самый простой случай пересечения границы, очевидно - обыкновенный пограничный контроль, который предполагает кратковременный принудительный выход на какую-то хорошо освещённую сцену, проблематизацию идентичности и, в ответ, демонстрацию разных предметов наблюдения, которые её удостоверяют, прежде всего - паспорта с фотографией и биометрическими данными

тот же сценарий повторяется при пересечении границ всякой охраняемой территории, безотносительно является ли она частным жилищем, бизнес-офисом или секретным военным объектом (исполнение команды "стой" или задержка у турникета, ответ на вопрос, кто там/кто идёт или требование назвать пароль, демонстрация внешности или удостоверения личности), а также в любых других контекстах, когда идентичность проблематизирована априори, например, в ситуациях уличной проверки документов

ничем принципиально не отличается и пересечение так называемых личных границ, например, процедура знакомства или даже оформление краткосрочного личного контакта в местах общего пользования, на транспорте, например, с их непременной рефлекторной эпоптикой партнёра

великий Майлз Дэвис не был изобретательным и оригинальным музыкантом, его владение инструментом тоже не было безупречными, тем не менее, он обладал гораздо более редким и ценным даром - способностью мобилизовать партнёров по сцене и публику, а именно это качество отличает природного лидера

предположительно, "зеркало" это не стадия, как у Лакана, а проблема, которая, действительно, возникает где-то в возрасте около года как опыт рассогласования между предъявляемой и воспринимаемой идентичностями, разрешается как их баланс ("актуальная идентичность" по Э.Гофману) и затем вновь обостряется на транзитах вплоть до терминального кризиса

функция практик social recognition состоит именно в поддержании баланса, то есть, согласовании заявок на статус или амплуа и их оценкой значимыми другими

ритуалы исхода, зрелище горы на горизонте за рекой

предположительно, Сезанн пытался воплотить пограничный опыт (гора Сен-Виктуар как "воображаемое" транзита), оставаясь в границах импрессионизма как оптики и языка

реальность границы, безразлично, во времени или пространстве, обеспечивает, конечно, событие транзита (жертва, то есть), артикулированное на дискурсе как ритуал, мемориальная компульсия, а вовсе не какие-нибудь водные преграды или, тем более, пограничные столбы, это только гермы

вообще говоря, Ланс Доддес категорически неправ, его теория аддикций - типовой обесценивающий вздор, термин "компульсия" ничего не объясняет, это обычная дескрипция, констатация известного и хорошо наблюдаемого паттерна субъективности, скорее наоборот, само компульсивное поведение следует рассматривать как эпифеномен аддикции, то есть, неконтролируемой потребности в совершении некоего акта

таким чисто аддиктивным актом является, по-видимому, трансгрессия, исход из повседневности, опять-таки безразлично, куда - в locus ferias, в эмиграцию или суицид

похоже, эффективная, то есть, исключающая рецидив, терапия аддикций - специальная медицинская версия perpetuum mobile: хотеть случается, рассчитывать не стоит

прочитал у френдов очередной высер, иначе не скажешь, Н-я, прав был великий Ленин: русская интеллигенция - говно нации, притом в самом буквальном смысле

если границы развития экономики определяет экология, то границы возможного в политике устанавливает этология человека как живой твари

при выходе за эти границы человек как биологический вид вымирает, на этом заканчивается технический и социальный прогресс

предположительно, Воланд это вовсе не дьявол, это маска Гермеса, стража границ, играть тоже должен кто-то такой, со стёртой и незапоминающейся внешностью, вот как у былых разведчиков-нелегалов или старых актёров

мог бы, наверное, Смоктуновский, не знаю

сколько понимаю, для рефлексивного "театра субъективности" существуют только два трансцендентных субъекта: виртуальная GrandMa в структурном центре "воображаемого", фигура которой организует его топографию, и Страж границ в зоне транзитов, которому приносят жертвы

немного за ужином поговорили с женой о Пушкине, согласились, что это не литература вовсе, это экспозиция его личного рефлексивного "театра субъективности", вот как предсмертный роман Булгакова или ерофеевская поэма, обыкновенные, в сущности, истории, только случившиеся на переходе от сна к яви

такие истории хорошо разбирать на интервизиях где-нибудь в психоаналитическом центре

вероятно, фантастику ("научную" включительно) тоже следует рассматривать как экспозицию рефлексивного "театра субъективности", а не "беллетристику", то есть, искусство слова

тексты Стругацких, например, именно таковы: действительно важно, что именно они видели, а не как про это писали

возможно, кстати, "театр субъективности" с его специфическими фигурами - исключительная особенность рефлексии о пограничных контекстах, принятие решений в контекстах повседневности и социальной рутины ничего такого не требует

тоже, так сказать, драматургия транзита

то есть, в пограничных контекстах главная задача - определение ситуации, а не что делать и зачем, удобнее всего
этим заниматься, мысленно конструируя зрелища

хорошо помню, как Б.Л. в таких случаях часами сидел, устремивши взгляд в пустоту

Негри сейчас, пожалуй - ;единственный крупный политический мыслитель, рассуждающий как драйвер, а не катехон, ну, может, ещё Питер Тиль

в+т, например, Мандельштам: всю жизнь занимался литературой, говорят, вполне качественной, однако на "театр субъективности" его пробило только в конце жизни, в ссылке

или вот Ахматова, тоже выдающийся литератор, до "театра субъективности" снизошла только однажды

артефакты Высоцкого именно за то и ценят, что литературой бывают редко и не в лучшие времена