Во время сканирования, как и во время любых монотонных действий, думается долго, протяженно, это что-то вроде медитации. Так же мне думалось за клеемазательной машиной или за верстаком на заводе. В последнее время продумываю и проживаю историчность момента: вот я сижу в Подольске за столом и делаю что-то, что обессмерчивает эту вот именно книгу. Она теперь будет присутствовать в цифровом мире потенциально бесконечно — по крайней мере, пока не закроются те и эти сайты, пока целые сервисы жизнь не прекратят — то есть, Бог даст, еще несколько десятилетий или дольше. Чувствую поэтому себя коллегой всяким безвестным монахам, которые чужие сочинения переписывали. Только вместо маргиналий по краям листа у меня изредка попадаются в сканер собачьи волосы. И тут тоже — как это грустно и мило, что цифровой отпечаток собачьего волоса переживет моих Туффе и Берти.

А книга — очередные литературоведческие штудии любимого Станислава Борисовича Рассадина, похожего на мудрого лягушонка — в комментариях.