28-го августа, в день 125-летия Андрея Платонова видел три передачи про писателя. Москва-24 – небольшой фильм общего биографического характера.
 
Канал «Культура» показал фильм 2009 г., в котором Платонов представлен как жертва советских сталинских репрессий, как разочаровавшийся в идеалах социализма и посвятивший себя борьбе с тоталитаризмом. Это либеральная трактовка, которая сразу же была принята в перестройку и в постсоветской период. И такой образ Платонова доминирует и до сих пор.
 
И еще беседа литературоведа Алексея Варламова с издателем Еленой Шубиной. Про это конечно отдельный разговор.
 
Но что общее у всех трех передач: военный период в жизни и творчестве Платонова, важнейший для него, дан одной строкой. Военкор, писал рассказы, занимал патриотическую позицию. И все.
 
Дело в том, что военное творчество Платонова полностью разрушает либеральный миф о Платонове как борце с советской властью, с разоблачителем коммунистической утопии (в основном «Чевенгур» и «Котлован»). Это искажение подлинного строя мысли писателя, его мировоззрения, которое всегда было пронизано светлой верой в социалистический идеал. По сути, он у него приобрел религиозный характер.
  
Если и были у Платонова какие-то трения с Советской властью (у кого их не было), то в Великую Отечественную войну они исчезают. Несмотря на продолжающееся идеологическое давление на него. Он мыслил большими масштабами, чем личные обстоятельства его жизни. Он писал, что бойцы одухотворились Лениным и Сталиным, постоянно подчеркивая, что он сам русский советский солдат. И в военный период дистанция между советским и русским практически исчезла. И это произошло более всего у Платонова.
 
Вот поэтому современные СМИ продолжают транслировать либеральную точку зрения на Платонова, убегая от его военного творчества как черт от ладана. Потому что там им смерть.  
  
 

 
Мои тезисы на открытом семинаре ВПШ им. И. Ильина «Философия будущего и будущее философии»
 
1. Будущее философии, как и ее прошлое – это вечное, Бытие
 
По форме философия – это вечное во времени. Только вечное – чистая трансценденция, оторванная от всякой действительности, запредельная мистика. Только временное – эмпирика, естественная и гуманитарная (социология, история, политология, оторванная от трансцендентного).
 
Философия держит оба начала, но в приоритете трансцендентное измерение: (Вышеславцев: человек – реляция к Абсолюту, Ясперс – трансцендирование – это сущность человека).
 
Причем речь идет не о философах как таковых, а просто о человеке, антропология – homo philosophicum, то есть, философствование – это существо человека (Хайдеггер: философия дело всех и каждого, а не привилегия отдельной касты профессионалов, т.к. в философии имеет место касание высшего и предельного).
 
Будущее философии – это не какая-то новая философия, прогрессивная, оснащенная новейшими методами и технологии. Будущее философии – удержать и сохранить человека в его сущности, спасти от вызовов, искажающих и уничтожающих его сущность (ИИ, постчеловек, постгуманизм и т.д.).
 
2. Ситуация в постсоветской философии
 
Релятивизм, эклектика, западная доминанта, умаление и уничижение русской философии, подмена философии наукообразными философии (ИИ, когнитивные науки, нейрофилософия и т.д.).
 
Философия – инструмент антирусской, русофобской идеологии. Это академическая философия (журналы, диссоветы, издательства, вузовская философия, преподавание, программы) - откровенная либеральная, русофобская цензура.
 
В итоге – формирование ложного антирусского мировоззрения, отбивающего вкус к философии, к самостоятельному поиску истины.
 
3. Сложность ситуации с вузовской, университетской философии в России
 
Академическая традиция не самая сильная в России, что не означает отсутствие глубокой самобытной вольной, неинстуциональной нетрактатной философии. Академическая традиция с Петровских времен – западные, немецкие программы Розанов: самое интересное – это «сектантская» философия (литература, искусство, умозрение в красках, юродство).
Академическая традиция должна существовать, но она должная быть избавлена от русофобских тенденций, должна ориентироваться на национальные задачи и запросы, исходить из национального корня.
Пример из рассказа Платонова «Житель родного города»:
 
«Сам Иван Коншин слушал когда-то в университете курс философии, который читал профессор Озе; он тогда хотел понять тайный образ или главный общий рисунок мира, по которому он построен, существует и длится во времени».
 
