Ещё кое-что про «Зайца», не могу остановиться.

В поисках фактуры для романа Де Вааль поехал в Вену, где на Рингштрассе располагался дворец, некогда принадлежавший его прадеду Игнацу. Когда Де Вааль прибыл на место, его встретил портье. Узнав о цели визита, тот не просто впустил писателя внутрь, но даже провел небольшую экскурсию, показав несколько комнат. Удивительный жест. Мне сложно представить подобное в условной Москве и чуть менее сложно — в Петербурге, хотя в Иерусалиме, почти уверена, не только пустили бы, но и накормили.

Однако интерес вызывало не гостеприимство, а история с расписным потолком. В конце XIX века, когда Игнац Эфрусси обустраивал будущее семейное поместье, он решил украсить потолок бального зала сценами из ветхозаветной Книги Эсфири: вот на Эсфирь надевают венец царицы Персии, вот перед ней на коленях первосвященник в раввинских одеяниях, получая благословение, а за ней, на коленях же, служанки. А затем показана гибель сынов Амана, врага евреев, от рук вооруженных евреев.

Отличный тонкий и долговечный способ заявить о своей идентичности, понятный тем, кому надо. А кому не надо — непонятный.

В 1938 году Гестапо конфисковало дом Эфрусси и передало его в распоряжение Amt für Wildbach und Lawineverbauung — ведомства по борьбе с наводнениями и лавинами. Звучит как насмешка, но действительно иронично, что кабинет Альфреда Розенберга, одного из идеологов нацизма, разместился именно в том бальном зале. Антисемит, видимо, в прямом смысле не поднимая головы, работал под потолком, который буквально рассказывал о победе евреев над врагом.

Мощно.

Пока часы двенадцать не пробили и есть время задать заветный вопрос: какую книгу или какие книги вы прочитали по моей рекомендации в 2024?

Ставлю на то, что большинство скажут про «Йерве из Асседо», но вдруг ошибаюсь. Расскажите!

Мне кошмары снятся редко. Обычно под утро и когда поела на ночь. Видимо, организм такой: да, детка, пришло время расплаты, и подгружает отборную порцию бреда.

Так вот, сегодня мне приснилось, что в мире пропали буквы. Совсем. Письменная речь исчезла как явление. Книги превратились в бессмысленные кирпичи с эмодзи на обложках, вывески — в странные пиктограммы. Люди общаются в основном жестами. И самое жуткое — всем нормально.

Я в это время стою на улице, трясу букварём, и пытаюсь донести, как это важно. Меня никто не понимает. Проходящий мимо парень с авокадо на футболке показывает 👍, а какая-то ошалевшая от зрелища девушка снимает, как я кричу: «Буквы! Нам нужны буквы!». Что было дальше не досмотрела, проснулась от ужаса.

Никогда еще не была так рада видеть свои книжные полки.

Поздравляю всех, кто сегодня празднует Рождество. Хотя праздник не мой, я, как сегодня выяснилось, всю сознательную жизнь следую исландской рождественской традиции с чудовищным названием йолебокафльод.

Хотя у меня это просто называется «дарить книги по любому поводу».

Прочитала, что со времён Второй мировой войны исландцы 24 декабря массово дарят друг другу книги. Во времена Великой депрессии, послевоенной инфляции и ограничений на импорт, когда другие подарки были почти недоступны, бумага оставалась относительно дешевой. И книги стали основным рождественским подарком.

С тех пор (или почти с тех) в начале ноября каждой семье бесплатно присылают каталог Исландской ассоциации издателей, в котором перечислены все книги, выпущенные в этом году. Видимо, чтобы исландцы могли составить обстоятельные вишлисты томов на пять. Дело в том, что Исландия читает и публикует больше книг на душу населения, чем любая другая страна.

Каждый десятый исландец написал (и издал) свою книгу.

Нашла даже местную поговорку по этому поводу: «ad ganga med bok I maganum», что означает «каждый рождает книгу». Дословно она переводится «у каждого в животе есть книга», но смысл тот же.

В общем, всем йолебокафльода. Сегодня и всегда.

Подарили елочную игрушку со словами: «Это ты».

Если вы не знали или забыли, как я на самом деле выгляжу — знайте и не забывайте. Даже красная помада на месте.

По случаю наступившей вчера Хануки поделюсь любимым отрывком из «Имени такого-то» Линор Горалик, в котором ханукальное чудо органично вписывается в реалии атеистического СССР. Роман шикарный, но сейчас не о нём.

