный сборник стихотворений поэта, редактора и переводчика Матвея Соловьёва «Supermodel» — и сейчас можно поддержать издание книги донатом. Подробнее — в tg-канале издательства, а сегодня приглашаем вас прочесть некоторые материалы Матвея Соловьёва на «Флагах»:
→ «Транзиты (опыты по геотеологии)»
→ «Томские бдения»
→ Интервью Матвея Соловьёва с Гуннаром Вэрнессом (перевод с норвежского Полины Ходорковской)
·
«В книге Матвея Соловьева "Supermodel" события представлены так, как если бы они были бесчисленными гиперсферами, стягивающими время к нелокализуемому центру мира. Насколько велика способность ситуаций к соитию? Вступая в отношения любви-коллапса, явления обнажают свою способность генерировать ничто. Ничто, которое заявляет о своем родстве каждому историческому сюжету, живущему в свете — хранителе метаморфоз. Salvator Mundi с мыльными пузырями, от которых лопается разум и, наконец, занимает свое законное место, очерчивая невозможный контур этой реальности...»
— Евгения Суслова. Из предисловия к готовящейся книге
→ «Транзиты (опыты по геотеологии)»
→ «Томские бдения»
→ Интервью Матвея Соловьёва с Гуннаром Вэрнессом (перевод с норвежского Полины Ходорковской)
·
«В книге Матвея Соловьева "Supermodel" события представлены так, как если бы они были бесчисленными гиперсферами, стягивающими время к нелокализуемому центру мира. Насколько велика способность ситуаций к соитию? Вступая в отношения любви-коллапса, явления обнажают свою способность генерировать ничто. Ничто, которое заявляет о своем родстве каждому историческому сюжету, живущему в свете — хранителе метаморфоз. Salvator Mundi с мыльными пузырями, от которых лопается разум и, наконец, занимает свое законное место, очерчивая невозможный контур этой реальности...»
— Евгения Суслова. Из предисловия к готовящейся книге
Передали в печать новый поэтический сборник нашей издательской программы — дебютную книгу Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения». Уже в декабре сборник появится в независимых книжных магазинах и на маркетплейсах.
Книга Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения» не столько заражает утопическим импульсом всеобщего воскрешения, который прочитывается уже в названии поэтического сборника, сколько предлагает посмотреть на проекты совместного нахождения уже сейчас — с помощью графических экспериментов, медиальных констелляций, соединения разных способов чтения и интерпретаций художественных текстов. Выходя за границы одного языка (и естественных языков вообще), Кудашева исследует новые информационные среды, ища спасения и под водой, и в программном коде, а духовный поиск в её стихах «соседствует с эстетикой чата». При семиотическом изобилии поэтесса всё равно надеется держать равновесие между «Явственностью Мракобесного и Явью Легковесного», изобретая собственную кибертеологическую программу.
В предисловии к сборнику исследователь литературы Андрей Войтовский отмечает:
«Хотя в последние десять лет в поэзии было немало формальных экспериментов и для многих упомянутых техник есть прецеденты, их сочетание-столкновение на столь ограниченных пространствах — изобретение Кудашевой. В ее стихах духовный поиск уживается с эстетикой чата. О самом серьезном говорится с типографской свободой, характерной для интернет-переписки, философская лексика соседствует с "гуглом" и "лайками", а картинка маньяка из фильма "Крик" — с "Чаконой" Баха. Кажется, в таких стихах заново ставятся вопросы о возможностях поэтического языка, пределах его выразительности и подводных камнях (для русалок это не метафора). Только теперь речь идет о языке, который существует в новых информационных средах, располагает всеми орудиями Юникода и текстовых редакторов, встраивается в коммуникативное полотно наравне с картинками, ссылками, звуками, видеороликами...»
В ожидании выхода сборника перечитываем некоторые материалы Анастасии Кудашевой на «Флагах»:
→ Андрей Войтовский. Комикс на стене собора (о стихотворениях Анастасии Кудашевой). Анастасия Кудашева: восемь стихотворений
→ подборка стихотворений «Снег исчезновения»
→ подборка стихотворений «Стёкла листопада»
Редакторы — Лиза Хереш, Михаил Бордуновский, Владимир Коркунов. Верстка — Владимир Коркунов. Корректура — Дани Соболева. Иллюстрация на обложке — Катя Муха. Благодарим Марию Лобанову за помощь в издании книги.
Книга Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения» не столько заражает утопическим импульсом всеобщего воскрешения, который прочитывается уже в названии поэтического сборника, сколько предлагает посмотреть на проекты совместного нахождения уже сейчас — с помощью графических экспериментов, медиальных констелляций, соединения разных способов чтения и интерпретаций художественных текстов. Выходя за границы одного языка (и естественных языков вообще), Кудашева исследует новые информационные среды, ища спасения и под водой, и в программном коде, а духовный поиск в её стихах «соседствует с эстетикой чата». При семиотическом изобилии поэтесса всё равно надеется держать равновесие между «Явственностью Мракобесного и Явью Легковесного», изобретая собственную кибертеологическую программу.
