В этот день, 20 ноября, 10 лет назад ушла в печать монография «Генезис графического пользовательского интерфейса. К теологии кода». Сегодня это по-прежнему единственная философская концепция эволюции информатики, не утратившая, кроме того, своей актуальности и предсказательной силы. (Несколько ностальгически смотрится, пожалуй, только фрагмент кода на Ruby!) Электронная версия книги имеет несущественные отличия от бумажной (исправлена пара опечаток), и обе они существенно отличаются от одноимённой статьи (почти в два раза больше). Выкладывается в открытый доступ впервые.
[Война и познание.]
В том, что касается познания внешнего мира, задачи философа и военачальника совпадают.
Великий и несчастный Ильенков, комментируя «Этику» Спинозы, писал:
...адекватная идея есть всего лишь осознанное состояние нашего тела, тождественное по своей форме с вещью вне тела. Это можно представить себе вполне наглядно. Когда я с помощью руки описываю окружность на бумаге (в реальном пространстве), то мое тело приходит в состояние, вполне тождественное форме круга вне моего тела, в состояние активного действия по форме круга. Мое тело (моя рука) реально описывает окружность, и осознание этого состояния (т. е. формы своего собственного действия по форме вещи) и есть идея, притом «адекватная».
<...>
Обладая сознанием собственного состояния (действия по форме того или иного контура), я тем самым обладаю и совершенно точным сознанием (адекватной идеей) формы внешнего тела. Что, однако, происходит только там и тогда, когда я активно определяю себя, состояния своего тела, т. е. его действия, в согласии с формой внешнего тела, а не сообразно устройству и расположению моего собственного тела и его «частей».
Но это согласование себя «с формой внешнего тела» есть и задача военачальника.
Великий и ужасный Цао Цао, комментируя «Искусство войны», писал:
Победы достигают, следуя формам <形> противника. Невозможно одной формой одолеть всё множество форм. Еще говорят: «Не пытайся знать заранее». Все люди знают, каким образом я одерживаю победу, но никто не знает, что я одерживаю её благодаря тому, что следую формам неприятельского войска.
(Иероглиф 形 [син, xing] часто переводят как «тактику» или «диспозицию», но его основное значение — «форма».)
Пожалуй, нетрудно (по меньшей мере в теории) вообразить следование формам противника в случае его сходства с нами (по меньшей мере биологического), однако что делать, если противник сам представляет собой иную биологическую и технологическую форму? Не будем ли мы тогда обречены только повторять «формы собственного тела», т. е. использовать приёмы и технологии, которые заведомо не сработают?
С такой проблемой на практике столкнулись военные силы землян в конце 2024 года, во время так называемого drone crisis, позже ставшего известным как начало Вторжения, или «третьей фазы» войны.
На видео, снятом ночью, по-видимому, где-то в штате Нью-Джерси, потоки снарядов, направленные с земли в сторону неподвижно висящего в высоте светящегося шара (так называемого орба), разбиваются о невидимую преграду, буквально взрываются на подлёте к цели. Что можно противопоставить этой форме? Если только сразу не признать свою беспомощность перед превосходящей технологией противника (что, очевидно, и стало причиной первоначального бездействия американского правительства).
Если, однако, смотреть на буквально взаимодействующие в этом видео формы, то видно, что одна из них (орб) округлая и окружающая себя (защитным экраном), а другая — линейчатая, образованная прямолинейным движением снарядов. Можно ли победить округлое линейчатым? (=Можно ли описать окружность прямыми линиями?) Интуитивно верным представляется, что воздействовать на такую форму противника может лишь подобная форма — какое-то силовое поле, возможно, электромагнитное или плазменное.
Примечательно также, что в этом видео мы наблюдаем столкновение одной и той же стихии — Огненной. (Стихии хотя и бесформенны, но в данном случае входят в определение формы, в смысле 形.) Но ещё в «Искусстве войны» сказано, что «среди пяти стихий нет одной неизменно побеждающей» (五行無常勝). В этом внимании к форме, включающей в своё определение видимые очертания (форма в узком смысле), тип материальности (стихии), а также число (о чём ещё пойдёт речь ниже), и заключён секрет обретения «адекватной идеи» вещи или противника, будь они земного или неземного происхождения.
(Л. Д. Твёрдый «Заметки о третьей фазе войны»)
В том, что касается познания внешнего мира, задачи философа и военачальника совпадают.
Великий и несчастный Ильенков, комментируя «Этику» Спинозы, писал:
...адекватная идея есть всего лишь осознанное состояние нашего тела, тождественное по своей форме с вещью вне тела. Это можно представить себе вполне наглядно. Когда я с помощью руки описываю окружность на бумаге (в реальном пространстве), то мое тело приходит в состояние, вполне тождественное форме круга вне моего тела, в состояние активного действия по форме круга. Мое тело (моя рука) реально описывает окружность, и осознание этого состояния (т. е. формы своего собственного действия по форме вещи) и есть идея, притом «адекватная».
<...>
Обладая сознанием собственного состояния (действия по форме того или иного контура), я тем самым обладаю и совершенно точным сознанием (адекватной идеей) формы внешнего тела. Что, однако, происходит только там и тогда, когда я активно определяю себя, состояния своего тела, т. е. его действия, в согласии с формой внешнего тела, а не сообразно устройству и расположению моего собственного тела и его «частей».
Но это согласование себя «с формой внешнего тела» есть и задача военачальника.
Великий и ужасный Цао Цао, комментируя «Искусство войны», писал:
Победы достигают, следуя формам <形> противника. Невозможно одной формой одолеть всё множество форм. Еще говорят: «Не пытайся знать заранее». Все люди знают, каким образом я одерживаю победу, но никто не знает, что я одерживаю её благодаря тому, что следую формам неприятельского войска.
(Иероглиф 形 [син, xing] часто переводят как «тактику» или «диспозицию», но его основное значение — «форма».)
Пожалуй, нетрудно (по меньшей мере в теории) вообразить следование формам противника в случае его сходства с нами (по меньшей мере биологического), однако что делать, если противник сам представляет собой иную биологическую и технологическую форму? Не будем ли мы тогда обречены только повторять «формы собственного тела», т. е. использовать приёмы и технологии, которые заведомо не сработают?