Довоенная университетская философия могла удовлетворять метафизическое вопрошание человека.  
 
 

 
О смерти философии говорили весь XX век и продолжают говорить сейчас. Говорят сами философы – и западные, и отечественные, и причем неплохие. В более мягкой форме говорят о кризисе философии в общей связке с антропологическим кризисом и кризисом культуры.
 
Кризис не смерть, но, говоря о кризисе, часто подразумевают и смерть. Это не верно: нет ни кризиса философии, ни тем более ее смерти. Если есть кризис, то это кризис философской культуры. А это не одно и тоже, что кризис философии. Философская культура действительно в упадке и давно. Проявляется кризис философской культуры в деградации институциональной философии, падении общего уровня мышления, преобладании низменных целей и потребностей большинства, что не предполагает никакой метафизики.
 
Но философия не может умереть. Даже если на земле не останется ни одного философа, философия останется и будет ждать своего часа. Философия надмирна и вневременна. Философия – детоводитель ко Христу, говорили ранние апологеты, поэтому она существовала и до христианства. Но также философия есть хран Бытия: «Бытие есть, небытия нет» (Парменид).
 
Философия – это последнее, что может умереть. Ибо смерть философии означала бы торжество абсолютного ничто.  
 
 

 
На семинаре «Философия будущего и будущее философии» естественно зашел разговор о состоянии современного преподавания философии в вузах. Участники согласились, что как минимум девяносто процентов нынешнего профессорско-преподавательского состава не просто либерализованы, они основательно прокачены антирусской идеологией, которую транслируют как могут.
 
Совершенно точно А.Г. Дугин назвал их преступниками и маньяками, над которыми западная пропаганда совершила насилие в 90-х, и они все остальное время продолжают портить сознание молодых людей.   
Что здесь утешительного? Это очень слабая в моральном плане категория. Самых ничтожных – релокантов – сразу сдуло ветром, надеемся, безвозвратно. А оставшиеся, «ждуны», должны отмереть естественным образом по мере восстановления национального самосознания и возвращения философии, в том числе и академической, университетской в органичное для русской духовной культуры русло. 
 
Они, эти «ждуны» переобувались неоднократно: были марксистами стали постмодернистами, а затем и либеральными русофобами. Но это до СВО, в это темное, смутное и опасное время. Тогда у них была сила и власть, и они могли безнаказанно бесчинствовать над национальными святынями. Но это время прошло и начавшиеся процессы возрождения необратимы. И дальше этой категории переобуваться уже некуда. Только в белые тапочки.        
 
 
 

Одно из самых тяжелых преступлений либералов последних десятилетий – это отождествление фашизма и коммунизма, Гитлера и Сталина. Это чудовищная аберрация истории, исторической памяти, осквернение всех национальных святынь, попрание той немыслимой жертвы, которую понес русский советский народ в годы Великой Отечественной войны.  
 
Всемирное значение СССР, значение абсолютное, неотменяемое заключается в святой миссии Победы над фашизмом как всемирно-историческим злом. В мире нет более непримиримых мировоззрений, чем немецкий, то есть западный фашизм и русский коммунизм.
 
Русский коммунизм в своей изначальной чистоте – это не утопия и тоталитарная идеология, а русская мечта о счастье, свободе и бессмертии. В коммунизме должен воплотиться абсолютный смысл жизни и абсолютная истина. Русский коммунизм во многом совпадает с русским космизмом.   
 
После распада СССР в либеральной, прозападной и антирусской среде стала насаждаться всеми правдами и неправдами идея о родственности фашизма и коммунизма как двух тоталитарных идеологий.
 
Разоблачений этой ложной идеи было много. Глубокий анализ мифа о «русском фашизме» дан в коллективной монографии 2008 г. «Коммунизм и фашизм: братья или враги?», в которой известный мыслитель-патриот Сергей Кара-Мурза писал:
 
«Одно из важнейших понятий, с помощью которых сегодня обеспечивается манипуляция сознанием в странах европейской культуры – фашизм. И на нынешнее восприятие истории советского государства сильное влияние оказала проведенная за последние двадцать лет широкая идеологическая кампания, утверждающая его принципиальное сходство с фашистским государством, возникшим в Германии в 1933 г. и ликвидированным в результате его поражения во 2-й мировой войне».
 