В предисловии к сборнику исследователь литературы Андрей Войтовский отмечает:
«Хотя в последние десять лет в поэзии было немало формальных экспериментов и для многих упомянутых техник есть прецеденты, их сочетание-столкновение на столь ограниченных пространствах — изобретение Кудашевой. В ее стихах духовный поиск уживается с эстетикой чата. О самом серьезном говорится с типографской свободой, характерной для интернет-переписки, философская лексика соседствует с "гуглом" и "лайками", а картинка маньяка из фильма "Крик" — с "Чаконой" Баха. Кажется, в таких стихах заново ставятся вопросы о возможностях поэтического языка, пределах его выразительности и подводных камнях (для русалок это не метафора). Только теперь речь идет о языке, который существует в новых информационных средах, располагает всеми орудиями Юникода и текстовых редакторов, встраивается в коммуникативное полотно наравне с картинками, ссылками, звуками, видеороликами...»
В ожидании выхода сборника перечитываем некоторые материалы Анастасии Кудашевой на «Флагах»:
→ Андрей Войтовский. Комикс на стене собора (о стихотворениях Анастасии Кудашевой). Анастасия Кудашева: восемь стихотворений
→ подборка стихотворений «Снег исчезновения»
→ подборка стихотворений «Стёкла листопада»
Редакторы — Лиза Хереш, Михаил Бордуновский, Владимир Коркунов. Верстка — Владимир Коркунов. Корректура — Дани Соболева. Иллюстрация на обложке — Катя Муха. Благодарим Марию Лобанову за помощь в издании книги.
Сегодня в «Дайджесте» — стихотворения американского поэта Стивена Эббота в подборке «Советскому художнику в тюрьме», переведённые Дмитрием Кузьминым. Эти тексты важны тем, что дают общее представление о возможностях «Нового нарратива», идеологом которого и являлся сам Эббот. Тесно связанная с авторской телесностью и автобиографическими мотивами, эта поэтическая традиция, сформировавшаяся в Сан-Франциско, важна ещё и своей противопоставленностью Языковой школе, широко представленной в переводах на русский язык. Стихотворения Эббота, переведённые на русский — приглашение познакомиться с другой областью поэтических практик и пройти путем понимания: «что кажется наиболее несуразным в нашей жизни, и есть чистая правда».
·
СОВЕТСКОМУ ХУДОЖНИКУ В ТЮРЬМЕ
Сергею Параджанову
Сегодня они пытали меня,
когда я создал
коллаж как декларацию
извращенца.
На моём рисунке математик-мошенник,
его косые глаза
блуждают в совершенно разных плоскостях,
чёрные на голубом
(за это они пинали меня под рёбра).
«Жужжащая единица плюс брюхатая тройка равно нулю»,
подписал я его разверстый подбородок
(за это они сломали мне два больших пальца).
Уголки листа
я оборвал,
чтобы было похоже на Государство,
и запятнал его собственной кровью
(за это они повесили меня за яйца).
Но мне повезло!
Когда я заполз в свою камеру,
то нашёл письмо от поэта-лауреата Шапиро*.
«Америка сделала меня гладким, богатым и знаменитым, —
написал он, —
но я умираю,
потому что никто не внемлет моим словам».
* Карл Шапиро (1913–2000) — американский поэт, консультант по поэзии Библиотеки Конгресса США в 1946–1947 гг. (должность, во времена Стивена Эббота известная как «поэт-лауреат США»).
·
СОВЕТСКОМУ ХУДОЖНИКУ В ТЮРЬМЕ
Сергею Параджанову
Сегодня они пытали меня,
когда я создал
коллаж как декларацию
извращенца.
На моём рисунке математик-мошенник,
его косые глаза
блуждают в совершенно разных плоскостях,
чёрные на голубом
(за это они пинали меня под рёбра).
«Жужжащая единица плюс брюхатая тройка равно нулю»,
подписал я его разверстый подбородок
(за это они сломали мне два больших пальца).
Уголки листа
я оборвал,
чтобы было похоже на Государство,
и запятнал его собственной кровью
(за это они повесили меня за яйца).
Но мне повезло!
Когда я заполз в свою камеру,
то нашёл письмо от поэта-лауреата Шапиро*.
«Америка сделала меня гладким, богатым и знаменитым, —
написал он, —
но я умираю,
потому что никто не внемлет моим словам».
* Карл Шапиро (1913–2000) — американский поэт, консультант по поэзии Библиотеки Конгресса США в 1946–1947 гг. (должность, во времена Стивена Эббота известная как «поэт-лауреат США»).
Сегодня в «Дайджесте» читаем новую поэтическую подборку поэта и географа Юрия Гудумака «Intro в Outro / К ботаническому атласу Дождливой горы», для которой ландшафт становится и полем классификации и таксономии, и выходом за пределы всякой нормы, «безумием аномии». Для того, чтобы говорить о природе, сама природа преображается для Гудумака линзой, обеспечивающей наблюдателя за «осенними медиа» необходимым словарём, набором оптических инструментов, темпом речи, вспыхивающей между остановками на Дождливой горе.
·
К БОТАНИЧЕСКОМУ АТЛАСУ ДОЖДЛИВОЙ ГОРЫ
Ареал…
Ареал тростника обыкновенного,
который, тростник, впору назвать холмовым,
похож на пространственный сдвиг, складку карты,
схлопывание страниц ботанического атласа,
откалькированных друг с друга с изменением
оттенков фона и контуров.
Если раньше тростник
вызывал досаду из-за того,
что им заросла добрая половина наших озер,
то теперь он действует ни больше ни меньше как инвазивный вид
и, поднимаясь вверх по склону холма, производит то,
что можно назвать нарушением природных границ,
таблиц и классификаций.
Различные степени увядания и высыхания
разных частей растения, каковым предстает тростник,
дают в действительности неоднородную окраску
с довольно заметными переходами
самых нежных тонов и восхитительного сияния
и живописно сочетаются с зеленью других растительных
видов / таксономических единиц, уже тронутых осенью
и начинающих варьировать ее глубину.
