В этот день.
29 декабря 1935 года скончался Авенир Маркович Констенчик (2 августа 1889, Гродно — 29 декабря 1935) — русский военный летчик, георгиевский кавалер. Участник Великой и гражданской войн.
Родился 2 августа 1889 года в Гродно в семье служащего. Окончил 4 класса Литовской духовной семинарии, Виленское военное училище , Военную авиационную школу в Гатчине в 1914 г. По выпуску из училища подпоручиком с 20 августа 1910 года служил в 33-м пехотном Елецком полку. В 1914 году был командирован в Офицерскую воздухоплавательную школу в Гатчине. По её окончании назначен младшим офицером Брест-Литовского крепостного авиационного отряда. 22 сентября 1914 года переведен в Эскадру воздушных кораблей. С 13 декабря 1914 года — и.д. командира воздушного корабля «Илья Муромец-Х».
На ноябрь 1915 года — помощник командира воздушного корабля «Илья Муромец-V». 13 апреля 1916 года тяжело ранен пулей в грудь навылет. После ранения служил в наземной службе Эскадры воздушных кораблей.
Служил в Добровольческой армии, затем в ВСЮР. После эвакуации из Крыма эмигрировал в Югославию. Затем переехал в Польшу. Проживал в местечке Молодечно (Западная Белоруссия), работая псаломщиком при церкви.
29 декабря 1935 года умер от сыпного тифа «в заразном бараке». Похоронен в городе Столбцы (Белоруссия).
29 декабря 1935 года скончался Авенир Маркович Констенчик (2 августа 1889, Гродно — 29 декабря 1935) — русский военный летчик, георгиевский кавалер. Участник Великой и гражданской войн.
Родился 2 августа 1889 года в Гродно в семье служащего. Окончил 4 класса Литовской духовной семинарии, Виленское военное училище , Военную авиационную школу в Гатчине в 1914 г. По выпуску из училища подпоручиком с 20 августа 1910 года служил в 33-м пехотном Елецком полку. В 1914 году был командирован в Офицерскую воздухоплавательную школу в Гатчине. По её окончании назначен младшим офицером Брест-Литовского крепостного авиационного отряда. 22 сентября 1914 года переведен в Эскадру воздушных кораблей. С 13 декабря 1914 года — и.д. командира воздушного корабля «Илья Муромец-Х».
На ноябрь 1915 года — помощник командира воздушного корабля «Илья Муромец-V». 13 апреля 1916 года тяжело ранен пулей в грудь навылет. После ранения служил в наземной службе Эскадры воздушных кораблей.
Служил в Добровольческой армии, затем в ВСЮР. После эвакуации из Крыма эмигрировал в Югославию. Затем переехал в Польшу. Проживал в местечке Молодечно (Западная Белоруссия), работая псаломщиком при церкви.
29 декабря 1935 года умер от сыпного тифа «в заразном бараке». Похоронен в городе Столбцы (Белоруссия).
Была такая советская песня – «С чего начинается Родина?». Родина, по мнению автора, начиналась с березок, окошек и чувства осажденной крепости – «С того-о-о-о, что в любых испыта-а-а-а-ниях, – заунывно тянул бархатный баритон, – у нас никому не отня-а-а-ать».
В числе ценностей, полученных по наследству, фигурировала в том числе и «старая отцовская будёновка», найденная «где-то в шкафу».
А не случалось ли пытливым потомкам находить в том же шкафу чайные полотенца Сафоновых? А обручальные кольца, снятые с расстрелянных заложников? А не попадались там, на полочке, реквизированные шубы? Или пропили? Или сменяли на хлеб на толкучке в голодные годы? Или умножили, шаря по чужим шкафам в блокадном Ленинграде?
