Женщина пишет

​​Удивительно, конечно, но пока я жила в далекой-далекой Сибири, я успела побывать и в Лондоне, и в Париже, и много ещё в каких Европах. Но как только я переехала в Москву, так путешествиям пришел конец: сначала коронавирус, потом война. Я пытаюсь шутить: вселенная, если ты хочешь, чтобы я вернулась обратно в Красноярск, просто моргни два раза, необязательно устраивать апокалипсис. Так или иначе, теперь я исследую мир через книги. 

Последняя моя поездка случилась в Японию вместе с Ито Огавой и её книгой «Канцтовары Цубаки». 25-летняя Хатоко возвращается на родину, чтобы заняться семейным бизнесом в Камакуре — небольшом японском городке с населением в 200 тысяч человек. Ее семье принадлежит лавка канцтоваров, а ее бабушка, которую она называет не иначе как Наставницей, кроме того, что продавала тетрадки да карандаши, ещё успела обучить внучку древней профессии — юхицу. Так в Японии называли каллиграфов продвинутого уровня — они помогали красиво изложить мысли на письме по любому поводу: от признания в любви до уведомления о разводе. Заказчиком мог быть хоть правитель, хоть учитель. Умению «переселяться в чужие почерки» Хатоко училась ежедневно с шести лет, вместо того, чтобы лазать по деревьям, ходить в кино и делать кучу других веселых вещей. Неминуемо нагрянул подростковый бунт: девочка сбежала от требовательной Наставницы максимально далеко — в Канаду. А вернулась, когда той уже несколько лет не было в живых. Извиниться друг перед другом бабушка и внучка так и не успели.

Сама от себя не ожидая, взрослая Хатоко занялась ненавистным юхицу. Беря очередной заказ, она не только следила за стройностью почерка и формальными правилами (а их в японской письменной культуре примерно миллион), но и пыталась передать характер и манеру общения клиентов. Погружаясь в их истории, она неизменно анализировать свою — как она оказалась там, где оказалась и что с этими обстоятельствами, которых она себе не желала, делать дальше.

Ничего не попишешь (ха-ха) — приходится просто жить дальше: от одной весны до другой. В романе полным полно повседневности в самой её очаровательной форме — зацветает сакура, соседка зовет попить вместе чай, с веревки во дворике пора убирать высохшее белье. Если комфорт мог бы быть текстом — то вот он. По закону жанра кроме чистого белья, остывшего чая и мурлыканья котов есть в книге обиды, сожаления и расставания. Будь у этого романа экранизация, номинаций на Оскар было бы не избежать, ведь истории об ошибках прошлого, которые отбрасывают тень на настоящее — это ли не вечный сюжет самой душещипательной драмы?

Вывод такой: жить чаще всего тяжело, но временами так хорошо, что и словами не описать (а если все же надо описать, то лучше обратиться к юхицу).

П. С. Сейчас книгу можно найти в книжных и на маркетплейсах, но летом выйдет доптираж, а с ним вместе и продолжение романа 🌸

#зарубежнаялитература

www.group-telegram.com/us/readwomanread.com/1254

5.7K viewsJun 1, 2024 at 09:00

​​Удивительно, конечно, но пока я жила в далекой-далекой Сибири, я успела побывать и в Лондоне, и в Париже, и много ещё в каких Европах. Но как только я переехала в Москву, так путешествиям пришел конец: сначала коронавирус, потом война. Я пытаюсь шутить: вселенная, если ты хочешь, чтобы я вернулась обратно в Красноярск, просто моргни два раза, необязательно устраивать апокалипсис. Так или иначе, теперь я исследую мир через книги. 

Последняя моя поездка случилась в Японию вместе с Ито Огавой и её книгой «Канцтовары Цубаки». 25-летняя Хатоко возвращается на родину, чтобы заняться семейным бизнесом в Камакуре — небольшом японском городке с населением в 200 тысяч человек. Ее семье принадлежит лавка канцтоваров, а ее бабушка, которую она называет не иначе как Наставницей, кроме того, что продавала тетрадки да карандаши, ещё успела обучить внучку древней профессии — юхицу. Так в Японии называли каллиграфов продвинутого уровня — они помогали красиво изложить мысли на письме по любому поводу: от признания в любви до уведомления о разводе. Заказчиком мог быть хоть правитель, хоть учитель. Умению «переселяться в чужие почерки» Хатоко училась ежедневно с шести лет, вместо того, чтобы лазать по деревьям, ходить в кино и делать кучу других веселых вещей. Неминуемо нагрянул подростковый бунт: девочка сбежала от требовательной Наставницы максимально далеко — в Канаду. А вернулась, когда той уже несколько лет не было в живых. Извиниться друг перед другом бабушка и внучка так и не успели.

Сама от себя не ожидая, взрослая Хатоко занялась ненавистным юхицу. Беря очередной заказ, она не только следила за стройностью почерка и формальными правилами (а их в японской письменной культуре примерно миллион), но и пыталась передать характер и манеру общения клиентов. Погружаясь в их истории, она неизменно анализировать свою — как она оказалась там, где оказалась и что с этими обстоятельствами, которых она себе не желала, делать дальше.

Ничего не попишешь (ха-ха) — приходится просто жить дальше: от одной весны до другой. В романе полным полно повседневности в самой её очаровательной форме — зацветает сакура, соседка зовет попить вместе чай, с веревки во дворике пора убирать высохшее белье. Если комфорт мог бы быть текстом — то вот он. По закону жанра кроме чистого белья, остывшего чая и мурлыканья котов есть в книге обиды, сожаления и расставания. Будь у этого романа экранизация, номинаций на Оскар было бы не избежать, ведь истории об ошибках прошлого, которые отбрасывают тень на настоящее — это ли не вечный сюжет самой душещипательной драмы?

Вывод такой: жить чаще всего тяжело, но временами так хорошо, что и словами не описать (а если все же надо описать, то лучше обратиться к юхицу).

П. С. Сейчас книгу можно найти в книжных и на маркетплейсах, но летом выйдет доптираж, а с ним вместе и продолжение романа 🌸

#зарубежнаялитература

BY Женщина пишет