Листья белого тополя и серебристого лоха
перевернуты низом кверху
и означают, что солнцеворот прошел.
Безлиственная, объеденная шелкопрядом, тута
и татуированный золотнянкой, словно он принес плоды,
не имея листьев, грецкий орех.
Глянцевитые листья ясеня
или, если не брать во внимание листья,
аура вокруг них светящихся золотых песчинок.
После трех четвертей подъема
привилегия быть инкорпорированным в эту реальность
дает о себе знать еще более основательным образом:
абсолютно непроницаемой,
ощетинившейся чащей глухого кустарника,
покрывающего верх холма по самую макушку.
С ним, с кустарником,
происходит то, о чем говорилось раньше:
видоизменяется / принимает другой вид
в зависимости от той или иной перемены,
происшедшей в климате.
Преодолеть его можно — не иначе как
прорубаясь в сплошной растительной путанице
с помощью топора:
оставляя вне текста мысль о такой возможности
и саму возможность как дикую неприемлемую затею
для какого-то там теоретического сезона.
Пироэффекты скумпии и лохолистной груши,
опаляющие инвазии дёрена и аморфы,
динамические аспекты,
наподобие язычков пламени, дрока и миндаля.
Каленые плоды шиповника, шип терновника
с его спектром искры…
И мало ли что еще.
Их сухие огне- и дымообразные фации
сгущаются в голубую мглу — в пепельно-голубой /
серовато-лазурный цвет, рождающийся из сопряжения
теплого и холодного тонов, в противоположении которых
зиждется вся колористическая теория, —
в особый случай различия,
когда это различие стремится к нулю:
превращает ботанический атлас Дождливой горы
в индетерминированное / неразличимое.
·
К БОТАНИЧЕСКОМУ АТЛАСУ ДОЖДЛИВОЙ ГОРЫ
Ареал…
Ареал тростника обыкновенного,
который, тростник, впору назвать холмовым,
похож на пространственный сдвиг, складку карты,
схлопывание страниц ботанического атласа,
откалькированных друг с друга с изменением
оттенков фона и контуров.
Если раньше тростник
вызывал досаду из-за того,
что им заросла добрая половина наших озер,
то теперь он действует ни больше ни меньше как инвазивный вид
и, поднимаясь вверх по склону холма, производит то,
что можно назвать нарушением природных границ,
таблиц и классификаций.
Различные степени увядания и высыхания
разных частей растения, каковым предстает тростник,
дают в действительности неоднородную окраску
с довольно заметными переходами
самых нежных тонов и восхитительного сияния
и живописно сочетаются с зеленью других растительных
видов / таксономических единиц, уже тронутых осенью
и начинающих варьировать ее глубину.
Листья белого тополя и серебристого лоха
перевернуты низом кверху
и означают, что солнцеворот прошел.
Безлиственная, объеденная шелкопрядом, тута
и татуированный золотнянкой, словно он принес плоды,
не имея листьев, грецкий орех.
Глянцевитые листья ясеня
или, если не брать во внимание листья,
аура вокруг них светящихся золотых песчинок.
После трех четвертей подъема
привилегия быть инкорпорированным в эту реальность
дает о себе знать еще более основательным образом:
абсолютно непроницаемой,
ощетинившейся чащей глухого кустарника,
покрывающего верх холма по самую макушку.
С ним, с кустарником,
происходит то, о чем говорилось раньше:
видоизменяется / принимает другой вид
в зависимости от той или иной перемены,
происшедшей в климате.
Преодолеть его можно — не иначе как
прорубаясь в сплошной растительной путанице
с помощью топора:
оставляя вне текста мысль о такой возможности
и саму возможность как дикую неприемлемую затею
для какого-то там теоретического сезона.
Пироэффекты скумпии и лохолистной груши,
опаляющие инвазии дёрена и аморфы,
динамические аспекты,
наподобие язычков пламени, дрока и миндаля.
Каленые плоды шиповника, шип терновника
с его спектром искры…
И мало ли что еще.
Их сухие огне- и дымообразные фации
сгущаются в голубую мглу — в пепельно-голубой /
серовато-лазурный цвет, рождающийся из сопряжения
теплого и холодного тонов, в противоположении которых
зиждется вся колористическая теория, —
в особый случай различия,
когда это различие стремится к нулю:
превращает ботанический атлас Дождливой горы
в индетерминированное / неразличимое.
Обновляем «Дайджест» — сегодня читаем подборку стихотворений Анны Тарасовой «Маленькая пресная одиссея», в которых лирический субъект отдаёт предпочтение не собственному странствию, а наблюдению за путешествиями мира, которые разворачиваются вокруг. Возможно, именно поэтому в качестве точки обзора во многих текстах этого цикла избирается берег — будь то реки Катунь или канала имени Москвы, словно субъект ищет внутри этих вод утерянную «нежную половину из нас».
·
***
1. СТЕКЛЯННАЯ ЧЕРЕПАХА
Удаляющееся серебро воды,
внутренний шов, обращение,
тяжелый шаг, пустота в желудке
Я собираюсь сейчас же
упасть в плащ ночи,
крупной рябью пройдя по телу
темно-зелёной вазы
Пространство полуосвещено,
в туго сгустившемся воздухе
все столики свободны,
но подвешены за лопатки, и лед,
плавающий в крови, мутнеет от выдоха.
