Телеграбля

#Глубокие_мысли_великих
🤔🪦 Владислав Сурков написал очередную резонансную статью. В ней он изящно и с присущей ему иронией пытается представить либерализм как отжившую концепцию, которая, насытившись собственными победами, утратила смысловую опору. Однако анонсированные им "похороны" либерализма кажутся мне несколько преждевременными. Сам Сурков, кстати, это признаёт, оставляя окно для возвращения либерализма "закалённым унижением" и "поумневшим". И вот здесь начинается поле для полемики.

Сурков правильно отмечает внутренние противоречия либеральной идеологии, связанные с расширением её понятий до крайностей. В самом деле, свобода как инструмент оказалась перегружена гипертрофированными смыслами, будь то "свобода выбора пола" или "свобода быть оскорблённым". Но стоит ли отождествлять эти крайности с сутью либерализма? Либерализм, как и любая живая идея, проходит через периоды кризиса. Однако это не конец, а скорее — необходимый этап адаптации.

Исторические "-измы" не умирают окончательно, пока они имеют ценностное ядро. Либерализм основывается на идее свободы — той самой, которая, как напоминает Сурков, является рефлексом, встроенным в человеческую природу. Этот рефлекс невозможно подавить окончательно, даже если политические системы или культурные течения временно отходят от его реализации. Сурков признаёт это, но, кажется, недооценивает способность либерализма к обновлению.

Вместо "поверженного гиганта", о котором пишет Сурков, мы видим либерализм в состоянии кризиса роста. Сурков говорит, что свобода стала "ширпотребом", утеряв элитарный ореол. Но ведь в этом-то и кроется её эволюционный потенциал: свобода, ставшая повседневной, ищет новые формы проявления, более глубокие и менее очевидные. Речь уже не о борьбе за элементарные права, а о построении более справедливого и гибкого общества.

Здесь важно понять, что кризис либерализма в западных странах — это не доказательство его несостоятельности, а временная смысловая эрозия. Перспектива не в том, что либерализм исчезнет, а в том, что он будет переосмыслен. Сурков умело обыгрывает крайнюю степень либеральной "сексуальной озабоченности", но упускает из виду, что этот этап — не столько разрушение, сколько процесс очищения. Да, будет "отшелушиваться" наносное, а общество вынуждено будет перезапустить разговор о свободе в более значимых контекстах: свободе от бедности, от дегуманизации технологий, от давления сверхгосударств.
Что касается возвращения либерализма, то оно неизбежно, но не обязательно в привычной западной форме. Сурков остро подмечает возможность его адаптации под другие культурные контексты. Это вполне реалистично. Китайский либерализм? Почему нет? Прагматичный, ориентированный на личные и экономические свободы, а не на политическую демократию. Важно лишь то, что категория свободы остаётся фундаментальной потребностью человека, даже если её реализация будет варьироваться в зависимости от общества.

И наконец, самое интересное: вопрос не в том, вернётся ли либерализм, а в том, когда и где это произойдёт. Место рождения нового либерализма может быть абсолютно непредсказуемым: возможно, это будет Китай, возможно, Индия, а возможно — вновь Запад, который за время "клинической смерти" переосмыслит ценности. Свобода, как бы цинично к ней ни относились в моменты кризиса, найдёт своё новое политическое воплощение, потому что это не просто идея, а глубинная человеческая потребность.

www.group-telegram.com/us/prokhorov11.com/10129

21.7K viewsedited  Nov 22 at 07:31

#Глубокие_мысли_великих
🤔🪦 Владислав Сурков написал очередную резонансную статью. В ней он изящно и с присущей ему иронией пытается представить либерализм как отжившую концепцию, которая, насытившись собственными победами, утратила смысловую опору. Однако анонсированные им "похороны" либерализма кажутся мне несколько преждевременными. Сам Сурков, кстати, это признаёт, оставляя окно для возвращения либерализма "закалённым унижением" и "поумневшим". И вот здесь начинается поле для полемики.

Сурков правильно отмечает внутренние противоречия либеральной идеологии, связанные с расширением её понятий до крайностей. В самом деле, свобода как инструмент оказалась перегружена гипертрофированными смыслами, будь то "свобода выбора пола" или "свобода быть оскорблённым". Но стоит ли отождествлять эти крайности с сутью либерализма? Либерализм, как и любая живая идея, проходит через периоды кризиса. Однако это не конец, а скорее — необходимый этап адаптации.

Исторические "-измы" не умирают окончательно, пока они имеют ценностное ядро. Либерализм основывается на идее свободы — той самой, которая, как напоминает Сурков, является рефлексом, встроенным в человеческую природу. Этот рефлекс невозможно подавить окончательно, даже если политические системы или культурные течения временно отходят от его реализации. Сурков признаёт это, но, кажется, недооценивает способность либерализма к обновлению.

Вместо "поверженного гиганта", о котором пишет Сурков, мы видим либерализм в состоянии кризиса роста. Сурков говорит, что свобода стала "ширпотребом", утеряв элитарный ореол. Но ведь в этом-то и кроется её эволюционный потенциал: свобода, ставшая повседневной, ищет новые формы проявления, более глубокие и менее очевидные. Речь уже не о борьбе за элементарные права, а о построении более справедливого и гибкого общества.

Здесь важно понять, что кризис либерализма в западных странах — это не доказательство его несостоятельности, а временная смысловая эрозия. Перспектива не в том, что либерализм исчезнет, а в том, что он будет переосмыслен. Сурков умело обыгрывает крайнюю степень либеральной "сексуальной озабоченности", но упускает из виду, что этот этап — не столько разрушение, сколько процесс очищения. Да, будет "отшелушиваться" наносное, а общество вынуждено будет перезапустить разговор о свободе в более значимых контекстах: свободе от бедности, от дегуманизации технологий, от давления сверхгосударств.
Что касается возвращения либерализма, то оно неизбежно, но не обязательно в привычной западной форме. Сурков остро подмечает возможность его адаптации под другие культурные контексты. Это вполне реалистично. Китайский либерализм? Почему нет? Прагматичный, ориентированный на личные и экономические свободы, а не на политическую демократию. Важно лишь то, что категория свободы остаётся фундаментальной потребностью человека, даже если её реализация будет варьироваться в зависимости от общества.

И наконец, самое интересное: вопрос не в том, вернётся ли либерализм, а в том, когда и где это произойдёт. Место рождения нового либерализма может быть абсолютно непредсказуемым: возможно, это будет Китай, возможно, Индия, а возможно — вновь Запад, который за время "клинической смерти" переосмыслит ценности. Свобода, как бы цинично к ней ни относились в моменты кризиса, найдёт своё новое политическое воплощение, потому что это не просто идея, а глубинная человеческая потребность.

BY Телеграбля