Яков Миркин

Обезумев от ярости, бык, как ураган, носится по сцене, бросаясь на меня. Я знал силу моего противника, так как только накануне на этом самом месте справился с ним. А второй раз одного и того же быка положить почти невозможно. Он возбужден, глаза его горят. Мороз пробежал по моей коже. Вот бык, нагнув голову, яростно бросился на меня. Манеж вздрогнул, притих.
— А-а-ах! — пронеслось в зале.

Но я сделал шаг в сторону, и острые рога быка вонзились в декорацию. Сверху полетели доски, брусья, обрывки холста. Все это с гулом падало, трещало, поднимая облака пыли. Стараясь отвлечь быка, я забежал вперед и снова начал размахивать перед его мордой своим плащом, но он, вонзая рога в обломки декорации, продолжал свою разрушительную работу до тех пор, пока все не превратилось в кучу мусора. Вдруг он остановился, повернул к зрителям морду, и, дрожа, протяжно заревел. Испуганные лица заулыбались, по рядам прошел вздох облегчения. Умолкнувший было оркестр снова заиграл марш.

Я снова своим плащом привел быка в ярость и, уловив момент, схватил за могучие рога и пригнул его шею. Но он напружинил ее и так мотнул головой, так внезапно тряхнул ею, что я отлетел в сторону.

Восторженный гул и смех прокатились по рядам… Смех зрителей привел меня в бешенство. Ухватившись еще раз за могучие рога быка, упираясь коленом в пол, я так напряг мускулы, что его шея хрустнула. Казалось, вот-вот бык не выдержит и рухнет на помост всей своей огромной тушей. Но могучее животное опять с такой силой рвануло головой, что я, проделав в воздухе сальто, полетел за барьер и упал в ложу. Раздался крик и визг, а вслед за тем оглушительный хохот потряс стены манежа.

…Смущенный и обескураженный, я вышел на сцену... И вдруг мне стало ясно, что моя борьба нелепа, что она никому не нужна... Но… я снова иду на быка, ломаю ему шею, выгибаю морду и чувствую, как мышцы мои предательски устают, слабеют, и от этого прихожу в ужас.

Но и бык тоже утомлен. Он тяжело дышит, от него поднимается облако пара. Еще крепче, насколько хватает сил, сжимаю его рога; бьется в судорогах его взмыленная шея.

Бык задрожал... Наконец-то! Победа близка, она в моих руках. Я уже готов торжествовать, но бык широко расставил ноги, и я еще раз ощутил свое бессилие… Нет, я должен победить! Победить во что бы то ни стало, хотя бы ценой своей жизни!

И я снова напрягаю мускулы и чувствую, как предательски они отекают... Где же выход? Проклятый выход?! Люди кричат, свистят, воют исступленно и бешено… Выход у меня теперь один — смерть. Лучше смерть, чем позор! …И меня обуял такой гнев и вместе с тем я почувствовал такой прилив энергии, что силы мои выросли. Бросившись к быку, я с таким азартом, с такой силой повернул ему шею, что он рухнул и тяжело застонал.

Все смолкло. Манеж замер от неожиданности. Я вскочил на покорно лежащее у моих ног животное и победно поднял руку. Буйный восторг охватил меня. Победа!

…Вначале тихо, потом точно гром ударил, и такой оглушительный поднялся шум, радостный вой и крик, которым, казалось, не будет конца… Люди точно сошли с ума. Лезли на сцену, толкали и опрокидывали друг друга… И, точно по команде, люди, схватив меня, с шумом и гиканьем стали качать»,

Это – счастье. Снова – счастье. Счастье собственной силы, счастье удачи, счастье показать, на что человек способен. Счастье продолжающейся жизни. И счастье смертельного риска, который взят – и уничтожен. Пять тысяч человек наблюдали за ним, пять тысяч как будто сами сделали это.

Он хотел еще бороться со львом. Но ему так и не удалось достать льва. Он очень горевал об этом. А мы – не будем горевать. Мы лучше пожелаем всем, да и себе тоже, такой же силы – любой, и подковы гнуть, и силы душевной, и счастья – сделать то, что хочешь, для себя и для всех. Впереди – новый большой год, новое время, и пусть оно раздает аплодисменты и кричит: «Браво! Бис!» - всем тем, кто сможет добиться пусть с риском, пусть на разрыв, того, что хотел – и испытать счастья: я это сделал, для себя и для всех".