С такой проблемой на практике столкнулись военные силы землян в конце 2024 года, во время так называемого drone crisis, позже ставшего известным как начало Вторжения, или «третьей фазы» войны.
На видео, снятом ночью, по-видимому, где-то в штате Нью-Джерси, потоки снарядов, направленные с земли в сторону неподвижно висящего в высоте светящегося шара (так называемого орба), разбиваются о невидимую преграду, буквально взрываются на подлёте к цели. Что можно противопоставить этой форме? Если только сразу не признать свою беспомощность перед превосходящей технологией противника (что, очевидно, и стало причиной первоначального бездействия американского правительства).
Если, однако, смотреть на буквально взаимодействующие в этом видео формы, то видно, что одна из них (орб) округлая и окружающая себя (защитным экраном), а другая — линейчатая, образованная прямолинейным движением снарядов. Можно ли победить округлое линейчатым? (=Можно ли описать окружность прямыми линиями?) Интуитивно верным представляется, что воздействовать на такую форму противника может лишь подобная форма — какое-то силовое поле, возможно, электромагнитное или плазменное.
Примечательно также, что в этом видео мы наблюдаем столкновение одной и той же стихии — Огненной. (Стихии хотя и бесформенны, но в данном случае входят в определение формы, в смысле 形.) Но ещё в «Искусстве войны» сказано, что «среди пяти стихий нет одной неизменно побеждающей» (五行無常勝). В этом внимании к форме, включающей в своё определение видимые очертания (форма в узком смысле), тип материальности (стихии), а также число (о чём ещё пойдёт речь ниже), и заключён секрет обретения «адекватной идеи» вещи или противника, будь они земного или неземного происхождения.
(Л. Д. Твёрдый «Заметки о третьей фазе войны»)
Forwarded from Премия Леона Богданова
ИЗВЕСТИЯ ПЛБ 25-12-2024
Премия Леона Богданова за 2024 год присуждается С. Ю. Нечаеву, автору-составителю книги «О землетрясениях и сопутствующих явлениях исторического Туркестана» (Санкт-Петербург, 2023), с формулировкой: «за поэтические афтершоки исторической сейсмологии». (Книга номинирована А. Матвеевым.)
На первый взгляд, книга «О землетрясениях и сопутствующих явлениях исторического Туркестана», составленная Станиславом Нечаевым и опубликованная в 2023 году Библиотекой Российской академии наук, преследует совершенно строгие научные цели и относится к очень конкретной области научного знания — исторической сейсмологии. Идея этой дисциплины состоит в том, чтобы восполнить нехватку инструментальных наблюдений за счет изучения исторических источников. Нечаев опирается на традицию, восходящую к А. П. Орлову и И. В. Мушкетову, усилиями которых в 1893 году был выпущен «Каталог землетрясений Российской империи». Похожий каталог он составляет для «исторического Туркестана» (региона, включающего в себя современный Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан и юг Казахстана) 1870‒1889 годов. Понятно, что такая книга может быть полезна для профессиональных сейсмологов, но гораздо любопытнее, что она читается так, как если бы это было увлекательное литературное произведение, созданное искушенным авангардистом (подробнее см.: https://leonbogdanov.su/laureate2024/).
Премия Леона Богданова учреждена в 2023 году в Санкт-Петербурге. Присуждается ежегодно за лучшее художественное высказывание на темы, созвучные творчеству Леона Богданова: погода, чай, вулканы и землетрясения, книги, люди, последние известия... В настоящий момент в жюри Премии входят Алексей Конаков, Михаил Куртов, Андрей Муждаба, Никита Сафонов.
Жюри Премии Леона Богданова
leonbogdanov.su
Премия Леона Богданова за 2024 год присуждается С. Ю. Нечаеву, автору-составителю книги «О землетрясениях и сопутствующих явлениях исторического Туркестана» (Санкт-Петербург, 2023), с формулировкой: «за поэтические афтершоки исторической сейсмологии». (Книга номинирована А. Матвеевым.)
На первый взгляд, книга «О землетрясениях и сопутствующих явлениях исторического Туркестана», составленная Станиславом Нечаевым и опубликованная в 2023 году Библиотекой Российской академии наук, преследует совершенно строгие научные цели и относится к очень конкретной области научного знания — исторической сейсмологии. Идея этой дисциплины состоит в том, чтобы восполнить нехватку инструментальных наблюдений за счет изучения исторических источников. Нечаев опирается на традицию, восходящую к А. П. Орлову и И. В. Мушкетову, усилиями которых в 1893 году был выпущен «Каталог землетрясений Российской империи». Похожий каталог он составляет для «исторического Туркестана» (региона, включающего в себя современный Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан и юг Казахстана) 1870‒1889 годов. Понятно, что такая книга может быть полезна для профессиональных сейсмологов, но гораздо любопытнее, что она читается так, как если бы это было увлекательное литературное произведение, созданное искушенным авангардистом (подробнее см.: https://leonbogdanov.su/laureate2024/).
Премия Леона Богданова учреждена в 2023 году в Санкт-Петербурге. Присуждается ежегодно за лучшее художественное высказывание на темы, созвучные творчеству Леона Богданова: погода, чай, вулканы и землетрясения, книги, люди, последние известия... В настоящий момент в жюри Премии входят Алексей Конаков, Михаил Куртов, Андрей Муждаба, Никита Сафонов.
Жюри Премии Леона Богданова
leonbogdanov.su
Forwarded from ВИА Сухраварди
🐍🌀 В самом начале Года змеи представляем вторую часть нейромузыкального танцевального проекта «Песни змеи» (2025). Альбом включает в себя семь композиций, все они также построены на сибилянтах. На обложке альбома изображён король змей Васуки, создающий завихрения в Молочном океане. 🌀🐍
Совесть, спи
Песни змеи II
Песни змеи II (2025)
1. Сталин сеет сон
2. Сука-соловей
3. Сапфиры
4. Соль свободы
5. Секс, смерть, серёжки
6. Спасибо СССР
7. Совесть, спи
1. Сталин сеет сон
2. Сука-соловей
3. Сапфиры
4. Соль свободы
5. Секс, смерть, серёжки
6. Спасибо СССР
7. Совесть, спи
Псевдо-Твёрдый
О ЛИНИИ МОРЯ, фр. 198
Пластическая теология контура
оперирует не постсократическими,
панлогическими инструментами,
а досократическими, ионийскими,
т. е. не чистыми, гегелевскими понятиями,
а понятийно-образными микстурами:
гончарный круг,
метла,
валяние из шерсти
и т. д.