Сон прозрачной пыльцой овевает берег,
кто-то цепляется за последнюю
пластиковую соломинку,
зубочистку,
с камнем на шее
Шторм. Полный луны,
ты стоишь за штурвалом
с завязанными глазами.
2. ВСЕ ФАЗЫ ЛУНЫ
Луна убывающая,
вытекшая из глаза.
Луна, требующая крови.
Луна, застрявшая в моем черепе,
на подкорке улицы,
раскаленная добела
на дне городского канала.
Луна-игрушка с фальшивым взглядом.
Луна-ледяной кубик, скользящий вниз.
Луна-лапа. Луна-обещание.
3. ШЕСТВИЕ БУМАЖНЫХ ФОНАРИКОВ
Вывернутые карманы радиостанций,
последние двадцать минут сна в дороге,
объяснение, почему весь вечер они бесцельно
бродили по берегу: да, закат.
Запах фаст-фуда, удушливые изгибы
городской безопасности, мертвое электричество, запах рыбы.
Нежную половину из нас
уже рассекли в беспамятном переулке
втайне, некрепкой рукой, у стены из пожелтевшего камня.
Разделавшись точно так же с речью,
мы поднимаемся по ступеням,
и пернатые школьники стреляют нам теплые пледы,
от которых больно пахнет сладким,
сладким незавершенным цветущим,
ночью на набережной кто-то
поджег киоски с сахарной ватой
и они горят
бесцельно, впустую
прорывают пеплом шифон
…И я тоже хожу здесь, песком осыпаюсь,
ищу трехлистку с сиреневой кожей,
что мерцала бы у меня в руках
и отзывалась
на самое горькое имя.
·
***
1. СТЕКЛЯННАЯ ЧЕРЕПАХА
Удаляющееся серебро воды,
внутренний шов, обращение,
тяжелый шаг, пустота в желудке
Я собираюсь сейчас же
упасть в плащ ночи,
крупной рябью пройдя по телу
темно-зелёной вазы
Пространство полуосвещено,
в туго сгустившемся воздухе
все столики свободны,
но подвешены за лопатки, и лед,
плавающий в крови, мутнеет от выдоха.
Сон прозрачной пыльцой овевает берег,
кто-то цепляется за последнюю
пластиковую соломинку,
зубочистку,
с камнем на шее
Шторм. Полный луны,
ты стоишь за штурвалом
с завязанными глазами.
2. ВСЕ ФАЗЫ ЛУНЫ
Луна убывающая,
вытекшая из глаза.
Луна, требующая крови.
Луна, застрявшая в моем черепе,
на подкорке улицы,
раскаленная добела
на дне городского канала.
Луна-игрушка с фальшивым взглядом.
Луна-ледяной кубик, скользящий вниз.
Луна-лапа. Луна-обещание.
3. ШЕСТВИЕ БУМАЖНЫХ ФОНАРИКОВ
Вывернутые карманы радиостанций,
последние двадцать минут сна в дороге,
объяснение, почему весь вечер они бесцельно
бродили по берегу: да, закат.
Запах фаст-фуда, удушливые изгибы
городской безопасности, мертвое электричество, запах рыбы.
Нежную половину из нас
уже рассекли в беспамятном переулке
втайне, некрепкой рукой, у стены из пожелтевшего камня.
Разделавшись точно так же с речью,
мы поднимаемся по ступеням,
и пернатые школьники стреляют нам теплые пледы,
от которых больно пахнет сладким,
сладким незавершенным цветущим,
ночью на набережной кто-то
поджег киоски с сахарной ватой
и они горят
бесцельно, впустую
прорывают пеплом шифон
…И я тоже хожу здесь, песком осыпаюсь,
ищу трехлистку с сиреневой кожей,
что мерцала бы у меня в руках
и отзывалась
на самое горькое имя.
Сегодня в «Дайджесте» начинаем знакомиться с книжной серией «Neomenia» — и читаем избранные стихотворения из дебютной книги поэтессы Дарии Солдо «Хрусталики глаз звенят». В предисловии поэт и редактор Владимир Коркунов отмечает, что «Солдо вглядывается в хрупкость жизни, красоту природы и человека, и пишет с полным осознанием исторического момента, времени, знанием о том, как легко можно прервать даже самую крепкую жизнь. <…> Солдо пишет в состоянии, когда мы принципиально есть. Понимая, что в любой момент пчела может застыть над цветком настурции».
·
***
я случайно сожгла
нашу югославскую
эмалированную кастрюльку
когда варила кашу
а до этого ещё
случайно разбила
нашу советскую
фарфоровую тарелку
обстоятельств не помню
теперь
вся эта посуда
на земле обетованной
несбывшихся союзов и империй
может даже сидите
как раньше
впятером там
оля таня маша настя лëша
завтракаете
и каша
моя
совсем не подгоревшая
·
***
я случайно сожгла
нашу югославскую
эмалированную кастрюльку
когда варила кашу
а до этого ещё
случайно разбила
нашу советскую
фарфоровую тарелку
обстоятельств не помню
теперь
вся эта посуда
на земле обетованной
несбывшихся союзов и империй
может даже сидите
как раньше
впятером там
оля таня маша настя лëша
завтракаете
и каша
моя
совсем не подгоревшая
В издательстве «Новое Литературное Обозрение» готовится к выпуску роман поэта, прозаика, переводчика и постоянного автора «Флагов» Александра Уланова «Разбирая огонь». В поддержку издания книги, в которой «граница между прозой и стихом <...> практически стерта», а повествование построено на «многоголосии и многозначности, шуме времени и мозаике пространств», мы публикуем в «Дайджесте» фрагмент романа — и приглашаем присоединиться к предзаказу издания на сайте «НЛО».