Впрочем, и про будёновку можно рассказать подробнее: с начала Мировой войны художники Васнецов и Кустодиев разрабатывали проект формы для русской армии. «Победки» – как назывались новые головные уборы, были уже сшиты и лежали на складах, ожидая парада победы. Но судьба их сложилась по-другому…
Любопытно еще одно обстоятельство. В одной и той же стране, в одних шкафах хранились «экспроприированные» с царских складов будёновки, а в других – фуражки, с нацарапанными кровью фамилиями, брошенные офицерам, которых строители коммунизма в модных шапках вели ночью тёмными расстрельными оврагами.
Елена Зелинская "На реках Вавилонских".
На фото: подполковник РИА, убитый красным зверьем в Иркутске.
В числе ценностей, полученных по наследству, фигурировала в том числе и «старая отцовская будёновка», найденная «где-то в шкафу».
А не случалось ли пытливым потомкам находить в том же шкафу чайные полотенца Сафоновых? А обручальные кольца, снятые с расстрелянных заложников? А не попадались там, на полочке, реквизированные шубы? Или пропили? Или сменяли на хлеб на толкучке в голодные годы? Или умножили, шаря по чужим шкафам в блокадном Ленинграде?
Впрочем, и про будёновку можно рассказать подробнее: с начала Мировой войны художники Васнецов и Кустодиев разрабатывали проект формы для русской армии. «Победки» – как назывались новые головные уборы, были уже сшиты и лежали на складах, ожидая парада победы. Но судьба их сложилась по-другому…
Любопытно еще одно обстоятельство. В одной и той же стране, в одних шкафах хранились «экспроприированные» с царских складов будёновки, а в других – фуражки, с нацарапанными кровью фамилиями, брошенные офицерам, которых строители коммунизма в модных шапках вели ночью тёмными расстрельными оврагами.
Елена Зелинская "На реках Вавилонских".
На фото: подполковник РИА, убитый красным зверьем в Иркутске.
Около театра шел бой, и я попал в перекрестный огонь, мне пришлось спасаться в каком-то не то ящике, не то собачьей конуре. Разгоряченный, я не замечал, что улицы пусты и шум боя затихает. Добежав до огромного здания Губисполкома, я нашел его покинутым: Разбросанная мебель, масса порванной в клочки бумаги.
Бросился к подвалам Чека. Кругом трупы, кровь и стоны! Всех заключенных большевики пристрелили, некоторые из них еще живы.
Как сумасшедший я выскочил из этого ада и бросился бежать к Сумской.
У ворот каменного особняка стояла пара часовых-кубанцев в бурках. Обрадованный, я подбежал к ним и торопливо спросил, где их командир. Они указали на дом. Вот, думаю, орлы наши кубанцы уже захватили эту часть города и устроились в богатом особняке. По широкой лестнице я вбежал на террасу, у дверей меня встретил огромного роста кубанец, очевидно офицер, в бурке. На мой вопрос, он ли командир, отвечает утвердительно. Торопясь, объясняю ему, что в квартале отсюда, в здании Губисполкома, большевики перебили всех заключенных, многие из них еще живы, но истекают кровью, нужно немедленно послать доктора и санитаров, некоторых еще можно спасти.
Кубанец ничего не отвечает и смотрит на меня подозрительно. Я в одежде мастерового, на фуражке у меня клочок белой бумаги.
— А кто вы такой?
— Я корниловец, разведчик штаба главнокомандующего.
Вижу, что кубанец чем-то озабочен и оглядывается в комнату, откуда он вышел. Невольно и я, следуя его взгляду, смотрю в комнату. С яркого солнечного дня я смотрю в темную комнату и неясно вижу большой длинный стол и сидящих за ним военных; некоторые из них встают.
Кубанец смотрит на меня и громко спрашивает:
— Вы знаете, кто я?
— Нет, — отвечаю и думаю: «Видимо, один из новоиспеченных кубанских генералов, и сейчас здесь происходит какое-то важное заседание».
Снова он спрашивает:
— А вы знаете, кто я? — и с этими словами раздвигает полы бурки, и на груди его алеет красная звезда. — Я командир советского Южного Стрелкового полка!..