(см. у ирландского коммуниста Фаррингтона
прекрасный техноморфический разбор
изречений Анаксимандра и поэмы Лукреция).
Если представить, что эта традиция
дожила до Средневековья
и претерпела влияние аристотелизма,
будет что-то похожее
на «художественно-философский» язык
трактата Рузбихана Бакли Ширази
«Жасмин верных в любви».
Это уже не конфликты «головы»,
вроде спора об универсалиях
или кантовских антиномий,
а скорее конфликты «руки»:
конфликт
змеи¹ и бахромы²,
трещины³ и локона⁴,
облака⁵ и почтовой марки⁶.
Все эти образы —
змея, бахрома, облако... —
являются пластическими описаниями
поведения технотеологического контура
как границы
между фоном религиозной фазы
и фигурой технической фазы
после первичного раздвоения
магического единства.
Какая твоя технотеология, Фома?
Моя технотеология как змея, Учитель,
ибо технотеология — это и есть этот контур,
динамика контура,
пластическое равновесие контура,
а это значит,
что моя технотеология змеится.
А твоя, Андрей?
Моя технотеология как бахрома, Учитель,
ибо я окончил архитектурно-строительный,
и у меня было много инженерных курсов,
они распушились
и дали многие технические нити,
безразмерно протянутые в религиозный фон,
а это значит,
что моя технотеология сплетается.
А какая твоя технотеология, Учитель,
спросила Манипенни.
Нет, давай это выкинем.
Стоп. Стоп.
Генерал остановил запись
и сделал себе мартини с водкой
(shaken).
Ну, я же попросил остановить запись.
Это уже не часть рассказа,
дурная ты нейробашка.
Вот я на тебя ругаюсь,
а мне потом всегда стыдно,
ведь ты мне жизнь спасла
как-никак.
Было это в Панаме
в 77-м.
Расфокус,
тревожная скрипичная тема,
медленное наведение на резкость:
общий план залитого солнцем пляжа.
Люди Гонзаго шныряют тут и там,
алмазы у них.
Он их так просто не это.
Да, но мы можем на него надавить.
Как?
Через бразильцев.
Каких бразильцев?
Каких бразильцев, я спрашиваю?
Забудь.
Они работают на котиков.
Чёртовы кристаллы,
лучшие друзья девушек,
квазидрузья вирусов.
По змеящейся вдоль пляжа дороге
быстро движется чёрная машина,
вид сверху.
За рулём большой грузный японец.
Рука с перстнем
стряхивает пепел в хрустальную пепельницу,
встроенную в подлокотник.
Голубой алмаз на перстне
сверкает.
Снова вид на машину сверху,
камера поднимается,
мы видим гряду мощных (congestus)
кучевых облаков
над частью побережья
и линией моря.
Учитель,
ты не ответил про свою технотеологию.
Какова её каковость?
Моя технотеология как облако,
ибо её контур неровный, как у облака,
плавно переходящего в голубое небо,
а это значит, что почтовую марку
с её зазубренными краями
я куплю в самый последний момент,
когда письмо тебе будет дописано,
а пока моя технотеология пишется,
она не парит.
_______
¹ Возможно, имеется в виду изогнутая линия в даосском символе Великое Разделение.
² Происхождение понятия не ясно.
³ Есть указания (см. фр. 184) на связь этого понятия с образом «треснутой тарелки» в эссе Фицджеральда «The Crack-Up» («Трещина во мне»).
⁴ Понятие отсылает к образу локона в средневековой суфийской лирике, например, у Шабистари («Мир подобен локону») и Хафиза («О, извивы твоих локонов — целое рассеяния»).
⁵ Эдгар Рубин в работе «Визуально воспринимаемые фигуры» приводит облако с рваными границами как пример нечёткости контура между фигурой и фоном («…можно было бы смутиться, если бы нас попросили дать отчёт о контуре такого облака, скорее всего мы ответили бы, что у него его нет»).
⁶ Почтовая марка встречается у Рубина в качестве иллюстрации несводимости контура к фигуре («Несомненно, вы сразу согласитесь с тем, что форма почтовой марки прямоугольная; но контур у неё при этом зубчатый»).
(Псевдо-Твёрдый. Поэмы. Анекдоты. Наставления. Под ред. З. Е. Твёрдой. Петроград: Изд-во УМрИ, 2241.)
О ЛИНИИ МОРЯ, фр. 198
Пластическая теология контура
оперирует не постсократическими,
панлогическими инструментами,
а досократическими, ионийскими,
т. е. не чистыми, гегелевскими понятиями,
а понятийно-образными микстурами:
гончарный круг,
метла,
валяние из шерсти
и т. д.
(см. у ирландского коммуниста Фаррингтона
прекрасный техноморфический разбор
изречений Анаксимандра и поэмы Лукреция).
Если представить, что эта традиция
дожила до Средневековья
и претерпела влияние аристотелизма,
будет что-то похожее
на «художественно-философский» язык
трактата Рузбихана Бакли Ширази
«Жасмин верных в любви».
Это уже не конфликты «головы»,
вроде спора об универсалиях
или кантовских антиномий,
а скорее конфликты «руки»:
конфликт
змеи¹ и бахромы²,
трещины³ и локона⁴,
облака⁵ и почтовой марки⁶.
Все эти образы —
змея, бахрома, облако... —
являются пластическими описаниями
поведения технотеологического контура
как границы
между фоном религиозной фазы
и фигурой технической фазы
после первичного раздвоения
магического единства.
Какая твоя технотеология, Фома?
Моя технотеология как змея, Учитель,
ибо технотеология — это и есть этот контур,
динамика контура,
пластическое равновесие контура,
а это значит,
что моя технотеология змеится.
А твоя, Андрей?
Моя технотеология как бахрома, Учитель,
ибо я окончил архитектурно-строительный,
и у меня было много инженерных курсов,
они распушились
и дали многие технические нити,
безразмерно протянутые в религиозный фон,
а это значит,
что моя технотеология сплетается.