·
<...>
После это было разрушено. Но люди живут — строят — противодействуют. Бывшее для будущего.
– кто ты и я?
– кто сможе(т/м)
– мы происходим
– как ни стоишь на балконе, дым от тебя всё равно на меня. Если местами поменяемся, ветер тоже переменится. И волосы твои — дым
– занимать место — как в долг — хорошо, если отдать получится, а многие так и зажиливают
– занимать время — чем вернёшь?
– в?
– вне
– с?
– с и без
– если от, за
– без — пока не
– даже в дождь не?
– пока не. И не дождь
– дождь без конца. Мягкостью падения эхо дистанции
– для разделения дождя не к дождю
– идет идём
– грея твой холод своим
<...>
·
<...>
После это было разрушено. Но люди живут — строят — противодействуют. Бывшее для будущего.
– кто ты и я?
– кто сможе(т/м)
– мы происходим
– как ни стоишь на балконе, дым от тебя всё равно на меня. Если местами поменяемся, ветер тоже переменится. И волосы твои — дым
– занимать место — как в долг — хорошо, если отдать получится, а многие так и зажиливают
– занимать время — чем вернёшь?
– в?
– вне
– с?
– с и без
– если от, за
– без — пока не
– даже в дождь не?
– пока не. И не дождь
– дождь без конца. Мягкостью падения эхо дистанции
– для разделения дождя не к дождю
– идет идём
– грея твой холод своим
<...>
Сегодня, в день рождения Пауля Целана, публикуем в «Дайджесте» стихотворения из посмертной, последней книги поэта «Поместье времени» в переводе Ивана Соколова. В небольшом предисловии переводчик отмечает: «в этой попытке перевода некоторых из последних стихотворений Целана упор сделан на таком разрешении конфликта между жизнью и искусством, для которого выбор в пользу отчуждённой мелодики и развеянной по ветру визуальности возможен лишь перед онемелым лицом истории, в негреющем излучении истины, передать которое устами традиционно понятой выразительности (и тем более самовыражения) было б предательством».
·
***
Я пью вино из двух бокалов
и вожжахаюсь с
цезурой царей
как Тот —
с Пиндаром,
Бог сдаёт камертон,
точно маленький
праведник,
из барабана на пол шлёпается
наш жребий.
·
***
Я пью вино из двух бокалов
и вожжахаюсь с
цезурой царей
как Тот —
с Пиндаром,
Бог сдаёт камертон,
точно маленький
праведник,
из барабана на пол шлёпается
наш жребий.
Московская презентация сборника стихотворений Владимира Кошелева «my blue song и другие песни» — уже в следующую субботу. 30 ноября в 19:00 в книжном магазине «Чехов и Компания» книгу представит сам автор, а также Владимир Аристов, Данила Давыдов и Михаил Бордуновский. Подробности — в tg-канале издательства SOYAPRESS, выпустившего сборник. Приходите!
·
ФОТОГРАФИЯ π
из поэмы «(P)oem»
Ты стоишь на обратной ж/д, как кораблик в бутылке
в ещё большей бутылке стоит. Караваны-лакуны.
ЛЭП, как Стрелец, заряжает всем дятлам затылки.
— Где рентген инвертирован?
— В акведуке акулы.
На тебе пока нет ничего, кроме клея момента.
Лес прочёсан, как связи нейронные на битой витрине.
Липнет собака, на деле — заколка к планете,
и тени двоих вас хво(статы) — кометы и джинны.
Пунктиры целуются в заячьи губы Лимана.
С красного глаза небо рябину склевало.
Торчит уголком из карьера снимок потерянный:
Ты ушёл в кругосветку, как в плащик из тёмной материи.
·
→ Владимир Кошелев на «Флагах»
·
ФОТОГРАФИЯ π
из поэмы «(P)oem»
Ты стоишь на обратной ж/д, как кораблик в бутылке
в ещё большей бутылке стоит. Караваны-лакуны.
ЛЭП, как Стрелец, заряжает всем дятлам затылки.
— Где рентген инвертирован?
— В акведуке акулы.
На тебе пока нет ничего, кроме клея момента.
Лес прочёсан, как связи нейронные на битой витрине.
Липнет собака, на деле — заколка к планете,
и тени двоих вас хво(статы) — кометы и джинны.
Пунктиры целуются в заячьи губы Лимана.
С красного глаза небо рябину склевало.
Торчит уголком из карьера снимок потерянный:
Ты ушёл в кругосветку, как в плащик из тёмной материи.
·
→ Владимир Кошелев на «Флагах»
Продолжаем знакомство с книжной серией «Neomenia»: сегодня в «Дайджесте» — стихотворения Софьи Дубровской из книги «Смиренные ласточки», которая в ближайшее время выйдет из печати. Публикация сопровождена послесловием поэта, прозаика и исследователя литературы Данилы Давыдова, который пишет: «С одной стороны, в этих текстах происходит столкновение синтагм и их обрывков, многозначность порождается неуловимым переходом от одного фрагмента фразы к другой, их взаимопроникновением. С другой, тексты Дубровской отличает удивительная чёткость высказывания, доходящая до того, что возникает желание скандировать эти тексты (примером может служить открывающее книгу стихотворение). В результате фраза или период очень чётко артикулированы, зато внутри них происходят разнообразные процессы мутаций и гибридизаций. Идиостиль Дубровской совмещает, вопреки всем правилам, фузию и агглютинацию...»