В современных условиях реальной войны с коллективным западом, который возрождает откровенно фашистскую идеологию, это отождествление преступно уже в бесконечной степени. И если в последние десятилетия отождествление фашизма и коммунизма могло еще быть предметом теоретической дискуссии, то сегодня это уже должно быть уголовно наказуемым преступлением.
 

В продолжение разговора о преступности отождествления немецкого, в целом, западного фашизма с русским коммунизмом. Живое, яркое, глубокое свидетельство – довоенное творчество Платонова.
 
До наступления Великой Отечественной войны Платонов одним из первых осмысляет фашизм, оформившийся в Германии 1933 г., когда к власти пришел Гитлер. В тот момент это было далекое явление в чужой стране, не затрагивающее еще непосредственно жизни его народа, о котором он узнавал из советской периодики. Но и на расстоянии Платонов рассмотрел в нем те черты, которые совсем скоро превратятся во «всемирно-историческое» зло, и станут смертельной угрозой для его родины.     
 
Платонов все сказал о фашизме и его абсолютной враждебности коммунизму в рассказе 1933 г. «Мусорный ветер». В мрачных тяжелых красках он передает ощущение угасания человеческого, попавшего под удушающую все живое, доброе и разумное власть фашизма. Герой рассказа немецкий физик прозревает в ужасающую сущность фашизма, осуществляемую через дьявольское идолопоклонство Гитлеру, памятник которому возводят национал-социалисты. Царство Гитлера приводит к вырождению человека, животные начинают происходить из людей.
 
Важно то, что в рассказе главные положительные персонажи – это коммунисты и большевики, которых мучают в гитлеровских концлагерях. Прозревший немецкий физик симпатизирует им, видя в них надежду и спасение. Тем самым, Платонов проводит абсолютный радикальный водораздел между фашизмом и коммунизмом, который невозможно перейти, не совершив грубейшего надругательства над реальностью.
 
Платонов одновременно прозрел в суть фашизма и предсказал не только его неизбежную гибель, но и дикую живучесть, которая и до сих пор губит множество людей, калеча их морально, ментально, и уничтожая физически тех, на кого направлено острие этой зверской идеологии.
 
Кто в 1933-м году в Советской России мог это понять так глубоко, как Платонов? Может кто-то и мог, но Горький, сказавший, что содержание рассказа граничит с «мрачным бредом» и запретивший его публикацию, точно не мог. Как не мог даже в 2011 г. на Западе Ларс фон Триер, уничтоживший человечество именно тем образом (через столкновение с кометой), который отрицался Платоновым, понявшим глубинную суть фашизма как человеческого (античеловеческого) явления, от которого придет гибель людям.
 
Гибель придет не из холодного пустого и враждебного человеку космоса, но из адских глубин человеческой низости, сконцентрированной в фашизме, который был уничтожен именно коммунистами в Советском Союзе.  
 
И это не пророчество Платонова 1933 года, а глубокий природный русский ум, всегда отличавшийся необыкновенной нравственной точностью, умеющий четко отделять добро от зла, правду от лжи. И низкий фарс истории в том, что те аргументы, которые Платонов использовал против Гитлера в 1933 г., либералы в 90-х стали использовать против Сталина.

Великий человек.
Какое счастье, что он есть на земле.
Какое счастье, что мировая культура состоит не только из фарисеев, негодяев и слабаков.
Дорогой Роджер Уотерс, камрад, спасибо.

Всегда важны свидетельства умных и честных западных авторов, которые дают объективную картину русской культуры, ее истории, литературы, философии, национального характера. Они составляют альтернативу западной мейнстримовской русофобской доктрине и показывают из глубины истории ничтожность сегодняшней «культуры отмены». Эта «культура» для самих ничтожеств, которые это придумали. Они же эти ничтожества есть «меньшинства» в прямом и переносном смысле.
 
Среди западных имен, которые могли по достоинству оценить Россию и русскую культуру имена Ницше, Рильке, Шпенглера, Шубарта, Лэсс Кэррик, Гадамера, Шпидлика и многих других, чувствовавших инаковость русского духа, его подлинную метафизичность по сравнению с одномерным западным утилитаризмом.
 