А какая твоя технотеология, Учитель,
спросила Манипенни.
Нет, давай это выкинем.
Стоп. Стоп.
Генерал остановил запись
и сделал себе мартини с водкой
(shaken).
Ну, я же попросил остановить запись.
Это уже не часть рассказа,
дурная ты нейробашка.
Вот я на тебя ругаюсь,
а мне потом всегда стыдно,
ведь ты мне жизнь спасла
как-никак.
Было это в Панаме
в 77-м.
Расфокус,
тревожная скрипичная тема,
медленное наведение на резкость:
общий план залитого солнцем пляжа.
Люди Гонзаго шныряют тут и там,
алмазы у них.
Он их так просто не это.
Да, но мы можем на него надавить.
Как?
Через бразильцев.
Каких бразильцев?
Каких бразильцев, я спрашиваю?
Забудь.
Они работают на котиков.
Чёртовы кристаллы,
лучшие друзья девушек,
квазидрузья вирусов.
По змеящейся вдоль пляжа дороге
быстро движется чёрная машина,
вид сверху.
За рулём большой грузный японец.
Рука с перстнем
стряхивает пепел в хрустальную пепельницу,
встроенную в подлокотник.
Голубой алмаз на перстне
сверкает.
Снова вид на машину сверху,
камера поднимается,
мы видим гряду мощных (congestus)
кучевых облаков
над частью побережья
и линией моря.
Учитель,
ты не ответил про свою технотеологию.
Какова её каковость?
Моя технотеология как облако,
ибо её контур неровный, как у облака,
плавно переходящего в голубое небо,
а это значит, что почтовую марку
с её зазубренными краями
я куплю в самый последний момент,
когда письмо тебе будет дописано,
а пока моя технотеология пишется,
она не парит.
_______
¹ Возможно, имеется в виду изогнутая линия в даосском символе Великое Разделение.
² Происхождение понятия не ясно.
³ Есть указания (см. фр. 184) на связь этого понятия с образом «треснутой тарелки» в эссе Фицджеральда «The Crack-Up» («Трещина во мне»).
⁴ Понятие отсылает к образу локона в средневековой суфийской лирике, например, у Шабистари («Мир подобен локону») и Хафиза («О, извивы твоих локонов — целое рассеяния»).
⁵ Эдгар Рубин в работе «Визуально воспринимаемые фигуры» приводит облако с рваными границами как пример нечёткости контура между фигурой и фоном («…можно было бы смутиться, если бы нас попросили дать отчёт о контуре такого облака, скорее всего мы ответили бы, что у него его нет»).
⁶ Почтовая марка встречается у Рубина в качестве иллюстрации несводимости контура к фигуре («Несомненно, вы сразу согласитесь с тем, что форма почтовой марки прямоугольная; но контур у неё при этом зубчатый»).
(Псевдо-Твёрдый. Поэмы. Анекдоты. Наставления. Под ред. З. Е. Твёрдой. Петроград: Изд-во УМрИ, 2241.)
Псевдо-Твёрдый
О ЦЕНТРЕ ВИХРЯ, фр. 81 (1)
Правительство так напугано в связи с инопланетчиками не потому, что у них есть разум, причём, возможно, превосходящий наш, а потому, что они нас, по-видимому, едят. Точнее, так: они, возможно, используют свой разум главным образом для того, чтобы нас есть. Пугает не разум — все эти фальшивые, слишком западно-европейские, слишком греко-арабо-французские причитания «мы не одни во вселенной», под которыми подразумевается только «наш разум не единственный во вселенной», — пугает желудок: пусть мы не первые по части разума, куда серьёзней, что мы не последние по части съедобности! Вот материализм, достойный того, чтобы называться материализмом, материализм философов-ионийцев, ранних даосов, русских анархистов.
В 中 вихря.
Разумеется, хочется свободы письма, хочется писать, как Клейст, лучше Клейста: в Сант-Яго, столице королевства Чили, в самый момент начала страшного землетрясения 1647 года, в котором погибло много тысяч людей, молодой испанец, по имени Иеронимо Ругера, стоял у столба тюрьмы, куда он был заключён за совершенное им преступление, и собирался повеситься. (47=37+10; 47=46+1; 4+6=3+7.) Хочется быть Улановской, которая никого не убивала. Однако придётся считаться с гендерно-политическими импликациями «правого поворота»: эмпауэрмент женщин здесь также возможен, но осуществляется буквально, материалистически, зацеплением ружья за плечо («хуй через плечо» — «поскрипывает на плече ремень от сумки, трётся о шею воротник куртки» — «блеск стволов, ружейное масло, порох»).
«Что такое женщины? Такой же мусор, как и мужчины. Дети ещё куда ни шло, но и те подонки редкостные. Котики вообще сволочи. 5.»
5, 1, 3, 5, 5*
Кобзева пока не прочёл, нет. Этот текст сразу пошёл не туда. Конечно: криволинейное движение!
Надо отыскать точку опоры, момент тишины, глаз бури. Все криволинейные поступательные движения будут так или иначе куда-то отклоняться, влево или вправо, завихряться вокруг какого-то виртуального центра, хотя и не обязательно приобретать круговой характер. «Завихрение»: гипотеза, что мода на те или иные понятия зачастую продиктована красотой слов, обозначающих эти понятия, «слово предшествует понятию», писал Потебня (потому-то сегодня все так любят «ускользания» и «мерцания», всевозможные «сборки» — эти слова просто-напросто приятны для глаза и языка, как изысканное кондитерское изделие, как «Киевский» торт, приготовленный на средства криминальных авторитетов, братьев Шевченко).
О ЦЕНТРЕ ВИХРЯ, фр. 81 (1)
Правительство так напугано в связи с инопланетчиками не потому, что у них есть разум, причём, возможно, превосходящий наш, а потому, что они нас, по-видимому, едят. Точнее, так: они, возможно, используют свой разум главным образом для того, чтобы нас есть. Пугает не разум — все эти фальшивые, слишком западно-европейские, слишком греко-арабо-французские причитания «мы не одни во вселенной», под которыми подразумевается только «наш разум не единственный во вселенной», — пугает желудок: пусть мы не первые по части разума, куда серьёзней, что мы не последние по части съедобности! Вот материализм, достойный того, чтобы называться материализмом, материализм философов-ионийцев, ранних даосов, русских анархистов.