·
СВЕТ
амбарная ласточка отчаянно ищет, как научиться словам;
через её плечо видно многое: растянутые ловушки, сокровенное поле,
хватающее за лапы; оно обнаруживает неустойчивые голоса,
заключённые в кубик, застрявшие в разломанном коридоре.
вот протянутая рука. вот ещё одна, вот сугроб на балконе,
вот пожилой мужчина плачет в автобусе, девочка натягивает тетиву,
линия от ушей до кончиков пальцев напряжённо тянется в тореадоре,
подсказывая, в какую сторону предпочтительнее будет бежать быку.
лампочка прокручивается в плафоне, разогревается, стекает лужей на стол,
лишая настенных бабочек возможности зажечься и заново обездвижиться;
способен ли будет и дальше твой язык вызывать волнение и восторг,
возможно ли выдержать твой подбородок, пальцами репрезентуя ижицу;
вот что следует знать: тело наше, но мы не тело и наше, но мы не тело и наше, но мы не тело,
тем не менее я люблю тебя так, что никогда не прикоснусь к твоему,
а когда в перепёлок стреляют, смиренные ласточки шепчут: parapluie, parapluie, но то и дело
сбиваются с ритма, мысленно подлетают к несуществующему потолку
·
СВЕТ
амбарная ласточка отчаянно ищет, как научиться словам;
через её плечо видно многое: растянутые ловушки, сокровенное поле,
хватающее за лапы; оно обнаруживает неустойчивые голоса,
заключённые в кубик, застрявшие в разломанном коридоре.
вот протянутая рука. вот ещё одна, вот сугроб на балконе,
вот пожилой мужчина плачет в автобусе, девочка натягивает тетиву,
линия от ушей до кончиков пальцев напряжённо тянется в тореадоре,
подсказывая, в какую сторону предпочтительнее будет бежать быку.
лампочка прокручивается в плафоне, разогревается, стекает лужей на стол,
лишая настенных бабочек возможности зажечься и заново обездвижиться;
способен ли будет и дальше твой язык вызывать волнение и восторг,
возможно ли выдержать твой подбородок, пальцами репрезентуя ижицу;
вот что следует знать: тело наше, но мы не тело и наше, но мы не тело и наше, но мы не тело,
тем не менее я люблю тебя так, что никогда не прикоснусь к твоему,
а когда в перепёлок стреляют, смиренные ласточки шепчут: parapluie, parapluie, но то и дело
сбиваются с ритма, мысленно подлетают к несуществующему потолку
Сегодня в нашем «Дайджесте» — подборка хайку Адама Глобуса, подпольного книгоиздателя и эротического прозаика, трагика-мемуариста, хайдзина, поэта, переводчика... Перевод стихотворений из книги «Сняжынка» выполнен Виктей Вдовиной и Владимиром Кошелевым. Как отмечает в предисловии переводчица, «это предвесенние хайку про дом и про Минск. У Глобуса всегда можно найти что-то подобное. Именно он доходчиво объяснил мне, в каком из беларуских болот скачет лягушка Басё в переводах Веры Марковой».
·
***
На лавке в парке
почитатель кроссвордов
морщит светлый лоб
***
Снег на ладонях
жёлтых дубовых листьев,
как угощенье…
***
Встретил на пути
Печальную голубку,
Кивнул ей в ответ.
·
***
На лавке в парке
почитатель кроссвордов
морщит светлый лоб
***
Снег на ладонях
жёлтых дубовых листьев,
как угощенье…
***
Встретил на пути
Печальную голубку,
Кивнул ей в ответ.
Публикуем в «Дайджесте» подборку новых стихотворений Матвея Соловьёва «О неузнавании». В этих текстах можно пронаблюдать, скорее, не распад, а расширение границы между далёкими явлениями и пространствами в языке. На таком различении и одновременной неразличимости рамок и интонаций, глубины «алой руды» и поверхности, где цветёт «Росток», и существуют новые стихотворения поэта.
Напоминаем, что сейчас на площадке издательства «Полифем» идёт сбор средств на дебютную книгу Матвея Соловьёва «Supermodel» с предисловием Евгении Сусловой — и приглашаем поддержать проект!
·
РОСТОК
Е. Зернову, Д. Сабирову
В цикориевом проулке корчуют танк. Комья бронзовок на панцире из вериг — так кочует в ночи сатир.
В Берлине случится то же, что и у нас.
И даже наоборот.
Остается смиренно ждать, провалившись
в псалом, как в ночной пентакль.
Напоминаем, что сейчас на площадке издательства «Полифем» идёт сбор средств на дебютную книгу Матвея Соловьёва «Supermodel» с предисловием Евгении Сусловой — и приглашаем поддержать проект!
·
РОСТОК
Е. Зернову, Д. Сабирову
В цикориевом проулке корчуют танк. Комья бронзовок на панцире из вериг — так кочует в ночи сатир.
В Берлине случится то же, что и у нас.
И даже наоборот.
Остается смиренно ждать, провалившись
в псалом, как в ночной пентакль.
С 1 ноября по 1 декабря в в «Дайджесте» на «Флагах» появилось десять материалов — стихотворения, переводы, эссе и фрагменты новых книг. Сегодня вместе с вами вспоминаем публикации прошедшего месяца!