Среди них и французский писатель, литературный критик, дипломат Эжен-Мельхиор де Вогюэ, автор известного «Русского романа» (1886), в котором высоко оценивается русская литература по сравнению с западной. Западный автор увидел в русском романе глубокую нравственность и философичность. И много того, чего, увы, не видят наши подслеповатые соотечественники, до сих пор преклоняющиеся перед западным тленом.
Некоторые высказывания де Вогюэ:
 
«Русская публика рассуждает и оценивает прочитанное по своим законам, непохожим на наши. Мы ищем в романе того же, что и в других произведениях искусства, - способа с приятностью провести время, отвлечься от настоящих, серьезных проблем, испытать удовольствие мимолетное и поверхностное; мы читаем книги так же, как прохожий рассматривает картину в витрине лавки, - задерживаемся на мгновение, а потом спешим дальше по делам. Русские слушают своих наставников совсем иначе. То, что для нас - десерт, для них - повседневный хлеб души.
 
Подводя литературные итоги века, я прихожу к выводу, что для грядущей славы России великие романисты последних четырех десятилетий сделали больше, нежели поэты. Благодаря романистам Россия впервые перестала идти по стопам Запада и, напротив, опередила его; она наконец обрела собственную эстетику и оттенки мысли, присущие только ей самой. Именно это заставило меня искать черты русского гения прежде всего в русском романе.
 
Порой кажется, будто русские сами не подозревают, что обладают тройным сокровищем: верой, надеждой и любовью, а ведь это настоящая золотая жила: начните копать, и золото засверкает, зазвенит; вот в чем залог будущего величия русских».
 
 
 

Полная версия статьи "Преступление либералов" : https://dzen.ru/a/Ztb9zVaPHSWnIp7q?share_to=link

«Метили в коммунизм, а попали в Россию!» - эти очень известные слова А. Зиновьева в невероятно емком виде раскрывают суть глобальных процессов, происшедших и происходящих с Россией сегодня.

ИМЛИ им. А.М. Горького проводит очередное грандиозное мероприятие, посвященное А. Платонову 24-26 сентября. Тема прекрасная, но вот в настоящий момент было бы уместнее всю конференцию посвятить военному творчеству писателя, важнейшему для него, и о котором современнику мало что известно (за исключением, конечно, платоноведов). Справедливости ради все же стоит сказать, что одна из 14 предложенных тем, о войне: "Судьба человека в творчестве Платонова военного времени" https://imli.ru/konferentsii/139-seminary-i-konferentsii-2024-goda/5835-x-mezhdunarodnaya-nauchnaya-konferentsiya-trudyashcheesya-chelovechestvo-v-khudozhestvennom-mire-andreya-platonova-posvyashchennaya-125-letiyu-so-dnya-rozhdeniya-pisatelya

 
Сегодня много ссылаются на Клаузевица. Это закономерно, поскольку повысился спрос на военную мысль, которая до СВО была практически неизвестна. Однако, здесь, как всегда, перекосы: русская военная теория и философия войны остается маловостребованной и также малоизвестной.
 
Гений русской военной мысли А.А. Керсновский в 1932 г. в «Философии войны» писал:
 
«Со смерти Суворова русская военная мысль вдохновлялась исключительно иностранными образцами. Поэтому ее работу и можно уподобить работе машины, поставленной на холостой ход. Семена, дающие урожай в бранденбургских песках, – на русском черноземе дают лишь плевелы. Суворов был поэтому нами понят еще меньше, чем Наполеон французами. «Науку побеждать» мы читали глазами, а не духовными очами – весь ее неизреченный духовный смысл остался для нас сокровенным. Умами всецело овладел величайший из варваров – Клаузевиц, – его рационалистические теории совершенно заслонили дух православной русской культуры, создавшей «Науку побеждать». Увлекаясь иностранщиной, мы недооценили Суворова».
 
Такая ситуация – «увлечения иностранщиной» характерна и для философии как таковой, которая часто находилась в плену западного рационализма с нулевой результативностью.
 
 Но для военной мысли сейчас это совсем неприемлемо. Нужно прислушаться к Керсновскому, к его мысли, что дух русской православной культуры должен стать источником и военной теории, и военного вдохновения.     
 
 

Разные там актеры и актриски размещают у себя на черном фоне имя "Полтава". За все эти десять лет они ни разу не разместили на своих аватарках ни имени "Донецк", ни имени "Луганск", ни "Горловка", ни даже "Белгород" или "Щебекино". И уже как-то перестал удивляться этому лицемерию, остался просто налет брезгливости к вам, фарисеям.
Меж тем, в Донецке у нас вновь Украина убила мирных жителей. Не комбатантов (в Полтаве, например, погибли комбатанты, т.е. законная цель по всем нормам), а мирных жителей. Но вам, бляди с "Полтавой" на аватарках, похер. Просто потому что вы бляди.

