Ура, дождь пошёл

Началась гроза

Почитать стихи про аниме со сцены Дворцовой — выполнено ✅

Сегодня в 17:00 в Глаголе — отборочный тур премии «Мцыри», я в жюри.

Потом в 19:30 читаем стихи.
У меня большой сет 20 минут.
Приходите повидаться.

#афиша

В творческой среде принято к государству и государственным проектам относиться с настороженностью — это правда, это не хорошо и не плохо, это обусловленно исторически (в России во все времена у художников были причины оглядываться на жернова государевой машины). Многие авторы даже строили всю свою идентичность если не на противоборстве, то на неком противопоставлении себя образу государства и его принципам порядка — опять же, не хорошо и не плохо, просто так сложилось: кому-то как автору это идёт на пользу, кому-то во вред.

Я и сам часто критикую государственную машину — за её медлительность, за порой невнимательное отношение к кадрам и так далее. Кстати, господа «храбрые оппозиционеры» с закрытыми каналами на три человека — попробуйте говорить что думаете, зная, что ваш канал читают люди, ногами открывающие двери туда, куда вас на километр не подпустят — а потом может и побеседуем с вами о свободе слова и личности, ок да.

И всё же, нужно быть слепым, чтобы не видеть, сколько всего конкретно сейчас государство делает для культуры, и в частности — для поэзии. С его помощью руками инициативных и даже пассионарных людей, поднимаются очень масштабные проекты. Да, не всё в них бывает гладко, но где оно вообще бывает? У меня в творческих проектах (в сотни раз меньших по масштабу) за 15 лет ни разу не было ничего гладко. И сам я порой сильно борщил с непрошенной критикой во внутренних переписках и просто пугал этим людей — о паре таких случаев спустя время сожалею. Люди стараются, это факт. А когда люди ещё и талантливые, ещё и пассионарные, когда всё делается со вкусом и не для отчётной галочки — получается ведь действительно здорово. Отрицать это можно только с кастрюлей на голове.

Посмотрите, сколько людей собирается на поэтических ивентах, организованных с господдержкой. Там ведь тысячные залы. Кто из современных поэтов без продюсирования может собирать столько же? Никто. Кто из поэтов с дорогущим продюсированием может так? По пальцам одной руки. Способствует ли такая работа государства развитию общего интереса к поэзии у масс? Да. Хорошо ли это вообще для всех поэтов, вне зависимости от их участия и отношения к этому? Да. Даже, если вас это никак не касается или даже касается в негативном свете — для вас как для авторов это хорошо (ключевое слово — как для авторов, для вас как для людей оно может быть как угодно, и в конечном итоге это вообще не имеет значения).

Русское государство вновь обратило свой внимательный и строгий взор на поэзию и на то, что в ней происходит. Жаль, что для этого нужно было случиться войне. Посмотри оно туда раньше — может и война бы не нужна была, кто знает.

#заметки

Да нет у меня никакого невроза.

#фото

Вчера пересмотрел «Особенности национальной охоты» — так вышло. Комедийный хит девяностых, как его описывают стриминги (фильм 1995 года). Надо сказать, что спустя тридцать лет, он смотрится вообще не как комедия — хотя и очевидно, что задуман и сделан он именно так, без подтекстов и двойного дна. Сейчас это смотрится как мрачный хтонический притчевый артхаус с нотками фильмов Басковой.

Понятно, что за это время и комедии, и сам юмор изменились до неузнаваемости — но здесь дело не в этом. Просто изменилось общество и во многом — страна. Раньше генералы, угоняющие военную технику на пьянку, бухие менты, палящие из табельного, аккуратные цивилизованные финны и рюсский медведь, пьющий из горла водку — это было смешно. Более того, я прекрасно помню, как люди смеялись и такие: даа, это мы, всё так и есть. В 1995 году, кстати, наша некиношная армия обливалась кровью, возвращая Чечню. Но если кто-то скажет «это был смех сквозь слёзы» — нет, ребята: это был просто смех и просто комедия. Фильм не смотрели, как притчу.

А сейчас он смотрится как смесь «Груза-200» и «Зелёного слоника», а короткий монолог персонажа про «Думаете, кончилась Россия?» превратился из гэга в окат холодной водой. Пересмотрите как-нибудь ради интереса — может быть полезно, хоть и больновато.

А тому, кто сейчас продолжает твердить, как в девяностые было хорошо и свободно, хочется забить в голову гвоздь, конечно.

#заметки

У Петербурга др. Такой он интересный, конечно. Спасибо ему за то, что он стал мне вторым домом за 11 лет и за то, что он — остриё поэзии, родина Империи и колыбель революций. За хронический ринит не спасибо.

#заметки

Из дома не выходить,
отступать
во внутреннюю Монголию.
Я — кухонный,
спальный барон фон Унгерн.
Найти бы на кафеле в ванной
тебя, голую,
протянуть к тебе жалости полные
горсти-руки.

Не выследить,
не найти уже в памяти нас прежних.
Ты была на синицу похожа,
а я — как февраль, неясен.
Вписывались
за битых и за отверженных.
Вымаливали для них
милости божьей
да выдирали с мясом.

(2024)
поэма «Мужская трагедия»

#стихи

ОБМЕН

Он говорит:
Азовское море — не море,
а кот наплакал.
Он не знает, что все моря
наплакали кошки.