→ Александр Уланов. Словом тенью: три эссе о поэзии и фотографии
→ Стивен Эббот. Советскому художнику в тюрьме (перевод с английского Дмитрия Кузьмина)
→ Юрий Гудумак. Intro в Outro / К ботаническому атласу Дождливой горы
→ Анна Тарасова. Маленькая пресная одиссея
→ Дариа Солдо. Четыре стихотворения из книги «Хрусталики глаз звенят» (с комментарием Владимира Коркунова)
→ Александр Уланов. Из книги «Разбирая огонь»
→ Пауль Целан. Стихотворения из «Поместья времени» (перевод с немецкого Ивана Соколова)
→ Софья Дубровская. Три стихотворения из книги «Смиренные ласточки» (с послесловием Данилы Давыдова)
→ Адам Глобус. Хайку из книги «Сняжынка» (перевод с беларуского Викти Вдовиной, Владимира Кошелева; предисловие Викти Вдовиной)
→ Матвей Соловьев. О неузнавании
Купить книги поэтической серии «Флагов»:
→ Владимир Аристов, «Платок скомкан — скомкан платок»
→ Святослав Уланов, «Weather Report»
→ Шамшад Абдуллаев, «Монотонность предместья»
→ Софья Суркова, «Лазурь и злые духи»
Скоро в продаже: Александр Фролов, «Интуитивные страницы»; Анастасия Кудашева, «К будущему воссоединения»
→ Александр Уланов. Словом тенью: три эссе о поэзии и фотографии
→ Стивен Эббот. Советскому художнику в тюрьме (перевод с английского Дмитрия Кузьмина)
→ Юрий Гудумак. Intro в Outro / К ботаническому атласу Дождливой горы
→ Анна Тарасова. Маленькая пресная одиссея
→ Дариа Солдо. Четыре стихотворения из книги «Хрусталики глаз звенят» (с комментарием Владимира Коркунова)
→ Александр Уланов. Из книги «Разбирая огонь»
→ Пауль Целан. Стихотворения из «Поместья времени» (перевод с немецкого Ивана Соколова)
→ Софья Дубровская. Три стихотворения из книги «Смиренные ласточки» (с послесловием Данилы Давыдова)
→ Адам Глобус. Хайку из книги «Сняжынка» (перевод с беларуского Викти Вдовиной, Владимира Кошелева; предисловие Викти Вдовиной)
→ Матвей Соловьев. О неузнавании
Купить книги поэтической серии «Флагов»:
→ Владимир Аристов, «Платок скомкан — скомкан платок»
→ Святослав Уланов, «Weather Report»
→ Шамшад Абдуллаев, «Монотонность предместья»
→ Софья Суркова, «Лазурь и злые духи»
Скоро в продаже: Александр Фролов, «Интуитивные страницы»; Анастасия Кудашева, «К будущему воссоединения»
Из печати получены «Интуитивные страницы» поэта, прозаика и постоянного автора «Флагов» Александра Фролова!
Книга дневниковой прозы, сумма четырёх тетрадей, заполненных с марта 2022 года по декабрь 2023, уже доступна на OZON и в московском независимом книжном «Фламмеманн». Вскоре книга появится и в других книжных магазинах, а на ярмарке non/fiction купить «Интуитивные страницы» и другие книги «Флагов» можно будет на стенде наших коллег из издательства SOYAPRESS.
«Несколько раз в «Интуитивных страницах» возникает мотив превышения — так, дерево «превышает язык». Неуправляемость, ведущая за собой текст, забывает буквы. Фролов вновь и вновь, с помощью разных техник, в том числе музыкальных, старается подойти к той грани письма, где оно, осознавая поражение перед самим существованием вещей, погодных явлений, течением времени, всё же пробует описать его контуры. Варьировать темп и ритм прозы. Письмо Фролова часто отрицает себя или собственный предмет описания...»
— Лиза Хереш. Из предисловия к книге
·
«В тягучей, тяжёлой влажности кукольных слёз я двумя руками переворачиваю лист календаря. Птицы надрывны, между приступами смеха я могу только молчать. Свет вышел горлом к морю мёртвых узлов. Баржа кульминации на скорости комы. Яблоко выпадает из орбиты притяжения. Компас куском льда в ладони»
→ «Интуитивные страницы» на OZON
Книга дневниковой прозы, сумма четырёх тетрадей, заполненных с марта 2022 года по декабрь 2023, уже доступна на OZON и в московском независимом книжном «Фламмеманн». Вскоре книга появится и в других книжных магазинах, а на ярмарке non/fiction купить «Интуитивные страницы» и другие книги «Флагов» можно будет на стенде наших коллег из издательства SOYAPRESS.
«Несколько раз в «Интуитивных страницах» возникает мотив превышения — так, дерево «превышает язык». Неуправляемость, ведущая за собой текст, забывает буквы. Фролов вновь и вновь, с помощью разных техник, в том числе музыкальных, старается подойти к той грани письма, где оно, осознавая поражение перед самим существованием вещей, погодных явлений, течением времени, всё же пробует описать его контуры. Варьировать темп и ритм прозы. Письмо Фролова часто отрицает себя или собственный предмет описания...»