Видео отсюда: https://www.group-telegram.com/russkii_dom/51165

Вышла такая коллективная монография по инициативе проф. Т.М. Махаматова из Финансового университета при Правительстве РФ.

В монографии, подготовленной международным авторским коллективом, впервые проводится философско-исторический анализ феномена российского воина. В ней исследуются социо-культурные, нравственные, религиозные и экзистенциальные факторы его формирования, отражение в художественной литературе сущности российского воина во всех его противоречивых, раскрытие уникальных граней русского – советского – российского воина. В историческом исследовании обосновывается мысль, что русский воин есть результат многовекового синтеза образа жизни, характеров, культуры, традиций, духовно-религиозной души народов и этносов Советского Союза и Великой России. В монографии проводится анализ традиционных ценностей как факторов, формирующих гражданственность и патриотизм в мировоззрении российского воина.

 
Премьер Малайзии на пленарном заседании ВЭФ, говоря о России, сделал правильный заход через культуру, литературу. В этом наши неоспоримые заслуги и значительные преимущества.
 
Но то, что другие страны воспринимают как великую русскую литературу является нашей философией. Поскольку именно в пространстве литературы и были поставлены, и решались высшие философские вопросы, которые привлекли и привлекают внимание всех мыслящих людей мира.
 
Достоевский, Толстой и другие не просто писатели, но писатели-мыслители. И больше мыслители, чем чистые писатели.
 
Слово литература, при всем уважении, обладает несколько сниженным нравственным и метафизическим статусом. Строгая дифференциация жанров, идущая от Аристотеля, где философия, наука, религия, искусство отделены – это западная, не универсальная традиция. В России, как и в других не западных культурах, ситуация иная.
 
Нам пора серьезно обратить внимание на нашу литературу как важнейший источник философии. И научиться эту философскую мудрость применять в жизни. Тогда наши победы будут более внушительными и сокрушающими.
 
 
 

Россия для Запада гораздо большая помеха и угроза, чем Запад для России. Запад в своей экстремально агрессивной сущности коллективного запада не может вынести само существование России, потому что Россия несет миру совершенно иную, нравственную систему ценностей – ценности мира, добра и справедливости. Что она всегда и делала в своей истории. И по мере усвоения этих ценностей не западным миром, и одновременно, по мере деградации западного, это расширение влияния России представляет смертельную угрозу для коллективного запада.
 
Если бы коллективный запад, объективно вступивший в последнюю фазу умирания, тихо себе кончался в своем изолированном прогнившем болоте трансгендера и прочих «прелестей», Россия бы его и не замечала. Но он, собирая последние силы в своей терминальной стадии (такое бывает в медицинской практике), решительно вмешивается во внутренний духовный строй иных народов, беспардонно насаждая там свои порядки и совершая множество в том числе и военных преступлений.      
 
Как это произошло с Россией последних десятилетий, когда либеральная общественность была намертво отравлена русофобским ядом, которым она травила, и к, сожалению, еще продолжает травить русских людей. Но эти «либералы» совершенно несамостоятельны, они лишь жалкий инструмент в руках коллективного запада, которому прислуживают как верные псы, предавая свое отечество. Тем самым совершая нравственное преступлений перед историей. Вот поэтому их корежит от наших успехов и достижений, и они желают нам поражения.
 
А то, что коллективный запад действительно кончается и «конец истории» не метафора, а констатация, только с поправкой – конец западной истории, видно по полному отсутствию у него каких бы то ни было позитивных целей существования и развития. Что может сегодня коллективный запад предложить миру кроме хосписов, в котором «комфортно» умирают старики и технологий, уродующих человека?   
 
Россия же, по мере сбрасывания с себя очередной паутины соблазна мелкого счастья, которое всегда оборачивается кризисом и пустотой, вновь осваивает неизведанные земные и космические пространства, создавая условия для созидательного труда и достойного существования человека.

 
Сегодня День памяти жертв фашизма. По решению ООН в 1962 г. каждое второе воскресенье сентября принято считать этим днем. Помимо траурных и памятных мероприятий, цель – борьба с идеологией возрождения фашизма.
 
Трагическая ирония в том, что ООН изначально была создана странами-участниками антигитлеровской коалиции. Но именно во многих этих странах сегодня легитимизируется и поддерживается идеология фашизма в новых ее формах.
 
