Прежде чем паниковать из-за обвала котировок нефти произошедшего накануне («нефть — всё!»), необходимо сделать поправку на электоральный цикл в Штатах. Действующий президент Джо Байден в начале своего президентства подвергался жесткой критике из-за выросших цен на бензин. Теперь это критический параметр предвыборной гонки.
Ради удержания цен на нефть в нынешнем коридоре Белый дом спалил не только стратегический резерв, но и резерв неиспользуемых скважин (DUC) в Пермском бассейне: весь прирост добычи в Штатах после 2020 года сопровождался резким снижением резервного фонда скважин у нефтяных компаний. Как только количество DUC-ов достигло 1 тыс. штук (операционный минимум), добыча нефти перестала расти. То есть возможности нарастить добычу нефти в США нет.
Конечно, перед выборами никто не будет нарушать сложившуюся «тишь да гладь», однако цены на нефть к концу года могут выйти к уровню 100 долл. за баррель просто из-за того, что США не могут предоставить новую нефть для растущего мирового спроса.
Прежде чем паниковать из-за обвала котировок нефти произошедшего накануне («нефть — всё!»), необходимо сделать поправку на электоральный цикл в Штатах. Действующий президент Джо Байден в начале своего президентства подвергался жесткой критике из-за выросших цен на бензин. Теперь это критический параметр предвыборной гонки.
Ради удержания цен на нефть в нынешнем коридоре Белый дом спалил не только стратегический резерв, но и резерв неиспользуемых скважин (DUC) в Пермском бассейне: весь прирост добычи в Штатах после 2020 года сопровождался резким снижением резервного фонда скважин у нефтяных компаний. Как только количество DUC-ов достигло 1 тыс. штук (операционный минимум), добыча нефти перестала расти. То есть возможности нарастить добычу нефти в США нет.
Конечно, перед выборами никто не будет нарушать сложившуюся «тишь да гладь», однако цены на нефть к концу года могут выйти к уровню 100 долл. за баррель просто из-за того, что США не могут предоставить новую нефть для растущего мирового спроса.
After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site.
from us