Если бы подо мной разверзлась земля, я был бы менее поражен. В течение следующих нескольких секунд у меня в голове промелькнуло столько мыслей, что единственный раз в жизни я был готов умереть от стыда за себя. Как глупо попался! И в последнюю минуту!
Как я не сообразил, почему кубанцы в бурках в летний жаркий день? Погон-то я не видел! Считая, что бой на Павловской площади кончен, я решил, что город уже взят добровольцами. Я чувствую себя ошалелым.
Кубанец вталкивает меня в дом. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я вижу красных командиров, поднимающихся с мест, отстегивающих кобуры и направляющихся ко мне.
Сознание, что мне осталось жить несколько минут, не мешало мне наблюдать за каждым движением моих врагов, инстинктивно я прижался спиной к стене, страшась удара сзади. Мысли работали ускоренно я уже пришел в себя и только рассчитывал, как я смогу ударить ногой в место ниже живота моего убийцу.
Вижу, что нашлись другие командиры, которые удерживают особенно ретивых, держат их за руки и не дают им возможности тут же прикончить меня. Ага, думаю, очевидно, они хотят меня допросить, а потом выведут во двор.
Кубанец что-то говорит, в комнате среди военных происходит еще большее смятение. Так же как и я, кубанец наблюдает за происходящим в комнате, подходит ко мне ближе; мне стоило большого усилия не ударить его, но он не проявляет никакого намерения убить меня.
Убедившись, что казнь на время отсрочена, я опять сосредоточиваю свое внимание на кубанце.
— Так вы говорите, что вы корниловец, а знаете ли вы, что вас ожидает?
— А знаете ли вы, что вас ожидает? — с отчаянием кричу я. — Павловская площадь взята добровольцами, «Товарищ Артем» разбит, вот лента с матроса! Город окружен добровольцами, отсюда живыми вы не уйдете! Что вы здесь делаете?
— Мой полк в засаде, десять пулеметов расставлены по улице на крышах, за заборами; они только ждут сигнала от меня!
Мне стало противно жить! На секунду я задумался... Конец... Кубанец, видимо, забавляется моим отчаянием, смотрит на своих, кивает головой и, показывая на себя, снова вопрошает:
— А вы знаете, кто я?
Бросился к подвалам Чека. Кругом трупы, кровь и стоны! Всех заключенных большевики пристрелили, некоторые из них еще живы.
Как сумасшедший я выскочил из этого ада и бросился бежать к Сумской.
У ворот каменного особняка стояла пара часовых-кубанцев в бурках. Обрадованный, я подбежал к ним и торопливо спросил, где их командир. Они указали на дом. Вот, думаю, орлы наши кубанцы уже захватили эту часть города и устроились в богатом особняке. По широкой лестнице я вбежал на террасу, у дверей меня встретил огромного роста кубанец, очевидно офицер, в бурке. На мой вопрос, он ли командир, отвечает утвердительно. Торопясь, объясняю ему, что в квартале отсюда, в здании Губисполкома, большевики перебили всех заключенных, многие из них еще живы, но истекают кровью, нужно немедленно послать доктора и санитаров, некоторых еще можно спасти.
Кубанец ничего не отвечает и смотрит на меня подозрительно. Я в одежде мастерового, на фуражке у меня клочок белой бумаги.
— А кто вы такой?
— Я корниловец, разведчик штаба главнокомандующего.
Вижу, что кубанец чем-то озабочен и оглядывается в комнату, откуда он вышел. Невольно и я, следуя его взгляду, смотрю в комнату. С яркого солнечного дня я смотрю в темную комнату и неясно вижу большой длинный стол и сидящих за ним военных; некоторые из них встают.
Кубанец смотрит на меня и громко спрашивает:
— Вы знаете, кто я?
— Нет, — отвечаю и думаю: «Видимо, один из новоиспеченных кубанских генералов, и сейчас здесь происходит какое-то важное заседание».
Снова он спрашивает:
— А вы знаете, кто я? — и с этими словами раздвигает полы бурки, и на груди его алеет красная звезда. — Я командир советского Южного Стрелкового полка!..