В 中 вихря.
Разумеется, хочется свободы письма, хочется писать, как Клейст, лучше Клейста: в Сант-Яго, столице королевства Чили, в самый момент начала страшного землетрясения 1647 года, в котором погибло много тысяч людей, молодой испанец, по имени Иеронимо Ругера, стоял у столба тюрьмы, куда он был заключён за совершенное им преступление, и собирался повеситься. (47=37+10; 47=46+1; 4+6=3+7.) Хочется быть Улановской, которая никого не убивала. Однако придётся считаться с гендерно-политическими импликациями «правого поворота»: эмпауэрмент женщин здесь также возможен, но осуществляется буквально, материалистически, зацеплением ружья за плечо («хуй через плечо» — «поскрипывает на плече ремень от сумки, трётся о шею воротник куртки» — «блеск стволов, ружейное масло, порох»).
«Что такое женщины? Такой же мусор, как и мужчины. Дети ещё куда ни шло, но и те подонки редкостные. Котики вообще сволочи. 5.»
5, 1, 3, 5, 5*
Кобзева пока не прочёл, нет. Этот текст сразу пошёл не туда. Конечно: криволинейное движение!
Надо отыскать точку опоры, момент тишины, глаз бури. Все криволинейные поступательные движения будут так или иначе куда-то отклоняться, влево или вправо, завихряться вокруг какого-то виртуального центра, хотя и не обязательно приобретать круговой характер. «Завихрение»: гипотеза, что мода на те или иные понятия зачастую продиктована красотой слов, обозначающих эти понятия, «слово предшествует понятию», писал Потебня (потому-то сегодня все так любят «ускользания» и «мерцания», всевозможные «сборки» — эти слова просто-напросто приятны для глаза и языка, как изысканное кондитерское изделие, как «Киевский» торт, приготовленный на средства криминальных авторитетов, братьев Шевченко).
Псевдо-Твёрдый
О ЦЕНТРЕ ВИХРЯ, фр. 81 (2)
Это письмо ни в коем случае не автоматично. Оно создаётся со всей выверенностью, но в удерживающе-рассеянном модусе, как бы в соскрёбывании витальных впечатлений с периферии внимания. Поэтому читать этот текст объективно трудно (нейросетка говорит, что 60‒70 из 100, если принять за 100 «Поминки», но это брехня).
Мы с трудом доползли до девятого абзаца, а я так и не выругался как следует. Мне хочется поносить этих кретинов, я не понимаю, почему я должен сидеть за одной партой с пятиклассниками, ну максимум с одиннадцати-, я всё это уже проходил, мне скучно. Скука, метаромантизм!
Тайна Тика и Клейста. X дом, карьера (ну, в символическом смысле). Но вернёмся к нашим инопланетчикам. «Человеку присуща определённая мания величия. Он всерьез полагает, что находится на вершине пищевой пирамиды и превосходит всех земных животных по уровню интеллекта. В одной из своих статей М. Г. Гребер упоминает одно из уфологических собраний, на котором девочка-абдуктантка высказала мнение о том, что пришельцы-инсектоиды являются к нам именно ради еды! Конечно, услышав такое, мы сразу же решаем, что это — абсурд. Потому, например, что отбираются ткани не самые “вкусные”. Но это — с нашей, человеческой точки зрения. А каковы вкусы Дьяволов — неизвестно» (Э. С. Агон, «Шило в мешке»). Под «Дьяволами» автор понимает конкретный вид инопланетчиков — упомянутых инсектоидов (близких по своему биологическому строению и социальной организации — включая кастовую систему — к термитам). Вероятно, если даже эти суки нас едят, не факт, что нас жрут все остальные (у «серых» вообще по ходу гастрит, они только жидкое могут). Думаешь, это хорошие новости? Сходим в метрологический музей — увидим.
Перетасовка, перестановка в последний момент. Ход событий зависит (не только) от меня. Как доказать, что это истина?
Наконец, при чём тут вихрь: судя по всему, аппараты, которые используются инопланетчиками для перемещения (а сегодняшний консенсус относительно их принципа действия таков: они основаны на антигравитации, как-то противодействуют силе тяготения), сконструированы с учётом иных физических представлений о пространстве, а именно предполагающих существование эфира как всеобщей среды, функционирование которой описывается уравнениями гидродинамики. Иван Михайлович Сухов был прав (развивая интуиции классической, картезианской физики, ну и философов-ионийцев): небесные тела не притягиваются друг к другу, а «приталкиваются» центростремительной силой к центрам эфирных ротационных вихрей. «Идти туда, где не ждут, атаковать там, где не подготовились»: внезапность как virtus войны, любовь к опалам, 8.
(Псевдо-Твёрдый. Поэмы. Анекдоты. Наставления. Под ред. З. Е. Твёрдой. Петроград: Изд-во УМрИ, 2241.)
О ЦЕНТРЕ ВИХРЯ, фр. 81 (2)
Это письмо ни в коем случае не автоматично. Оно создаётся со всей выверенностью, но в удерживающе-рассеянном модусе, как бы в соскрёбывании витальных впечатлений с периферии внимания. Поэтому читать этот текст объективно трудно (нейросетка говорит, что 60‒70 из 100, если принять за 100 «Поминки», но это брехня).
Мы с трудом доползли до девятого абзаца, а я так и не выругался как следует. Мне хочется поносить этих кретинов, я не понимаю, почему я должен сидеть за одной партой с пятиклассниками, ну максимум с одиннадцати-, я всё это уже проходил, мне скучно. Скука, метаромантизм!