Это печально, но вполне объяснимо и закономерно. Во-первых, никогда нельзя забывать, что Европа – родина фашизма. И что посеяно однажды, может взойти дважды, и много-много раз.
 
Вновь хочется обратиться к Платонову, у которого одновременно и пророческий дар, и трезвая аналитика относительно фашизма. Особо значима его довоенная статья 1938 г, «О «ликвидации» человечества» (1938), посвященная разбору романа Карела Чапека «Война с саламандрами», в котором он видел антифашистского художника, однако, не дошедшего до самых корней этого явления.
 
Глубокий знаток человеческой природы, ее темных сторон, Платонов лишен какого бы то ни было оптимизма относительно фашизма, его прошлого и будущего. Он очень точно замечает, что люди с фашистским типом мировоззрения существовали и раньше, но он никогда не был государством. Став государством, фашизм раскрыл свой человеконенавистнический потенциал в полную силу.
 
И будущее, увы, не застраховано от возрождения фашизма, поскольку, как говорит Платонов, «Некий фашистский зародыш останется внутри самих людей, в их капиталистическом способе хозяйства, в их отношениях друг с другом».
 
В этом смысле фашизм как «творение» и детище Запада, как его болезнь, возникшая в его капиталистических недрах, может быть уничтожен, если исчезнет питающая его почва капитализма в виде синтеза милитаризма, империализма и технократизма. Представляется, что все к этому идет. И Россия скажет здесь свое решительное слово.
 
Отдельный и крайне неприятный для либеральной публики разговор о ее культовых персонажах – Джойсе и М. Прусте, отчасти и Селине, у которых Платонов обнаруживает «попытку ликвидировать самые принципы и всякое оправдание человеческого существования», создавшую моральную обстановку для фашизма, который легитимизировал уже физическое уничтожение людей как мусора. Профанация человека ведет к его казни.
 
Поэтому сегодня нужно вспоминать и о жертвах фашизма, и думать о все более и более эффективных способах уничтожения этого врага рода человеческого.  
 
 
  
   
 
 

Многие сегодня искренне и всерьез озабочены состоянием нашей культуры. Именно сегодня, когда специальная военная операция идет два с половиной года, и ее светлый исход очевиден и близок, и казалось бы, должен и в культуре произойти перелом.
 
Но вот он не происходит, по крайне мере, как этого хотелось бы, как это должно быть. Эти постоянные крайне омерзительные истории то с рэперами, то с актерами, то с театральными постановками, то с книгами иноагентов и проч. существенно омрачают общую картину.   

Это болезненный вопрос. Будет неправильно, если образуется две культуры: Z и анти-Z. Должна быть органика, должно быть единство, должна быть пронизанность общими смыслами и ценностями. Как это всегда было в самые высшие периоды отечественной истории.  

Уповать на министерство культуры бессмысленно. Даже не потому, что там люди из прежней эпохи (кадры – дело времени). Даже если это министерство будет состоять из самых искренних патриотов, ситуация не изменится. Потому что что культурными процессами в принципе управлять нельзя.  

Но что-то и здесь можно сделать. Проводить мероприятия, организовать выставки нужно, но этого мало. Необходимо самым радикальным образом поставить вопрос о культуре, потому что он так и не был поставлен. Организовать серьезную дискуссию в обществе. Что такое русская культура? В чем ее истинное величие? Из каких истоков она питается? Что можно противопоставить разлагающейся западной культуре? Это простые вопросы, но они должны прозвучать громко.

Хотя, это тоже может быть утопия. И нужно ждать большого События, которое преобразит реальность, расставив все на свои места и в культуре, и в самой жизни. 
  

Мое интервью в Аргументах недели https://argumenti.ru/interview/2024/09/917807

 
Чем дольше длится СВО, тем острее понимание, что нужно было начинать раньше, гораздо раньше. Причем временная планка опускается все ниже и ниже: это и не 2014-й, и не 1991-й, и не 1917-й, возможно это XIX в., в глубине которого зародился Вий – исток укронацизма, вобравший в себя все антирусское и антихристианское.

Но если невозможно достать его во времени, то его можно достать в пространстве, здесь и сейчас, поняв, что этот упырь укронацизма переместился сегодня на коллективный запад, более всего в Америку и Англию. А они в пределах досягаемости.