Если бы подо мной разверзлась земля, я был бы менее поражен. В течение следующих нескольких секунд у меня в голове промелькнуло столько мыслей, что единственный раз в жизни я был готов умереть от стыда за себя. Как глупо попался! И в последнюю минуту!
Как я не сообразил, почему кубанцы в бурках в летний жаркий день? Погон-то я не видел! Считая, что бой на Павловской площади кончен, я решил, что город уже взят добровольцами. Я чувствую себя ошалелым.
Кубанец вталкивает меня в дом. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я вижу красных командиров, поднимающихся с мест, отстегивающих кобуры и направляющихся ко мне.
Сознание, что мне осталось жить несколько минут, не мешало мне наблюдать за каждым движением моих врагов, инстинктивно я прижался спиной к стене, страшась удара сзади. Мысли работали ускоренно я уже пришел в себя и только рассчитывал, как я смогу ударить ногой в место ниже живота моего убийцу.
Вижу, что нашлись другие командиры, которые удерживают особенно ретивых, держат их за руки и не дают им возможности тут же прикончить меня. Ага, думаю, очевидно, они хотят меня допросить, а потом выведут во двор.
Кубанец что-то говорит, в комнате среди военных происходит еще большее смятение. Так же как и я, кубанец наблюдает за происходящим в комнате, подходит ко мне ближе; мне стоило большого усилия не ударить его, но он не проявляет никакого намерения убить меня.
Убедившись, что казнь на время отсрочена, я опять сосредоточиваю свое внимание на кубанце.
— Так вы говорите, что вы корниловец, а знаете ли вы, что вас ожидает?
— А знаете ли вы, что вас ожидает? — с отчаянием кричу я. — Павловская площадь взята добровольцами, «Товарищ Артем» разбит, вот лента с матроса! Город окружен добровольцами, отсюда живыми вы не уйдете! Что вы здесь делаете?
— Мой полк в засаде, десять пулеметов расставлены по улице на крышах, за заборами; они только ждут сигнала от меня!
Мне стало противно жить! На секунду я задумался... Конец... Кубанец, видимо, забавляется моим отчаянием, смотрит на своих, кивает головой и, показывая на себя, снова вопрошает:
— А вы знаете, кто я?
Я молчу и только с ненавистью смотрю в его глаза, но, странное дело, я вижу серые, добрые глаза, с лукавым огоньком смотрящие на меня.
— Я сотник Канков, офицер Текинского полка, вывезший генерала Корнилова из Быхова, и я, и мой полк желаем перейти на сторону Добровольческой армии...
Что я пережил в этот момент, могут понять только воскресшие из мертвых! В комнате поднялась свалка, крики, шум. Раздались выстрелы, кого-то били по голове револьверами, и те, которые несколько минут назад хотели быть моими палачами, были сами прикончены.
Что произошло в течение следующих нескольких минут, не поддается описанию. Меня окружили со всех сторон, мне жали руки, хлопали по плечу, обнимали, у многих были слезы на глазах; но вбежал часовой и закричал:
— Добровольцы идут!
Канков схватил меня за руки и изменившимся голосом говорил:
— Теперь дело за вами, переводите нас на сторону добровольцев! Кричу:
— Давайте мне белую простыню или скатерть!
Через минуту у меня в руках была огромная белая скатерть. Канков говорит:
— У нас есть кое-что получше!
И из распоротой подушки вытаскивается трехцветный флаг. Присутствующие все страшно заняты: из самых невероятных мест вытаскиваются погоны и торопливо прицепляются, прикалываются к плечам. У многих их нет, я советую прикреплять белые повязки на фуражки, шапки, рукава. Нельзя терять ни одной минуты, пробегают последние красные.