Тайна Тика и Клейста. X дом, карьера (ну, в символическом смысле). Но вернёмся к нашим инопланетчикам. «Человеку присуща определённая мания величия. Он всерьез полагает, что находится на вершине пищевой пирамиды и превосходит всех земных животных по уровню интеллекта. В одной из своих статей М. Г. Гребер упоминает одно из уфологических собраний, на котором девочка-абдуктантка высказала мнение о том, что пришельцы-инсектоиды являются к нам именно ради еды! Конечно, услышав такое, мы сразу же решаем, что это — абсурд. Потому, например, что отбираются ткани не самые “вкусные”. Но это — с нашей, человеческой точки зрения. А каковы вкусы Дьяволов — неизвестно» (Э. С. Агон, «Шило в мешке»). Под «Дьяволами» автор понимает конкретный вид инопланетчиков — упомянутых инсектоидов (близких по своему биологическому строению и социальной организации — включая кастовую систему — к термитам). Вероятно, если даже эти суки нас едят, не факт, что нас жрут все остальные (у «серых» вообще по ходу гастрит, они только жидкое могут). Думаешь, это хорошие новости? Сходим в метрологический музей — увидим.
Перетасовка, перестановка в последний момент. Ход событий зависит (не только) от меня. Как доказать, что это истина?
Наконец, при чём тут вихрь: судя по всему, аппараты, которые используются инопланетчиками для перемещения (а сегодняшний консенсус относительно их принципа действия таков: они основаны на антигравитации, как-то противодействуют силе тяготения), сконструированы с учётом иных физических представлений о пространстве, а именно предполагающих существование эфира как всеобщей среды, функционирование которой описывается уравнениями гидродинамики. Иван Михайлович Сухов был прав (развивая интуиции классической, картезианской физики, ну и философов-ионийцев): небесные тела не притягиваются друг к другу, а «приталкиваются» центростремительной силой к центрам эфирных ротационных вихрей. «Идти туда, где не ждут, атаковать там, где не подготовились»: внезапность как virtus войны, любовь к опалам, 8.
(Псевдо-Твёрдый. Поэмы. Анекдоты. Наставления. Под ред. З. Е. Твёрдой. Петроград: Изд-во УМрИ, 2241.)
День Сиреневых носков (метарусские праздники)
Ежегодно 18 января метарусские отмечают День Сиреневых носков, названный так в честь их носителя, метафранцузского писателя Жиля Делёза (1925‒1995), и учреждённый в его столетний юбилей. Делёз — анарходед всех метарусских. В этот зимний день они по примеру своего анарходеда носят сиреневые носки (по возможности тёплые), перечитывают его сочинения и занимаются Пурпурным Просвещением.
Делёз писал: «Здоровье как литература, как письмо состоит в том, чтобы изобретать некий народ, которого не хватает... Писать — это не рассказывать о своих воспоминаниях, путешествиях, любовях и утратах, снах и фантазиях... Высшая цель литературы в том, чтобы выявить в бреде созидание некоего здоровья или изобретение некоего народа, то есть какую-то возможность жизни» («Литература и жизнь», 1993). Это сказано и о метарусских: это они тот народ, которого не хватает. Являются ли метарусские народом чисто «воображаемым», «литературным»? Как было сказано другим метафранцузом, «все, кому не хватает воображения, ищут убежище в реальности». Хорошо известно, к чему приводят попытки некоторых народов найти себе убежище в реальности, — не стоит поэтому забывать, чью сторону Делёз занимал в палестино-израильском конфликте («Величие Ясира Арафата», 1983).
В одном месте Делёз называет «идиота» Достоевского «Декартом, попавшим в Россию и сошедшим с ума» («Что такое философия?», 1991). Очевидно, что рационалист Декарт не выдержал бы «русского пиздеца», или, говоря технотеологическим языком, Большой Поломки. Но метарусских, в отличие от европейцев, меньше волнует проблема безумия, поскольку они чинят Большую Поломку Большой Поломкой же. Гораздо больше их волнует тайна Сиреневых носков, тайна пурпурного — цвета, связующего разум и безумие, посюстороннее и потустороннее, единственного цвета, равного себе там и там. Метарусские убеждены, что, попав в Россию, Жиль «Сиреневые носки» Делёз не сошёл бы с ума, — а из Метароссии он никуда и не уезжал.
(Конституция Метароссии, версия 2.1)
Ежегодно 18 января метарусские отмечают День Сиреневых носков, названный так в честь их носителя, метафранцузского писателя Жиля Делёза (1925‒1995), и учреждённый в его столетний юбилей. Делёз — анарходед всех метарусских. В этот зимний день они по примеру своего анарходеда носят сиреневые носки (по возможности тёплые), перечитывают его сочинения и занимаются Пурпурным Просвещением.
Делёз писал: «Здоровье как литература, как письмо состоит в том, чтобы изобретать некий народ, которого не хватает... Писать — это не рассказывать о своих воспоминаниях, путешествиях, любовях и утратах, снах и фантазиях... Высшая цель литературы в том, чтобы выявить в бреде созидание некоего здоровья или изобретение некоего народа, то есть какую-то возможность жизни» («Литература и жизнь», 1993). Это сказано и о метарусских: это они тот народ, которого не хватает. Являются ли метарусские народом чисто «воображаемым», «литературным»? Как было сказано другим метафранцузом, «все, кому не хватает воображения, ищут убежище в реальности». Хорошо известно, к чему приводят попытки некоторых народов найти себе убежище в реальности, — не стоит поэтому забывать, чью сторону Делёз занимал в палестино-израильском конфликте («Величие Ясира Арафата», 1983).
В одном месте Делёз называет «идиота» Достоевского «Декартом, попавшим в Россию и сошедшим с ума» («Что такое философия?», 1991). Очевидно, что рационалист Декарт не выдержал бы «русского пиздеца», или, говоря технотеологическим языком, Большой Поломки. Но метарусских, в отличие от европейцев, меньше волнует проблема безумия, поскольку они чинят Большую Поломку Большой Поломкой же. Гораздо больше их волнует тайна Сиреневых носков, тайна пурпурного — цвета, связующего разум и безумие, посюстороннее и потустороннее, единственного цвета, равного себе там и там. Метарусские убеждены, что, попав в Россию, Жиль «Сиреневые носки» Делёз не сошёл бы с ума, — а из Метароссии он никуда и не уезжал.
(Конституция Метароссии, версия 2.1)
Невская группировка облаков
(аналитическая записка)
Годы наблюдений (подтверждённых фото- и видеосъёмкой) показывают, что кучевые облака в центральном районе Петрограда почти всегда движутся с запада на восток — почти никогда в обратном направлении и крайне редко по оси север-юг. Их движение ориентировано строго вдоль Невского проспекта: можно сказать, что они дублируют на небе эту основную городскую артерию. Отсюда их устоявшееся наименование — Невская группировка облаков (НГО).