Если вы не знакомы с историей, напомню: согласно талмудическому преданию, когда Хасмонеи освободили Иерусалим от греков, они решили возобновить службу в Храме и зажечь менору — храмовый светильник. Но в хаосе и разрухе нашелся лишь один кувшин кошерного масла, которого хватило бы максимум на один день. Однако чудо, как это обычно бывает, случается вопреки всем максимумам и именно тогда, когда его никто не ждёт.

Вместо того чтобы выгореть за сутки, масло горело восемь дней — ровно столько, сколько было необходимо, чтобы приготовить новую партию кошерного масла.

Ханука напоминает нам об этом чуде. В эти восемь дней мы зажигаем свечи, едим пончики и латкес с рекордным количеством масла (в память о чуде, конечно, а не из-за любви к жареному) и по возможности радуемся.

Хаг самеах!

P.S. Если у вас есть ханукия и вы зажигаете свечи, присылайте в комменты. Пусть будет больше света 🕯

Заканчиваю год с чувством, что лучше бы всё равно не смогла. Не потому, что упёрлась в потолок, а потому, что выжала максимум из возможного.

Декабрь выдался тяжёлым и ковидным, предыдущие одиннадцать месяцев были получше.

Я сделала шаги навстречу реальности — такой, какая она есть, без иллюзий. Научилась отпускать то, что не могу изменить. Я стала мягче — не в смысле слабости, а в смысле гибкости. Стала добрее.

Научилась водить и парковаться под ракетными обстрелами. Научилась жить на полную, даже когда сирены и ракеты не дают покоя. Научилась иронизировать над страшным и прокачала способность шутить чёрно, очень чёрно. Научилась радоваться не благодаря, а вопреки — и это оказался ценный навык.

Кстати, про радость.

На днях подвезли итоги телеграмного года: монструозные числа, и первое место в категории «книги». Конечно, приятно и ура, но всё это меркнет по сравнению с тем, что делает этот канал по-настоящему важным для меня. Главная ценность — это вы. Ваши комментарии, шутки, наши диалоги, срачи в чате и общая любовь к чтению.

Спасибо каждому, кто здесь. Кто читает, обсуждает, спорит, делится идеями, рассказывает о прочитанном и поддерживает. Особенно хочу поблагодарить тех, кто весной 2024 года поверил в меня и присоединился к книжному клубу. В марте мы отпразднуем его первый день рождения. Больше сотни участников, десятки обсуждений и, главное, чувство, что мы вместе создали клёвое живое сообщество, в котором хочется быть.

В подростковом возрасте я мечтала вести книжный блог и несколько лет писала в пустоту. Тексты улетали в чёрную дыру интернета, их читали разве что семья и пара друзей. Но я продолжала. И вот теперь — ну, вы сами всё видите.

С вами моя мечта вышла за пределы текста на экране. Спасибо вам за это. И за то, что были со мной в эти непростые 366 дней.

Желаю себе и вам, чтобы следующие 365 были проще, добрее и радостнее. С наступающим!

Ночью полтора часа вокруг гремело так, что даже дома, несмотря на неплохую звукоизоляцию, невозможно было находиться. Я чувствительна к шуму, но не думала, что способна так яростно ненавидеть звуки.

Огромный родительский пёс дрожал под столом и царапал когтями пол. Меня колбасило вместе с ним — громкие резкие звуки после обстрелов даются непросто. Это одна из причин, по которой в Израиле массово не запускают фейерверки: люди с ПТСР заново переживают травму. По нейроотличным это тоже нехило бьет.

Но это ещё полбеды — страдают и животные. Птицы в панике теряют ориентир, врезаются в стены и погибают (или их ещё в воздухе разрывает петарда). Бездомные собаки и кошки мечутся по улицам и калечатся, пытаясь найти укрытие. В общем, максимум вреда, минимум пользы.

Видела на днях дискуссию: в твиттере обсуждали можно ли приучить животных не бояться громких звуков. У меня есть мысль получше: можно приучить людей пускать салюты в специально отведенных местах, а не рандомно по всему городу.

У меня все, пошла доедать салаты.

Салаты больше не лезут, так что к делу. Рассказывайте, с какой книги начали 2025?

Первого января дочитала начатую под конец 2024 «Короткую фантастическую жизнь Оскара Вау» Джуно Диаса, и это было ВАУ. Вот прямо так, с большой буквы и капсом. Образцовый трагикомический роман о неудачнике, который с детства хотел стать доминиканским Толкином, а вырос смесью Квазимодо и Дон Кихота. Очень яркая вещь.