Решаем, что наступил момент, распахиваем ворота, и четыре человека выбегают на середину улицы: Канков и его сводный брат Б. держат трехцветный флаг, я и сестра милосердия размахиваем скатертью. Просвистели последние пули, и наступило жуткое молчание. В полуквартале от нас идут добровольцы, краснеют погоны на плечах, жмутся к стенкам. Вижу к нам идет по середине улицы молодой офицер: загорелое, потное, пыльное лицо, в руках наган. Я выхожу вперед, отдаю честь и представляюсь:
— Разведчик штаба главнокомандующего такой-то. Командир советского стрелкового полка сотник Канков, бывший офицер Текинского полка, вывезшего Корнилова из Быхова, перешел со всем полком на нашу сторону!
Александр Долгополов
Приключения разведчика в Харькове
"Вестник Первопоходника", 1965 г., № 49
Автор: А. Ф. Долгополов (1899-1977). Русский военный и общественный деятель, капитан, участник Белого движения на Юге России, первопоходник, корниловец. Разведчик и участник Белого подполья в Харькове в 1919 году.
— Я сотник Канков, офицер Текинского полка, вывезший генерала Корнилова из Быхова, и я, и мой полк желаем перейти на сторону Добровольческой армии...
Что я пережил в этот момент, могут понять только воскресшие из мертвых! В комнате поднялась свалка, крики, шум. Раздались выстрелы, кого-то били по голове револьверами, и те, которые несколько минут назад хотели быть моими палачами, были сами прикончены.
Что произошло в течение следующих нескольких минут, не поддается описанию. Меня окружили со всех сторон, мне жали руки, хлопали по плечу, обнимали, у многих были слезы на глазах; но вбежал часовой и закричал:
— Добровольцы идут!
Канков схватил меня за руки и изменившимся голосом говорил:
— Теперь дело за вами, переводите нас на сторону добровольцев! Кричу:
— Давайте мне белую простыню или скатерть!
Через минуту у меня в руках была огромная белая скатерть. Канков говорит:
— У нас есть кое-что получше!
И из распоротой подушки вытаскивается трехцветный флаг. Присутствующие все страшно заняты: из самых невероятных мест вытаскиваются погоны и торопливо прицепляются, прикалываются к плечам. У многих их нет, я советую прикреплять белые повязки на фуражки, шапки, рукава. Нельзя терять ни одной минуты, пробегают последние красные.
Решаем, что наступил момент, распахиваем ворота, и четыре человека выбегают на середину улицы: Канков и его сводный брат Б. держат трехцветный флаг, я и сестра милосердия размахиваем скатертью. Просвистели последние пули, и наступило жуткое молчание. В полуквартале от нас идут добровольцы, краснеют погоны на плечах, жмутся к стенкам. Вижу к нам идет по середине улицы молодой офицер: загорелое, потное, пыльное лицо, в руках наган. Я выхожу вперед, отдаю честь и представляюсь:
— Разведчик штаба главнокомандующего такой-то. Командир советского стрелкового полка сотник Канков, бывший офицер Текинского полка, вывезшего Корнилова из Быхова, перешел со всем полком на нашу сторону!
Александр Долгополов
Приключения разведчика в Харькове
"Вестник Первопоходника", 1965 г., № 49
Автор: А. Ф. Долгополов (1899-1977). Русский военный и общественный деятель, капитан, участник Белого движения на Юге России, первопоходник, корниловец. Разведчик и участник Белого подполья в Харькове в 1919 году.
Бахин Василий Степанович (5 февраля 1892 - ?)
Родился в Тамбовской губ, Елатомском уезде, Больше-Кусмарской волости, в д. Новая.
Образование: незаконченное высшее, Институт гражданских инженеров
В чине прапорщика служил в Белой армии.
В 1927 году бывший белый офицер, на тот момент — служащий лезоразработок в Винницкой области Василий Бахин был осужден к трем годам лагерей за службу в Белой армии. После окончания лагерного срока его направили в ссылку в Архангельскую область (тогда — часть Северного края), где в 1937 году он снова был арестован как «контрреволюционер». Внесудебная «тройка» приговорила Бахина к десяти годам лагерей. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Родился в Тамбовской губ, Елатомском уезде, Больше-Кусмарской волости, в д. Новая.