Когда я вижу небольшое тёмное кучево-дождевое облачко, зависшее над домом или улицей, я спрашиваю себя: что оно делает здесь и сейчас? объяснимы ли его образование и расположение средствами математизированного естествознания? способна ли новоевропейская наука предоставить хотя бы качественную модель образования и расположения этого и именно этого облачка? Метеорология и нефанализ, кажется, дают слишком общие ответы на эти вопросы. Они хорошо справляются с анализом атмосферных макропроцессов и микрофизики облаков, но мезоуровень — средний уровень, на котором с облаками преимущественно встречается человек, — от них ускользает. Тогда я начинаю думать, что у этого облачка здесь «дела». Что оно за чем-то или кем-то наблюдает или что-то охраняет, а может, на кого-то охотится, нападает…
Критику, согласно которой я таким образом проецирую на неживой мир свойства мира живого, животного, человеческого, я сразу отвергаю. По нескольким причинам. Во-первых, проекция — это универсальный космический механизм (в немецкой классической философии мы знаем его под именами «духа», «опосредования», «отчуждения»): всё на всё себя «набрасывает». Мы ведь как-то живём уже полтора столетия с представлениями о биологической эволюции, которые были откровенно перенесены из социальных условий британского индустриального капитализма; иммунология с её понятием об организме как «осажденной крепости» является проекцией на него модели военно-политической деятельности; объяснение вокализации певчих птиц сексуальной активностью и территориальной защитой есть неприкрытое вменение пернатым человеческих интересов, редуцирующее невероятную сложность их песен, и т. д. Можно на это сказать, что неизвестное познаётся известным, то есть что человек неизбежно будет прикладывать ко всему свою мерку, но можно чуть продлить эту мысль и с равным успехом утверждать, что нечеловеческое познаётся через человеческое именно потому, что уже его в себе заключает. Точнее, вероятно, существует нечто общее и для человека, и для облака, и для жука, и для кота, и для вируса, из чего они черпают все свои структуры и операции (нет даже никакой необходимости в гипотезе панпсихизма или гилозоизма). Философы-ионийцы называли это общее «фюсисом».
Во-вторых, — и этот контрдовод связан с первым, — я стараюсь рассматривать все явления и процессы в их целостности и взаимосвязи. Это не я расположил это облачко над этим домом или этой улицей — оно там было без меня. И они, вероятно, составляют некую систему. Они безусловно составляют какую-то систему, если даже просто объяснять образование и расположение этого облачка чисто физическими процессами — тёплым воздухом, идущим от земли и влияющим на адвекцию, влажностью места, способствующей конденсации пара над ним, и т п. Но всё это учёт лишь физических характеристик целого. В целое наряду с ними входит и моё впечатление от места, от общей картины. Например, я нахожу эту картину красивой — красиво это облачко, зависшее над этим домом или этой улицей, красивы они все вместе.
<...>
Л. Д. Твёрдый 21/01/2*25
(аналитическая записка)
Годы наблюдений (подтверждённых фото- и видеосъёмкой) показывают, что кучевые облака в центральном районе Петрограда почти всегда движутся с запада на восток — почти никогда в обратном направлении и крайне редко по оси север-юг. Их движение ориентировано строго вдоль Невского проспекта: можно сказать, что они дублируют на небе эту основную городскую артерию. Отсюда их устоявшееся наименование — Невская группировка облаков (НГО).
Когда я вижу небольшое тёмное кучево-дождевое облачко, зависшее над домом или улицей, я спрашиваю себя: что оно делает здесь и сейчас? объяснимы ли его образование и расположение средствами математизированного естествознания? способна ли новоевропейская наука предоставить хотя бы качественную модель образования и расположения этого и именно этого облачка? Метеорология и нефанализ, кажется, дают слишком общие ответы на эти вопросы. Они хорошо справляются с анализом атмосферных макропроцессов и микрофизики облаков, но мезоуровень — средний уровень, на котором с облаками преимущественно встречается человек, — от них ускользает. Тогда я начинаю думать, что у этого облачка здесь «дела». Что оно за чем-то или кем-то наблюдает или что-то охраняет, а может, на кого-то охотится, нападает…
Критику, согласно которой я таким образом проецирую на неживой мир свойства мира живого, животного, человеческого, я сразу отвергаю. По нескольким причинам. Во-первых, проекция — это универсальный космический механизм (в немецкой классической философии мы знаем его под именами «духа», «опосредования», «отчуждения»): всё на всё себя «набрасывает». Мы ведь как-то живём уже полтора столетия с представлениями о биологической эволюции, которые были откровенно перенесены из социальных условий британского индустриального капитализма; иммунология с её понятием об организме как «осажденной крепости» является проекцией на него модели военно-политической деятельности; объяснение вокализации певчих птиц сексуальной активностью и территориальной защитой есть неприкрытое вменение пернатым человеческих интересов, редуцирующее невероятную сложность их песен, и т. д. Можно на это сказать, что неизвестное познаётся известным, то есть что человек неизбежно будет прикладывать ко всему свою мерку, но можно чуть продлить эту мысль и с равным успехом утверждать, что нечеловеческое познаётся через человеческое именно потому, что уже его в себе заключает. Точнее, вероятно, существует нечто общее и для человека, и для облака, и для жука, и для кота, и для вируса, из чего они черпают все свои структуры и операции (нет даже никакой необходимости в гипотезе панпсихизма или гилозоизма). Философы-ионийцы называли это общее «фюсисом».
Во-вторых, — и этот контрдовод связан с первым, — я стараюсь рассматривать все явления и процессы в их целостности и взаимосвязи. Это не я расположил это облачко над этим домом или этой улицей — оно там было без меня. И они, вероятно, составляют некую систему. Они безусловно составляют какую-то систему, если даже просто объяснять образование и расположение этого облачка чисто физическими процессами — тёплым воздухом, идущим от земли и влияющим на адвекцию, влажностью места, способствующей конденсации пара над ним, и т п. Но всё это учёт лишь физических характеристик целого. В целое наряду с ними входит и моё впечатление от места, от общей картины. Например, я нахожу эту картину красивой — красиво это облачко, зависшее над этим домом или этой улицей, красивы они все вместе.
