Приходит дочка из школы после очередного урока и спрашивает, знаю ли я, что такое толерантность.
Ну что ж, вот и новая тема подъехала... После того как младшая группа прошла курс о личных границах, мой трёхлетний сын ещё долго заявлял, что я их нарушаю, когда слишком резко усаживала его в детское кресло, пытаясь не опоздать в сад-школу. 🤪 Уже представляя, как толерантность может быть интерпретирована в их корыстных детских целях, отвечаю:
— Знаю.
— И что же это? — ехидно интересуется доча, явно готовая увязать это с беспорядком в детской.
— Это когда я не ем мясо. Терпеть не могу русскую кухню, но два-три раза в неделю готовлю борщ с фермерской говядиной. А папа, который, мягко говоря, равнодушен к морепродуктам, на даче жарит мне нежнейшего палтуса на гриле и водит в итальянский ресторан, где я наслаждаюсь осьминогами. Ему вся эта возня с рыбой и рестораны с морскими жителями до лампочки. Как, впрочем, и мне его мясо. Но мы принимаем друг друга. Принимаем то, что мы разные. И вместо того, чтобы доказывать свою правоту, стараемся сделать друг другу приятно. Для меня это и есть толерантность. ❤️ А вам что рассказали?
Приходит дочка из школы после очередного урока и спрашивает, знаю ли я, что такое толерантность.
Ну что ж, вот и новая тема подъехала... После того как младшая группа прошла курс о личных границах, мой трёхлетний сын ещё долго заявлял, что я их нарушаю, когда слишком резко усаживала его в детское кресло, пытаясь не опоздать в сад-школу. 🤪 Уже представляя, как толерантность может быть интерпретирована в их корыстных детских целях, отвечаю:
— Знаю.
— И что же это? — ехидно интересуется доча, явно готовая увязать это с беспорядком в детской.
— Это когда я не ем мясо. Терпеть не могу русскую кухню, но два-три раза в неделю готовлю борщ с фермерской говядиной. А папа, который, мягко говоря, равнодушен к морепродуктам, на даче жарит мне нежнейшего палтуса на гриле и водит в итальянский ресторан, где я наслаждаюсь осьминогами. Ему вся эта возня с рыбой и рестораны с морскими жителями до лампочки. Как, впрочем, и мне его мясо. Но мы принимаем друг друга. Принимаем то, что мы разные. И вместо того, чтобы доказывать свою правоту, стараемся сделать друг другу приятно. Для меня это и есть толерантность. ❤️ А вам что рассказали?
(c) Анжела Федоровна
BY Записки эгоистки
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from us