Оскар — классический, местами карикатурный антигерой. Толстый, застенчивый гик со склонностью к саморазрушению, раздутой самооценкой и неуемной любовью чтению вообще и чтению супергеройских комиксов в частности. Он поглощён фантазиями, в которых видит себя великим писателем и героем, достойным собственного эпоса. В его воображении он не просто читающий и пишущий парень, но персонаж, как у Толкина или во вселенной «Звёздных войн», с высокими идеалами и эпическими амбициями. При всем этом его фантазии ни на йоту не соответствуют реальности, в которой Оскар не более, чем витающий в облаках и уверенный в собственной исключительности аутсайдер. До определенного момента.

Диас мастерски использует эту пропасть между воображаемым величием и жестокой реальностью, подчеркивая, как мечты Оскара об успешной жизни и признании постепенно рушатся. Его путь — это не путь к славе, а стремительное падение. И на этом пути много болезненного: детство в Нью-Джерси с постоянным троллингом от сверстников и старшей сестры, универ с вечным аутсайдерством, первая (и последняя) любовь, и, наконец, путешествие на родину, в Доминикану. Но не ждите хэппи-энда. Диас создаёт не героя, а жертву собственного характера.

Текст нашпигован бодрыми, отлично прописанными отсылками, пасхалками и комментариями, некоторые из которых занимают страницы дополнительного текста. Все это не просто добавляет глубину сюжету, но становится инструментом для понимания самого Оскара. Через поп-культуру Диас показывает, как его герой пытается найти своё место в мире, который ему чужд. Отношение Оскара к супергеройским мирам и фантастическим рассказам о борьбе добра со злом — это не просто попытка убежать от реальности, а способ справляться с неспособностью управлять собственной жизнью. В этих фантазиях Оскар видит себя главным героем, а не несчастным аутсайдером. И именно в них начинается самое захватывающее — он становится героем собственного мира — и, парадоксально, именно в этом выдуманном мире мощнее всего проявляется его трагедия.

Через этот механизм фантазий Диас создаёт многослойного, трагичного, что аж на разрыв, персонажа. Не простого пародийного неудачника, а безответственную и неуклюжую, но все же жертву эпохи, большой истории и собственных иллюзий. Оскару, несмотря на то, что он довольно часто ведет себя как полный кретин, сочувствуешь.

И это прямо очень-очень-очень круто. Не зря Пулитцера в 2008 дали. Отличный старт читательского года.

#чтопочитать

Нашла идеальный таймкиллер — «Повесть о Ходже Насреддине» Леонида Соловьёва.

Космически увлекательный, весёлый и стилистически шикарный текст, совсем не ожидала. Начала перед сном, очнулась глубокой ночью, когда между главами полезла гуглить прототипы главного героя.

Догуглилась до того, что откопала еврейского Насреддина. Никогда не слышала о Гершеле Острополере, но теперь хочу узнать больше. Этот еврейский Насреддин жил в XVIII веке в Острополе, работал мясником и, как и его восточный аналог, был бедным, шустрым, умным и острым на язык. Его дерзкие шутки, видимо, вышли за рамки допустимого, произошёл конфликт с главой местной общины, после которого Острополер был вынужден покинуть родное местечко.

Если верить преданиям (и еврейской энциклопедии), Гершеле долго странствовал, жил на подачки но, несмотря на бедность, не терял бодрости духа и продолжал упражняться в остроумии. Благодаря сарафанному радио его слава быстро распространилась, и вскоре он оказался при дворе цадика Баруха из Меджибожа. Там Гершеле не только развлекал цадика анекдотами, но стал своего рода духовным советником. Правда, в какой-то момент он перестебал цадика, за что тот сбросил его с лестницы — тут я до конца не поняла, что именно случилось.

Основной массив текстов про Острополера написан на идише. На русском есть сборники анекдотов, главным героем которых выступает не Насреддин, как в центрально-азиатской традиции, а бедняк Гершеле, и вроде как отчасти документальный рассказ Бабеля про Острополера. Называется «Шабос-Нахаму». Добавила себе в список.

Ну а пока возвращаюсь к повести Соловьёва. Это прям мёд.

Пересобирать жизнь на новом месте почти всегда изматывающе и утомительно, но любой процесс адаптации можно превратить в исследование. И это, кстати, неплохой способ узнать и попытаться полюбить новое место.

Саша — автор блога про эмиграцию «Саша пишет про Берлин», уехала в Германию всего четыре года назад, но довольно быстро там адаптировалась. Не в последнюю очередь благодаря тому, что превратила переезд в планомерное изучение всего нового: от местной политики до немецкой живописи. И это дико увлекательный процесс, мне он близок. Саша его документирует — приличная часть её контента посвящена общекультурным штукам разной степени очевидности.

Вот, например, занятный пост про шрифты берлинского метро, хороший материал про то, к чему нужно привыкнуть в Германии (думаю теперь написать такое про Израиль) и заметка про немецкие заимствования в русском.