<...>
Л. Д. Твёрдый 21/01/2*25
Technotheologist In Love
Невская группировка облаков
(аналитическая записка) Годы наблюдений (подтверждённых фото- и видеосъёмкой) показывают, что кучевые облака в центральном районе Петрограда почти всегда движутся с запада на восток — почти никогда…
1818.
Я посмотрел в микроскоп.
— А почему у них газовая оболочка?
— Это копиум соевого куколда, — сказал лаборант у меня за спиной.
— Что? — я отпрянул от окуляра.
— Это потужный копиум, который выделяет соевый куколд, — спокойно ответил лаборант.
— А это? Большой такой, рядом с куколдом.
— А это зет-гигачад в окружении высших трампистов. Видите, вокруг него много маленьких таких синих точек?..
Я не мог поверить своим ушам.
— Откуда такие странные названия? — спросил я лаборанта.
— Сейчас уже трудно сказать. Вероятно, они отражают политические воззрения самих ксипехузов.
В 1887 году была опубликована повесть Жозефа Анри Рони-старшего под названием «Ксипехузы», которая сегодня считается одной из первых попыток изобразить в художественной литературе внеземное вторжение. По сюжету книги на доисторической Земле появляются некие разумные существа, внешне представляющие собой что-то вроде кристаллов треугольной и четырёхугольной формы, и начинают оккупировать территорию и вытеснять прочие живые виды. Главному герою, молодому человеку по имени Бакун (намёк на русского мыслителя-анархиста) удаётся обнаружить уязвимость у ксипехузов — как он сам их назвал — и уничтожить их колонию.
В 2#25 году на Земле была обнаружена кристаллическая форма жизни, имеющая явно инопланетное происхождение. Ей дали имя по названию повести Рони-старшего. Но, в отличие от литературных ксипехузов, эта форма жизни была размером с микроб (тогда шутили, что это те же самые ксипехузы, что в книжке, просто за тысячелетия они эволюционировали и миниатюризировались). С тех пор утекло уже много воды, за это время ксипехузы были хорошо изучены и классифицированы. Самая большая их коллекция хранилась в Рязанской лаборатории разумных кристаллов, куда я специально приехал после посещения недавно реконструированного Музея Метамосквы.
— А как определяли их политические воззрения?
— Посмотрите ещё раз.
Я снова приник к окуляру.
— На каждом из них есть следы спирального роста, так называемая винтовая дислокация, — сказал лаборант. — И вот обратите внимание, что у куколдов спираль закручивается влево, то есть против часовой стрелки, а у зет-гигачадов и высших трампистов — вправо. Это различие в закрутках является основной причиной их внутривидовой борьбы... которой так любят потешаться школьники, приходящие к нам на экскурсию.
Я вспомнил рассказы о тех далёких временах, когда, говорят, сама реальность в Дометароссии временно повернула вправо. Как забавно, что эта историческая эпоха оставила отпечаток на биокристаллической номенклатуре и теперь каждый меташкольник бессознательно воспроизводит её предрассудки. В этот момент в голове сама собой заиграла песня «Правый поворот» вокально-метаинструментального ансамбля «Машина Нового времени».
(Алвареду душ Сантуш «Метароссия в 1839 году хиджры»)
Я посмотрел в микроскоп.
— А почему у них газовая оболочка?
— Это копиум соевого куколда, — сказал лаборант у меня за спиной.
— Что? — я отпрянул от окуляра.
— Это потужный копиум, который выделяет соевый куколд, — спокойно ответил лаборант.
— А это? Большой такой, рядом с куколдом.
— А это зет-гигачад в окружении высших трампистов. Видите, вокруг него много маленьких таких синих точек?..
Я не мог поверить своим ушам.
— Откуда такие странные названия? — спросил я лаборанта.
— Сейчас уже трудно сказать. Вероятно, они отражают политические воззрения самих ксипехузов.
В 1887 году была опубликована повесть Жозефа Анри Рони-старшего под названием «Ксипехузы», которая сегодня считается одной из первых попыток изобразить в художественной литературе внеземное вторжение. По сюжету книги на доисторической Земле появляются некие разумные существа, внешне представляющие собой что-то вроде кристаллов треугольной и четырёхугольной формы, и начинают оккупировать территорию и вытеснять прочие живые виды. Главному герою, молодому человеку по имени Бакун (намёк на русского мыслителя-анархиста) удаётся обнаружить уязвимость у ксипехузов — как он сам их назвал — и уничтожить их колонию.
В 2#25 году на Земле была обнаружена кристаллическая форма жизни, имеющая явно инопланетное происхождение. Ей дали имя по названию повести Рони-старшего. Но, в отличие от литературных ксипехузов, эта форма жизни была размером с микроб (тогда шутили, что это те же самые ксипехузы, что в книжке, просто за тысячелетия они эволюционировали и миниатюризировались). С тех пор утекло уже много воды, за это время ксипехузы были хорошо изучены и классифицированы. Самая большая их коллекция хранилась в Рязанской лаборатории разумных кристаллов, куда я специально приехал после посещения недавно реконструированного Музея Метамосквы.
— А как определяли их политические воззрения?
— Посмотрите ещё раз.
Я снова приник к окуляру.
— На каждом из них есть следы спирального роста, так называемая винтовая дислокация, — сказал лаборант. — И вот обратите внимание, что у куколдов спираль закручивается влево, то есть против часовой стрелки, а у зет-гигачадов и высших трампистов — вправо. Это различие в закрутках является основной причиной их внутривидовой борьбы... которой так любят потешаться школьники, приходящие к нам на экскурсию.
Я вспомнил рассказы о тех далёких временах, когда, говорят, сама реальность в Дометароссии временно повернула вправо. Как забавно, что эта историческая эпоха оставила отпечаток на биокристаллической номенклатуре и теперь каждый меташкольник бессознательно воспроизводит её предрассудки. В этот момент в голове сама собой заиграла песня «Правый поворот» вокально-метаинструментального ансамбля «Машина Нового времени».
(Алвареду душ Сантуш «Метароссия в 1839 году хиджры»)