Мой друг музыкант Дима Мулыгин, основатель рок-группы «Ворон-Кутха», пошёл воевать за Родину. Во врагов он не стреляет, но занимается не менее нужным делом — восстанавливает поврежденную боевую технику. Иногда вместе с товарищами выезжает на передовую, откуда они забирают подбитые машины и везут в ремонт.

Дима уже получил осколочное ранение после атаки дрона. Был риск, что руки не восстановятся и играть на гитаре он больше не сможет. Но вроде обошлось, пальцы двигаются. В общем, недавно они с парнями поехали на выезд в район Украинска. И знакомые миномётчики ему говорят: «Там буханка укропская стоит, можете забрать». Парни обрадовались, подъехали к ней на своей буханке типа «фермер» (с кузовом). Дима выскочил, зацепил вражескую машину тросом, махнул рукой, мол, тяни! Но…

Враг-то отошёл, но не до конца. Увидел, что парни буханку воруют, начал стрелять. Дима получил три (!) пули в грудь. К счастью, все три угодили в бронежилет. Плита «четверка» выдержала. Парни затащили Диму в кабину и понеслись. Насколько вообще можно нестись по разбитой дороге на буханке с прицепленной сзади ещё одной буханкой.

Дима получил несколько синяков. А бойцы — новую машину, трофейную.

Александр из Мариуполя рассказал историю. Он работал на заводе Ильича. Когда начался штурм города, вместе с другими гражданскими он спрятался в подвале 9-этажного дома. Подвал был большим, туда же набились ВСУ-шники. Их было человек тридцать. Гражданских особо не трогали, а своих гнали на верхний этаж стрелять по русским. Кто не хотел, угрожали расстрелом.

И вот первая группа заняла верхний 9-й этаж, начала стрелять из ПТУРов по русским танкам. Танки в ответ снесли весь этаж. На следующий день командир погнал новых бойцов уже на восьмой этаж. Потом на седьмой. Пока от дома не осталось 6 этажей, а в группе ВСУ-шников не закончились ПТУР-щики.

Затем в подвал пришли «азовцы», свежие, хорошо экипированные. Как показалось Александру, они были под какими-то веществами. Боевики стали забирать у ВСУ-шников боеприпасы и вообще всё, что приглянется. Один из ВСУ-шников возмутился. «Азовец» без разговоров выпустил в него очередь из автомата, не посмотрев, что вокруг ящики со снарядами и гранатами и что по углам прячутся напуганные до смерти гражданские.

«Азовцы» ушли прятаться на одноименный сталеварный завод. ВСУ-шники сдались. Гражданских спасли наши бойцы.

Дома пусты, бойцы живут под землёй. В посёлке почти никого не осталось, войска двигаются дальше - вперёд. Линия соприкосновения уже в 10 км отсюда. Хотя украинские дроны долетают. Особенно ночная «Баба Яга», раскидывающая противотанковые мины. «Яга» - это матка-ретранслятор. Ее сопровождает небольшая эскадрилья камикадзе. Они управляются сигналом от «Яги», и подавить их РЭБ-ом практически невозможно.

На наше счастье, погода пасмурная - ветер и холодный дождь. В такую погоду дроны не запускают.

Мы с «Князем» подъезжаем к развалине, в подвале которой живут штурмовики забайкальского полка. Скоро и они двинутся дальше, затягивая кольцо вокруг Курахово. Паркую машину у входа.

- Аккуратнее! - с тревогой говорят штурмовики. - Везде мины.

- А вы сами как ходите? - удивляюсь я, думая, что уж я-то постарался бы не селиться на минном поле.

- По тропинкам! - отвечают парни.

А моя машина шире их тропинки, значит - в зоне риска. И на дороге-одноколейке не оставишь. Вдруг танк поедет?

--
Мой репортаж из Новомихайловки: https://www.kp.ru/daily/27675/5026428/

Военная дорога. Снимок сделал на обычный телефон из кузова пикапа. Не обрабатывал. Но вышло красиво. Всё потому, что у едущей за нами машины были выключены фары. Не из предосторожности, а просто не работали по причине износа. На войне всё быстро изнашивается: машины, города, люди. Но даже там, в мрачнейшей обстановке, можно увидеть красоту.