Это моя новая колонка в "Неделе"

www.group-telegram.com/us/ymirkin.com/2272

2.5K viewsJan 16 at 04:36

Обезумев от ярости, бык, как ураган, носится по сцене, бросаясь на меня. Я знал силу моего противника, так как только накануне на этом самом месте справился с ним. А второй раз одного и того же быка положить почти невозможно. Он возбужден, глаза его горят. Мороз пробежал по моей коже. Вот бык, нагнув голову, яростно бросился на меня. Манеж вздрогнул, притих.
— А-а-ах! — пронеслось в зале.

Но я сделал шаг в сторону, и острые рога быка вонзились в декорацию. Сверху полетели доски, брусья, обрывки холста. Все это с гулом падало, трещало, поднимая облака пыли. Стараясь отвлечь быка, я забежал вперед и снова начал размахивать перед его мордой своим плащом, но он, вонзая рога в обломки декорации, продолжал свою разрушительную работу до тех пор, пока все не превратилось в кучу мусора. Вдруг он остановился, повернул к зрителям морду, и, дрожа, протяжно заревел. Испуганные лица заулыбались, по рядам прошел вздох облегчения. Умолкнувший было оркестр снова заиграл марш.

Я снова своим плащом привел быка в ярость и, уловив момент, схватил за могучие рога и пригнул его шею. Но он напружинил ее и так мотнул головой, так внезапно тряхнул ею, что я отлетел в сторону.

Восторженный гул и смех прокатились по рядам… Смех зрителей привел меня в бешенство. Ухватившись еще раз за могучие рога быка, упираясь коленом в пол, я так напряг мускулы, что его шея хрустнула. Казалось, вот-вот бык не выдержит и рухнет на помост всей своей огромной тушей. Но могучее животное опять с такой силой рвануло головой, что я, проделав в воздухе сальто, полетел за барьер и упал в ложу. Раздался крик и визг, а вслед за тем оглушительный хохот потряс стены манежа.

…Смущенный и обескураженный, я вышел на сцену... И вдруг мне стало ясно, что моя борьба нелепа, что она никому не нужна... Но… я снова иду на быка, ломаю ему шею, выгибаю морду и чувствую, как мышцы мои предательски устают, слабеют, и от этого прихожу в ужас.

Но и бык тоже утомлен. Он тяжело дышит, от него поднимается облако пара. Еще крепче, насколько хватает сил, сжимаю его рога; бьется в судорогах его взмыленная шея.

Бык задрожал... Наконец-то! Победа близка, она в моих руках. Я уже готов торжествовать, но бык широко расставил ноги, и я еще раз ощутил свое бессилие… Нет, я должен победить! Победить во что бы то ни стало, хотя бы ценой своей жизни!

И я снова напрягаю мускулы и чувствую, как предательски они отекают... Где же выход? Проклятый выход?! Люди кричат, свистят, воют исступленно и бешено… Выход у меня теперь один — смерть. Лучше смерть, чем позор! …И меня обуял такой гнев и вместе с тем я почувствовал такой прилив энергии, что силы мои выросли. Бросившись к быку, я с таким азартом, с такой силой повернул ему шею, что он рухнул и тяжело застонал.

Все смолкло. Манеж замер от неожиданности. Я вскочил на покорно лежащее у моих ног животное и победно поднял руку. Буйный восторг охватил меня. Победа!

…Вначале тихо, потом точно гром ударил, и такой оглушительный поднялся шум, радостный вой и крик, которым, казалось, не будет конца… Люди точно сошли с ума. Лезли на сцену, толкали и опрокидывали друг друга… И, точно по команде, люди, схватив меня, с шумом и гиканьем стали качать»,

Это – счастье. Снова – счастье. Счастье собственной силы, счастье удачи, счастье показать, на что человек способен. Счастье продолжающейся жизни. И счастье смертельного риска, который взят – и уничтожен. Пять тысяч человек наблюдали за ним, пять тысяч как будто сами сделали это.

Он хотел еще бороться со львом. Но ему так и не удалось достать льва. Он очень горевал об этом. А мы – не будем горевать. Мы лучше пожелаем всем, да и себе тоже, такой же силы – любой, и подковы гнуть, и силы душевной, и счастья – сделать то, что хочешь, для себя и для всех. Впереди – новый большой год, новое время, и пусть оно раздает аплодисменты и кричит: «Браво! Бис!» - всем тем, кто сможет добиться пусть с риском, пусть на разрыв, того, что хотел – и испытать счастья: я это сделал, для себя и для всех".

Это моя новая колонка в "Неделе"

BY Яков Миркин