Образование: незаконченное высшее, Институт гражданских инженеров
В чине прапорщика служил в Белой армии.
В 1927 году бывший белый офицер, на тот момент — служащий лезоразработок в Винницкой области Василий Бахин был осужден к трем годам лагерей за службу в Белой армии. После окончания лагерного срока его направили в ссылку в Архангельскую область (тогда — часть Северного края), где в 1937 году он снова был арестован как «контрреволюционер». Внесудебная «тройка» приговорила Бахина к десяти годам лагерей. Дальнейшая его судьба неизвестна.
В революционные годы произошло истребление населения в русской столице более, чем в 3 раза! Круглосуточные грабежи и убийства, выселения и ссылки, голод и болезни делали свое дело.
Освободившиеся квартиры после 20 - х гг заселялись людьми "новой" формации. В 1917- 2.300 тыс. чел., к 1920-му 740 тыс. чел.
Освободившиеся квартиры после 20 - х гг заселялись людьми "новой" формации. В 1917- 2.300 тыс. чел., к 1920-му 740 тыс. чел.
Сахновский Леонид Николаевич (21 августа 1878 г.- 1920 г.).
Православный. Образование получил в 1-м кадетском корпусе. В службу вступил 31.08.1897. Окончил Николаевское кавалерийское училище (по 1-му разряду). Выпущен в 37-й драг. Военного Ордена полк. Корнет арм. (ст. 08.08.1898). Переведен в лейб-гвардии Кирасирский Его Вел-ва полк. Корнет гв. (ст. 09.08.1899). Поручик гв. (ст. 09.08.1903). Для участия в русско-японской войне 1904-05 переведен в казачьи части чином Подъесаула (ст. 09.08.1903). В боях трижды ранен. По окончании войны вернулся в полк. Штабс-Ротмистр гв. (ст. 09.08.1907). Окончил Офицерскую кав. школу "успешно". Ротмистр (ст. 09.08.1911). На 01.09.1913 в том же чине и полку. Участник мировой войны. Командир эскадрона Его Вел-ва (на 01.01.1915, 01.07.1915). Полковник (ст. 21.10.1915). На 01.0.1916 помощник командира полка по строевой части. Командир стр. дивизиона 1-й гв. кав. дивизии (на 01.07.1916). Состоял при штабе своего полка (на 01.01.1917). Помощник командира полка по строевой части (на 01.07.1917). Врем. к-щий гв. Подольским кирасирским полком (бывш. лейб-гвардии Кирасирский Его Вел-ва) (с 21.10.1917). Участник Белого движения в составе ВСЮР. Умер от тифа осенью 1919-весной 1920.
Награды:
Св. Анны 4-й ст. (1905)
Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1905)
Св. Анны 3-й ст. (1911)
Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 06.10.1914)
Св. Георгия 4-й ст. (ВП 21.06.1915)
Св. Анны 2-й ст. с мечами (ВП 07.08.1915).
Православный. Образование получил в 1-м кадетском корпусе. В службу вступил 31.08.1897. Окончил Николаевское кавалерийское училище (по 1-му разряду). Выпущен в 37-й драг. Военного Ордена полк. Корнет арм. (ст. 08.08.1898). Переведен в лейб-гвардии Кирасирский Его Вел-ва полк. Корнет гв. (ст. 09.08.1899). Поручик гв. (ст. 09.08.1903). Для участия в русско-японской войне 1904-05 переведен в казачьи части чином Подъесаула (ст. 09.08.1903). В боях трижды ранен. По окончании войны вернулся в полк. Штабс-Ротмистр гв. (ст. 09.08.1907). Окончил Офицерскую кав. школу "успешно". Ротмистр (ст. 09.08.1911). На 01.09.1913 в том же чине и полку. Участник мировой войны. Командир эскадрона Его Вел-ва (на 01.01.1915, 01.07.1915). Полковник (ст. 21.10.1915). На 01.0.1916 помощник командира полка по строевой части. Командир стр. дивизиона 1-й гв. кав. дивизии (на 01.07.1916). Состоял при штабе своего полка (на 01.01.1917). Помощник командира полка по строевой части (на 01.07.1917). Врем. к-щий гв. Подольским кирасирским полком (бывш. лейб-гвардии Кирасирский Его Вел-ва) (с 21.10.1917). Участник Белого движения в составе ВСЮР. Умер от тифа осенью 1919-весной 1920.