В зоне боевых действий люди делятся на гражданских и военных. И животные тоже. Одни просто стараются выжить, другие воюют, помогая людям в меру сил. Так размышлял я, колеся по Донецкой Республике, а перед колесами моей машины пробегали, вытянув длинные хвосты, совершенно гражданские фазаны.

На линии соприкосновения к солдатам часто прибиваются собаки и кошки, оставшиеся без хозяев.

Кошек бойцы берегут. Они ловят мышей, совершающих набеги на блиндажи и окопы. Сердобольные бабушки вяжут шерстяные носки для солдат и кладут внутрь конфеты. Солдаты умоляют не делать этого: стараясь добраться до конфеты, мышь прогрызает носок насквозь.

В иные месяцы бойцы просят волонтеров: привезите кота, а то грызуны жизни не дают! Но бывает, котов держат просто так - для радости, а не для пользы. Какая может быть польза от кота, «запятисотившегося» («пятисотый» на армейском жаргоне - дезертир. - Ред.) в глубине армейского спального мешка? Мышь еще попробуй поймай, а тушенки бесплатной в блиндаже - хоть заешься!
--
Про животных на войне:
https://www.kp.ru/daily/27675.3/5025896/

Рассказали историю:

Некоторое время назад, когда дроны ещё не летали стаей над ЛБС, в районе села Вербовое наш боец пошел в разведку на вражескую территорию. Выполнив задание, он возвращался назад. Идти пешком было далеко, и он решил угнать вражеский автомобиль. Нашел джип с каким-то военным барахлом, оставленный без присмотра, прыгнул в него, завёл и помчался.

Несмотря на стрельбу и взрывы, ему удалось невредимым добраться до своих позиций. Но он сильно удивился, когда по приезду осмотрел трофейный автомобиль. То, что он принял за кучу барахла на заднем сиденье, оказалось... пьяным вусмерть украинским офицером. Сам не зная, боец вернулся из разведки с "языком".

Интервью и мои песни на "Радио России".
https://smotrim.ru/audio/2815729

На столе - раненый, он с трудом держит руку, пока разматывают окровавленные бинты.

- Как тебя зовут, боец? Откуда ты? - спрашивает анестезиолог из Красноярска с позывным «Никник» («в миру» он Николай Николаевич). К раненым он внимателен и каждого старается подбодрить словом. - Шамиль, да? Лекарства все переносишь? Родители живы? Чем болел?

Шамиль отвечает, едва не проваливаясь в забытье. «Никнику» важно удержать его сознание и собрать анамнез.

- Держись, герой. Тебе еще детей делать! - говорит «Никник» и в ответ на сомневающееся хмыканье бойца весело возражает: - Да какой же ты старый! Всего 47 лет.

У Шамиля начинают блестеть глаза. Правда, жизнь только начинается, особенно сейчас, когда тебя, окровавленного, вытащили с поля боя. Считай, заново родился.

--
Репортаж из полевого госпиталя в Селидово: https://www.kp.ru/daily/27676/5028931/

Погоды стоят изменчивые. Земля то замерзнет, то раскиснет. Жирный чернозем, как густое тесто, наматывается на сапоги, и ноги еле двигаются.

- Вчера килограммов 15 на сапоге налипло, - ворчит кто-то из бойцов, пытаясь счистить грязь палкой. Преувеличивает, конечно, но при ходьбе ощущение, будто тебя кто-то хватает за ноги. Отношение к грязи у солдат и инструкторов иронично-одобрительное: это хорошо, что плохо. В учении тяжело, в бою легко будет.

Мы на учебном полигоне мотострелков. Большинство здесь новобранцы. Но есть и ветераны. И боевой опыт не освобождает их от занятий. Учиться, учиться и еще раз учиться тут даже важнее, чем на гражданке, - плохие оценки обходятся дорого.

Теория проходит в блиндажах под землей. Практика - в полях и лесополках. А натовские ракеты летят далеко, поэтому даже во время перекуров командиры ругают бойцов: «Чего сидите рядом? Отдыхаете? Рассредоточьтесь!»

