Шхуна Ганжа

Ночью умерла Елена Косилова, женщина-философ. Женщин-философов у нас мало, а может быть, их почти нет. Я точно могу представить, что Елена бы написала о своей смерти и с какой простотой и ясностью вписала бы себя в это событие. Женская философия почти невозможна: в ней или же отрицается свой пол, или ты вступаешь на двойной путь, но чаще всего это никакая не философия, а разыгрывание спектакля на околоинтеллектуальную тему. Но Елена была философом, кроме истины ее ничего не волновало. "Нет" она говорила с совершенной категоричностью, своим очень глубоким суггестивным женским голосом и заранее зная, что с ней никто не согласится, проваливалась в эту истину, перечисляя все аргументы уже для себя, чтобы удержать их в своей памяти. В ней не было никакого холода - ни интеллектуального, ни человеческого, ни исследовательского, но не было и горячности. До нее невозможно было дотянуться. Она поверяла себя математикой и музыкой. Последнюю она понимала как просто музыку, - то, что слышится как музыка, опознается как музыка и называется именем "музыка", подставляя себя под шквал разнонаправленной критики. К любой критике она относилась как к математической задаче, решая эту задачу аксиоматическими методами. При первой встрече этой осенью мы почти одновременно пробурчали "как мы непохожи!" и уселись на расстоянии нескольких метров. Она поняла, кто я такая, но говорила мне только незаслуженно хорошее и ободряющее. Я ее ободрять не смела, и кажется, она меня за это простила.

💔122🕊25❤15

www.group-telegram.com/us/shhunaganzha.com/5022

5.67K viewsMay 26 at 09:08

Ночью умерла Елена Косилова, женщина-философ. Женщин-философов у нас мало, а может быть, их почти нет. Я точно могу представить, что Елена бы написала о своей смерти и с какой простотой и ясностью вписала бы себя в это событие. Женская философия почти невозможна: в ней или же отрицается свой пол, или ты вступаешь на двойной путь, но чаще всего это никакая не философия, а разыгрывание спектакля на околоинтеллектуальную тему. Но Елена была философом, кроме истины ее ничего не волновало. "Нет" она говорила с совершенной категоричностью, своим очень глубоким суггестивным женским голосом и заранее зная, что с ней никто не согласится, проваливалась в эту истину, перечисляя все аргументы уже для себя, чтобы удержать их в своей памяти. В ней не было никакого холода - ни интеллектуального, ни человеческого, ни исследовательского, но не было и горячности. До нее невозможно было дотянуться. Она поверяла себя математикой и музыкой. Последнюю она понимала как просто музыку, - то, что слышится как музыка, опознается как музыка и называется именем "музыка", подставляя себя под шквал разнонаправленной критики. К любой критике она относилась как к математической задаче, решая эту задачу аксиоматическими методами. При первой встрече этой осенью мы почти одновременно пробурчали "как мы непохожи!" и уселись на расстоянии нескольких метров. Она поняла, кто я такая, но говорила мне только незаслуженно хорошее и ободряющее. Я ее ободрять не смела, и кажется, она меня за это простила.

BY Шхуна Ганжа