Есть еще бодрое — текст про особенности немецкого дейтинга. Кто платит на свиданиях и другие особенности национальной рыбалки культуры. Люблю такое.

В общем, если вы читаете меня, читайте и Сашу. Должно понравиться: @sasha_pishet_pro_berlin

С утра фоново думаю о тех, кто, находясь за многие мили от эпицентра пожаров в Лос-Анджелесе, находит обгоревшие страницы книг, принесенные ветром. Среди находок — обугленные выдержки из Библии, сценариев, Толкина и менее известных текстов. Есть целый тред с фотопруфами.

Представляю: идешь по улице, и вдруг в лицо из ниоткуда прилетает опаленный библейский текст. Я бы после такого сильно задумалась о том, как живу.

К вопросу о том, как я выбираю, что читать

У меня многотысячный список to read, который я собираю годами. Есть и очередь, но она формальная и чаще всего придерживаться её не выходит — какие-то книги спонтанно вползают вперед, как сегодня.

Днём прочитала о тихоокеанском острове Пингелап в Микронезии, жители которого массово страдают от редкой врожденной формы дальтонизма — ахроматопсии, полной цветовой слепоты. Они никогда не ощущали цвет и только в теории знают, что это такое.

Мне стало любопытно как такое возможно, и я пошла гуглить. Выяснилось, что в 1775 на остров обрушился тайфун, унесший жизни большинства местных жителей. В результате на Пингелапе осталось 20 человек, один из которых был носителем мутации, связанной с ахроматопсией. Надо, наверное, еще сказать, что это рецессивное генетическое заболевание, для проявления которого необходимо, чтобы оба родителя передали мутировавший ген ребёнку.

Из-за географической изоляции — Пингелап находится в жопе мира, — и небольшого числа выживших в и без того микроскопической популяции произошёл генетический дрейф — мутация стала широко распространённой.

С тех и до сих пор 10% жителей Пингелапа страдают ахроматопсией и видят мир в оттенках серого. Это что касается теории.

Теперь к книгам.

История с ахроматопсией меня зацепила, и я начала читать всякое вокруг. И вот во всяком вокруг нашлась фраза: That's the moniker Oliver Sacks assigned the island in his 1996 book that explored the human brain.

Я зацепилась за имя Оливера Сакса, но, будучи не вполне уверенной, что это тот Оливер Сакс, который написал «Человека, который принял жену за шляпу» и работал неврологом, пошла на второй круг гуглежа.

Оказалось, тот.

Книга называется «Остров дальтоников» и посвящена исследовательской поездке Сакса и еще пары врачей в Микронезию.

Ну а дальше уже дело техники. Нашла книгу → прочитала аннотацию и пролог → решила читать дальше.

В общем, если вас когда-либо интересовало, как я выбираю книги, то вот.

Люблю бесцельно гулять по кладбищам, как заправская готическая принцесса. Иногда думаю, что по некоторым уже могу водить экскурсии: знаю не только кто и почему там похоронен, но и менее популярные вещи вроде того, кто спроектировал конкретный склеп или кому сто лет назад заказали давно разбитый витраж над входом в усыпальницу, поэтому тоненькая «Зоны отдыха» Антона Секисова попала, что называется, в яблочко. Вчера купила, вчера за обедом прочла, и уже сутки не отпускает. Отличная работа.

Если вам нравятся кладбищенские моционы, даже не думайте пропускать. Никакой хтони, тлена и тоски. Кладбища сами по себе невероятно информативны: за двумя датами через тире, надгробиями, кенотафами, фамильными склепами, загадочными эпитафиями скрываются истории жизни, которые меня и привлекают.

Секисов, и это меня подкупило, пишет про жизнь: ходит по петербургским кладбищам — действующим и законсервированным (еврейское, мусульманское и старообрядческое в списке), находит на них значимые могилы, рассказывает о них и о погребенных, размышляет о жизни и смерти петербургских писателей и местных святых, подмечает особенности ритуальных трендов прошедших веков, сравнивает с веком нынешним, а еще пересказывает байки и локальные кладбищенские легенды.

Я, скажем, не знала, что у Блока в Питере есть две могилы, и при этом есть шанс, что в обеих нет, собственно, Блока. О том, что Хармс, многовероятно, похоронен в братской могиле № 9 или № 23 на Пискарёвском кладбище, куда свозили пациентов тюремной больницы «Крестов», тоже понятия не имела. Как и еще про много что, о чем идет речь в «Зонах отдыха».

В целом текст похож на незаурядный легкий травелог. И если я травелоги, как жанр, обычно обхожу стороной, то к этому не просто вернусь и перечитаю, но и повторю авторский маршрут летом. Огнище.

#чтопочитать