Бойцы учатся стрелять, перемещаться, работать в группе, штурмовать траншеи и блиндажи, оказывать помощь. И так три недели, пока каждое действие не будет отточено до автоматизма.

- Ракетная опасность! - кричат командиры, и парни плотно набиваются в траншею, как в вагон подземки. Тревога может быть и настоящая, и стоять в окопе придется до отбоя опасности.

--
Репортаж про военных инструкторов: https://www.kp.ru/daily/27677/5029489/

Рассказали историю:

— Штурмовали посёлок. Где свои, где чужие?! Неразбериха. Я на одну из улиц выскочил, смотрю: двадцать рыл стоит. Вроде по-русски разговаривают. Подумал, что свои, подошёл. А потом гляжу: нашивки укропские. Я им как закричу: «Хлопцы! Вы чего здесь стоите?! Сейчас русские вас нашпигуют!» Они в одну сторону побежали, я в другую.

Такая ещё была история:

Боец запустил дрон. Тот упал. Нехорошо упал — на минное поле. Дронов в то время было мало, за каждый приходилось держать ответ перед строгим командиром. Уж лучше идти на минное поле! Делать нечего, боец перекрестился и пошёл на поиски. Искал-искал свой дрон, но не нашёл. Зато наткнулся на другой дрон, побольше, украинский. Подобрал его, надеясь, что командир подмены не заметит. Вернулся в часть, и оказалось, что найденный дрон в 5 раз дороже, чем потерянный.

Новый год в зоне СВО - праздник одновременно и радостный, и тревожный. Радостный - потому что 2025 год обязательно принесет перемены к лучшему. Победим? Пора бы уже. Но противник опасен и коварен, в праздник каждый раз делает какую-то гадость.

А еще в Новый год особенно хочется быть дома с семьей. Но нельзя. Чтобы люди в российских городах могли радоваться и пить шампанское, бойцы на передовой врастают в мерзлую землю. А их банкет - кружка кипятка и шоколадка.

--
Про Новый год на передовой:
https://www.kp.ru/daily/27678/5030716/

Ещё история.

Во время штурма парни заняли блиндаж. Удерживали его сколько могли, но потом блиндаж накрыло снарядом, и он обвалился. Бойцы оказались замурованными заживо. Могли погибнуть. Но противник перестарался. Для верности отправил в этот же блиндаж второй снаряд. И сделал в нём дыру. Парни через неё и вылезли. Оглушенные, зато живые.

Ржавая шаткая лестница скрипит под нашими ногами. Мы лезем на старый элеватор, похожий на декорацию из постапокалиптического кино. «Большой» и «Тайга» несут с собой антенну. Её нужно установить, чтобы наладить связь.

— На той неделе самолётный дрон ударил в вышку, а через 40 минут второй, — говорит «Тайга».

Антенн много. Из укрытий выглядывает то один боец, то другой. Но свободно никто не гуляет. До противника 10 километров, и в нынешних условиях это близко. Дальность полёта беспилотников постоянно увеличивается. Дроны-камикадзе значительно расширили «серую зону», на машине заезжать в неё рискованно.

В оставленной рядом с элеватором военной «Ниве» надрывается дрон-детектор. Мой тоже не затыкается, на красном экране сменяются надписи DJI и FPV. Летают дроны со сбросами и камикадзе. Или «крылья», работающие на частотах квадрокоптеров. Наши или чужие, понять сложно. Разумнее считать, что вражеские, и быть готовым. Хотя куда денешься с крыши элеватора?!

В стороне гремит шум артиллерии и УАБов (управляемых авиабомб). В местные сёла залетают дроны, ищут любые цели на дорогах. Недавно FPV-камикадзе ударил местного жителя, ехавшего на мотоблоке. Но не сработал. Мужчину увезли в больницу.

Я помогаю парням поднять столб с антенной, хотя они справились бы и без меня, работая спокойно и хладнокровно. Оба прошли ад штурмовой работы. Восстанавливать связь под вражескими дронами для них — обычное дело.
--
Про бойцов ПВО, воюющих на запорожском направлении:
https://www.kp.ru/daily/27649/5031825/