Кстати, о кошках он говорит,
что эти пушистые черти непостоянны,
они часто меняют хозяев и имена,
и даже название —
будто недра (принадлежа всегда
кому-то другому).
Я говорю: что поделать,
кошки привязываются к дому.
А те, что бездомные,
только смотрят пристально в небо,
вылавливая в алмазах
созвездие рыб
или пялясь на птиц,
что над ними бритвенно пролетают.

Кстати, о птицах.
Он говорит, что их не хватает.

А я говорю: дружище мой,
я тебя отвезу в Карелию,
покажу тебе Рускеалу и Воттоваару,
покажу тебе озеро,
хлопающее глазами,
белые ночи, тонущие в бальзаме
бледным запястием волоокой девы.
Я говорю:
больше мёртвые не позвонят
и не спросят: где вы?
А если и спросят,
тогда я буду как рыба,
как бледная птица,
как драная кошка нем.

А он говорит:
вчера снова ездил в наряд,
отвёз в холодильник
двадцать два тела —
всё, что осталось от этих пидоров.
На обмен.

(2025)
#стихи

ЛИТПРОЦЕСС

Я птичка, я птичка —
что вижу, то и пою.
Я птичка, я птичка —
что вижу, то и бомблю.

Положил на поребрик зубы
(пардон, бордюр).
Смерть придёт за мной
только в футболочке от кутюр.
Ваша литература — дед,
что не шарит в лоре,
но мы будем везде,
как зумеры в триколоре.

За искусство быть настоящим
дерусь с собой и со всеми вами
на медузе или на ящике,
на окопе и в Ереване.
Ведь на деле я успокаиваюсь
только носом в её каре.
Как Пашенька Техник под ксанаксом
или Цой в ведре.

Потому что стихи — для бойцов,
у которых выжжено пол лица.
Стихи — для эскортниц,
выросших без отца.
Стихи — для принцесс
и для любящих дурачков.
А свой литпроцесс
засуньте себе в очко.

(2025)
#стихи

Столкнулся с тем, что люди интерпретировали последний текст как плевок в литературное сообщество — собственно, в литераторов, критиков, издателей и т.п. Довольно странно так думать, учитывая, что мне давно не шестнадцать (а жаль) и я не сумасшедший (на момент сегодняшнего утра). И странно, что приходится пояснять, но я поясню.

Это плевок не в литературное сообщество, а в антилитературное — в тех, кто литературу (и в частности поэзию, как самую нерациональную, а значит — свободноинтепретируемую её часть) пытается всячески «элитаризировать», заперев в наглухо непроницаемых сообществах, тусовках, кружках по интересам. И если некоторые молодые современные авторы застревают в тусовках неосознанно, просто стремясь к постоянному одобрению своего творчества, то есть и те, кто поэзию запирает абсолютно сознательно, преследуя собственные, как честолюбивые, так и вполне материальные интересы.

А поэзия тем временем не может существовать без непрерывного взаимодействия с внешним миром — с обществом, читателем, зрителем, страной, временем — приобретая новые формы и смыслы только в этом взаимодействии. Во взгляде человека напротив, который едет с тобой в метро. Поэзию нельзя запирать в банку, она там умрёт. Те, кто делают это, вне зависимости от своих мировоззрений и мотиваций — есть антилитературное сообщество. Ему и посвящён этот, собственно, антилитературный текст.

Всем спасибо, пойду поем.

#заметки

Важно также и то, что здесь чётко прослеживается деколониальная оптика. Определённая семантическая прозрачность, растворение в жизненном в условиях круговорота насилия по понятным причинам. Автор ищет новые способы существования, осознавая степень вины и ответственности. Деклассирование подобного с применением трансцендентного. Осцилирование травмы, перебирание тонких волос на пороге зала суда. Куб в кубе. Голубиный язык. Бытие вне и бытие вовнутрь. Сепарация матриархального. Телесность подавления. Деревья. Спинка стула. Лошадь. Поддержите ереванский балкон.

ЛЮТО

Люто время что ни станет —
то бывало и лютей.
Мой отец в Афганистане
убивал живых людей.

Что ни даль — то дальше дали.
Боже, выйти бы в проём.
Я кидал, меня кидали.
Что ж, простите, ё-моё.

К схожим нервам меня тянет,
рвёт неровно по струне.
Нож у первого в кармане,
у второго нож в спине.

Выплюнь приторную кашу,
режь, давай стране угля.
Повторится всё, как раньше:
треш, угар и сукабля.

Город, город над обрывом
триста лет в обед бухой.
Вторит, врёт, что так и было
чисто слепленной строкой.

Дело гиблое, но крепко
в шкуру вклеенный стою.
Береги от меня девку,
дуру бледную свою.

Защищай меня в начале
и подгадывай момент.
Я прощал, меня прощали.
Но бывало, что и нет.

Ноября синеет кожа,
прячусь — ищет по следам.
Завязал со всем, с чем можно
к двадцати восьми годам.

Он придёт, поймает в кадр,
как в кино — играй и ной.
Мой бескровный брат ноябрь,
страшный, злой, очередной.

Только что ни время люто,
что ни даль, что ни семья —
ничего не абсолютно,
всё закончится — и я

зная эту аксиому,
обучусь её ценить:
перетянет по живому
рану чувственная нить.

Шаг и шорох — скалься, осень.
Славься, стук сердечных бед.
Я большой, мне двадцать восемь —
я иду к тебе, к тебе.

(2019)
#стихи

Сегодня вечером читаю стихи на презентации книги Миши Позднякова. Очень зову.

03.06
20:00
Бар «Фогель»
наб. Фонтанки, 97

#афиша