— Лиза Хереш. Из предисловия к книге
·
«В тягучей, тяжёлой влажности кукольных слёз я двумя руками переворачиваю лист календаря. Птицы надрывны, между приступами смеха я могу только молчать. Свет вышел горлом к морю мёртвых узлов. Баржа кульминации на скорости комы. Яблоко выпадает из орбиты притяжения. Компас куском льда в ладони»
→ «Интуитивные страницы» на OZON
Продолжаем изучать новинки независимого книгоиздания! Cегодня в «Дайджесте» — два эссе из книги Евгения Бунимовича «Время других», вышедшей в издательстве «Новое литературное обозрение»: «Парщиков. Извне» и «Искренковский праздник поэзии». В книгу Евгения Бунимовича вошли эссе, стихи и воспоминания, посвященные «параллельной культуре» — литературному андерграунду конца ХX века, давшему целое поколение замечательных поэтов. Среди героев — создатели московского концептуализма Д. А. Пригов, Лев Рубинштейн, «король поэтов» Александр Ерёменко, Юрий Арабов, Нина Искренко и многие другие звезды поэтического подполья легендарной эпохи «граждан ночи».
·
<...>
Нина постоянно меняла маски, всегда была готова к празднику, к игре, и каждая подготовленная ей самой книга была игрой в игре, умной, свободной, затейливой и зашифрованной. Она шла на скандал и надеялась на понимание…
«Автор приносит извинения за то, что вопреки сложившемуся издательскому стереотипу не считает предполагаемого собеседника глупее себя», — писала она в предисловии к своей книге стихов «Референдум».
<...>
→ Евгений Бунимович. Время других: книга про поэтов
·
<...>
Нина постоянно меняла маски, всегда была готова к празднику, к игре, и каждая подготовленная ей самой книга была игрой в игре, умной, свободной, затейливой и зашифрованной. Она шла на скандал и надеялась на понимание…
«Автор приносит извинения за то, что вопреки сложившемуся издательскому стереотипу не считает предполагаемого собеседника глупее себя», — писала она в предисловии к своей книге стихов «Референдум».
<...>
→ Евгений Бунимович. Время других: книга про поэтов
Читаем в «Дайджесте» статью поэта и исследователя Максима Дрёмова о генеративном письме «тёмного» поэта-песенника Павла Жагуна. При исследовании этих двух идентичностей в письме Жагуна Дрёмова «интересует обнаруживающаяся на стыке этих двух тезисов область: зона сопряжения демократизма (подсказывающегося песенной лирикой) с алеаторными «ассембляжами, вмещающими различные структуры опыта».
.
«Технологичны ли, диджитальны ли основания поэтики Павла Жагуна? Среди её прообразов — богатая традиция поэтического герметизма, в том числе непроницаемость Мандельштама и системная ассоциативность метареализма, но особое место для Жагуна в этой традиции занимают практики ухода от конвенционально постижимого эстетического объекта, в частности, автоматическое письмо сюрреалистов («искусство насквозь искуственно конвенционально» [Жагун 2009: 5] — настаивает Жагун в «Натуральной синтетике...», открывающей книгу «Пыль Калиостро»; тезис, вполне созвучный сюрреалистской прагматике). Эти ориентиры — именно в такой последовательности — группируются по принципу медленного устранения «ключей к тексту»: если роящаяся семантика Мандельштама предполагает наличие ключа, пусть и распиленного на куски и зарытого в топологически отдалённых местах, а метаболические пространства — изнывание читателя перед явственно видным ключом, которого никогда и не за что не отдадут в руки, то в случае с автоматическим письмом (от которого и в самом деле рукой подать до ген-арта) нам заведомо предлагают наслаждаться запертой комнатой. Бессознательное уединение, пожалуй, несколько отравляет перспектива овладевания инструментарием — будь то психоанализ или что-нибудь ещё — позволяющим оценить перспективы замочной скважины; выражясь менее метафорически, презумпция дискурсивности литературного письма [Компаньон 2001: 96] компрометирует претензии на полную произвольность — в конце концов, всё это по-прежнему создано агентом из плоти и крови, пусть и тщащимся выдернуть из своей речи скрепляющие её проволоки».
→ Максим Дрёмов. Digital/digitalized: генеративное письмо Павла Жагуна в свете поэзии 2020-х гг.
.
«Технологичны ли, диджитальны ли основания поэтики Павла Жагуна? Среди её прообразов — богатая традиция поэтического герметизма, в том числе непроницаемость Мандельштама и системная ассоциативность метареализма, но особое место для Жагуна в этой традиции занимают практики ухода от конвенционально постижимого эстетического объекта, в частности, автоматическое письмо сюрреалистов («искусство насквозь искуственно конвенционально» [Жагун 2009: 5] — настаивает Жагун в «Натуральной синтетике...», открывающей книгу «Пыль Калиостро»; тезис, вполне созвучный сюрреалистской прагматике). Эти ориентиры — именно в такой последовательности — группируются по принципу медленного устранения «ключей к тексту»: если роящаяся семантика Мандельштама предполагает наличие ключа, пусть и распиленного на куски и зарытого в топологически отдалённых местах, а метаболические пространства — изнывание читателя перед явственно видным ключом, которого никогда и не за что не отдадут в руки, то в случае с автоматическим письмом (от которого и в самом деле рукой подать до ген-арта) нам заведомо предлагают наслаждаться запертой комнатой. Бессознательное уединение, пожалуй, несколько отравляет перспектива овладевания инструментарием — будь то психоанализ или что-нибудь ещё — позволяющим оценить перспективы замочной скважины; выражясь менее метафорически, презумпция дискурсивности литературного письма [Компаньон 2001: 96] компрометирует претензии на полную произвольность — в конце концов, всё это по-прежнему создано агентом из плоти и крови, пусть и тщащимся выдернуть из своей речи скрепляющие её проволоки».
→ Максим Дрёмов. Digital/digitalized: генеративное письмо Павла Жагуна в свете поэзии 2020-х гг.