Награды:
Св. Анны 4-й ст. (1905)
Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1905)
Св. Анны 3-й ст. (1911)
Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 06.10.1914)
Св. Георгия 4-й ст. (ВП 21.06.1915)
Св. Анны 2-й ст. с мечами (ВП 07.08.1915).
Князь Сергей Николаевич Меликов (12 декабря 1897 г. - 9 ноября 1979 г.).
Родился в Тифлисе. Александровский лицей - 1917 год (ускоренный), Пажеский корпус - 1917 год. Прапорщик лейб-гвардии Уланского Его Величества полка. В белых войсках Северного фронта: с 03.01.1919 зачислен в резерв чинов при Управлении Командующего войсками, с 05.01.1919 числился командированным в распоряжение Главного Штаба Северно-Русского Экспедиционного Корпуса для назначения в строевую часть (в полк имени «Дайера»), с 14.03.1919 по соглашению с Союзным Командованием, переведен в Русскую армию с назначением в 1-й Северный Драгунский эскадрон (младший офицер - у Волкова С. В.). Корнет (с 21.07.1919). На 29.04.1920 в лагере Хермола в Финляндии. К 30.06 и на 16.10.1920 в Финляндии. В эмиграции к февралю 1954 года в Алжире, затем во Франции. Умер в Версале (Франция).
Отец - Генерал-Майор князь Меликов Николай Леванович
Жена - Софья Петровна (гр. Клейнмихель; 19.07.1899 - 12.02.1964 в Вестминстере, Англия),
сын - Алексей (р. 04.11.1925),
внуки - Александра 1950 г.р., Луиза 1950 г.р.
Родился в Тифлисе. Александровский лицей - 1917 год (ускоренный), Пажеский корпус - 1917 год. Прапорщик лейб-гвардии Уланского Его Величества полка. В белых войсках Северного фронта: с 03.01.1919 зачислен в резерв чинов при Управлении Командующего войсками, с 05.01.1919 числился командированным в распоряжение Главного Штаба Северно-Русского Экспедиционного Корпуса для назначения в строевую часть (в полк имени «Дайера»), с 14.03.1919 по соглашению с Союзным Командованием, переведен в Русскую армию с назначением в 1-й Северный Драгунский эскадрон (младший офицер - у Волкова С. В.). Корнет (с 21.07.1919). На 29.04.1920 в лагере Хермола в Финляндии. К 30.06 и на 16.10.1920 в Финляндии. В эмиграции к февралю 1954 года в Алжире, затем во Франции. Умер в Версале (Франция).
Отец - Генерал-Майор князь Меликов Николай Леванович
Жена - Софья Петровна (гр. Клейнмихель; 19.07.1899 - 12.02.1964 в Вестминстере, Англия),
сын - Алексей (р. 04.11.1925),
внуки - Александра 1950 г.р., Луиза 1950 г.р.
Полковник Александр Иосифович Широких (06.08.1876 - ?)
Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (офицером с 1902). Офицер 187-го пехотного полка. Георгиевский кавалер. В Вооруженных Силах Юга России. Полковник. В эмиграции к 1929 во Франции, к 1931 председатель объединения Одесского военного училища в Париже.
Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (офицером с 1902). Офицер 187-го пехотного полка. Георгиевский кавалер. В Вооруженных Силах Юга России. Полковник. В эмиграции к 1929 во Франции, к 1931 председатель объединения Одесского военного училища в Париже.