Перейди же дорогу
утёнком,
Мой день июньский!
Белой ночью душа -
потёмки
И мостик узкий.

Я с Тверской попаду
на Невский
И стану тише.
Пусть на мостике
Достоевский
Меня опишет.

Чтобы духов прогнать
коварных,
Позвать к обедне,
Вдруг достанет
из рукава он
Звонок последний.

Мы дошли до престола,
И капает с неба миро.
Если жизнь - это школа,
Теперь выпускной у Мира.

Все на небо мы смотрим,
как дети,
Да ждём полёта.
Так, надень же, свидетель,
Мне ленту от пулемёта.

Меж людей, как меж строчек,
Что вечную жизнь пророча,
Загремит колокольчик
И снова конец отсрочит.

Воздушная тревога.
Исчезла связь 3G.
И подлетают к Богу
Деревья и стрижи.

Заплакал ангел сшитый
На фабрике калек.
Петляет волк подбитый,
Как пьяный человек.

Гордится змей воздушный
Своей улыбкой злой.
А солнце равнодушно
Проходит над землей.

И ставит крестик светом
На лбы и на бока,
Своим нейтралитетом
Спасая мир пока.

Тревожен воздух синий.
Как справиться с судьбой
И волку, и осинам,
Стрижам и нам с тобой?
16.6.25

Единица верности - собака,
Здесь она бездомная однако.
Единица вечности - солдат,
У него работа (дальше мат).

Никакой романтики в поэте:
Летом о реке напишет Лете,
А зимой, когда огонь от щёк,
Он на той реке затвором щёлк.

Женщина, как жизни единица
Между тем равна поющей птице,
Пусть же колыбельную поёт,
А законы физики не в счёт.

Баю-бай,
Надежда, Страх и Жалость!
Жизнь губами к темечку прижалась,
Первый луч в окне затанцевал.
Это Бог тебя поцеловал.

ВМ

Море обулось
в новые корабли.
К власти
пришел зюйд-ост.
Ты ко мне прибли…
жалятся
осы звезд…

Небо птицами
больно режется,
Как ножом.
Царь небесный был
тоже беженцем
И бомжом...

Все мы беженцы
В жизни временной.
Посмотри:
Шар земной,
Как живот
беременной -
Нефть внутри.

Поле серое.
небо синее.
Сын в руках.
Те же земли:
Египет, Сирия.
Тот же страх.

Взрывом
солнечным
покалеченный,
Спит восток.
Мы сбегаем
На небо вечное
Точно в срок.

Бог с гвоздями
в руках
для Запада -
первый враг.
«Пусть висит он
в России лапотной.
Там же мрак.

Дикий ветер
там, нам неведомый
И медведь!» -
Бывший ангел
Так проповедовал.
Блогер ведь.

Разродится
война погостами
В наши дни.
Что за время
приходит?
Господи!
Намекни!

Все мы беженцы
Неумелые.
Все мы - голь.
Ждут нас в небе
Кибитки белые,
Хлеб да соль.

Арамейский глагол
По-пушкински
Жжет сердца.
Петр с Андреем
Иисуса слушают
Без конца.

«Я - Россия, -
На эти пажити
Вывел вас.
Но ведь вы от меня
откажетесь
В черный час.

Накидает за то
полушки вам
Мелкий бес.
Я - Россия
Земля Царь-Пушкина,
Соль небес!»

И шумит у любви
под окнами
божий сад.
Петр с Андреем
Глазами мокрыми
В нем блестят.

Беспилотники
между звёздами
В облаках.
Человек
с человеком
создали
ЧВК.

Вбей, малыш,
в переводчик
Яндекса
Стих простой:
"Я вернусь.
Человече,
радуйся!
Бог с тобой."

Письмо дымчатому коту

Уважаемый дымчатый кот!
Пишет Вам обыкновенная мышь-полевка.
Я, правда, один раз уже
чуть не попала к Вам в рот…
Поверьте, мне немного неловко...

Я не сомневаюсь Вашей кошачьей вальяжности.
Вы, вероятно, это письмо и не прочитаете.
Но дело, поверьте, особой степени важности
И не совершенно терпит отлагательства,
понимаете?

Мы все переживаем за Вас
- от крысы до землеройки!
А вы здесь спите на дырявом плюшевом крокодиле...
Короче, пока вы загуляли на этой помойке,
Ваши домашние уже все с ума посходили!

Они ходят по двору грустные как привидения!
Кричат: "кис-кис" за вечер раз по пятьсот.
На всех под'ездах уже неделю красуются об'явления:
"Пропал красивый дымчатый кот!

Нашедшему гарантируем вознаграждение!"
Это самая важная строчка...но дело не в том...
Наше общее мышиное убеждение
Состоит в том, что Вам стоит вернуться в дом.

Во-первых, там на столе часто - докторские сосиськи...
Во-вторых, здесь помойка, а там трехкомнатная квартира...
Вам ведь не трудно просто навестить своих близких?
А мы за это получим головку сыра...

Понимаете, я так мечтаю о сырной пайке,
Что скоро наверное в голодный обморок упаду...
Девочка Катя, пятилетняя дочка хозяйки
Мне лично сыр обещала купить, если я Вас найду.

У Кати итак поцарапано все колено.
А тут еще Вас рядом нет, прям как назло.
С уважением,
полевая мышь
Аграфена.
Июнь.
Я забыла какое число.

Дождик, дождик!
Тебя так соседи за чаем расхваливали.
Ты сыграй мне сегодня
случайно
Сергея Рахманинова!
Солнце руку в перчатку упрячет,
черешню оплавивши,
А я мокрой кукушкой
замру, чтобы стать твоей клавишей.
Ибо все мы - рояль:
Это чёрное поле привычное,
Эти снежные пальцы берёз
с обручальными птичками,
Это летнее небо,
от радости давшее
трещину,
Магазин у дороги,
в котором уставшая
женщина
Отпускает мне соль,
ворожа деревянными счётами,
И машины в брезенте
с торчащими вбок пулемётами.

Репетируем Сорок Пятый в сердечной аорте лучшей Страны этого Мира

Приснился в ночь
перед войной
На небе крестик
ледяной.

И бабушка
мне будто
говорит:
«Подпрыгни,
поцелуй,
Пока горит!»

И я ещё случайно
слышу в дрёме:
«Целее будет в небе,
А не в доме».

Ночными окружённый
мотыльками,
Подпрыгнул я, лечу,
Машу руками.
А сам то знаю -
Бабушки давно
на свете нет,
И мне не
восемь лет.

Я от земли все
дальше,
больше крест,
И подо мной
наш тихий город
Брест
И где-то слева
перекрёстки Польши.
Лечу.
Земля все дальше.
Крест все больше.

Спят родимые…
так по-детски сопят сыночки…
Заварю им покуда
боярышник в кипяточке.
Буду каждому мать,
о своем вспоминая сыне. 
И старинный прабабушкин заговор вспомню ныне.
 
Заговорю вас, сыночки на долгих четыре года.
Пусть фашистам проклятым не будет отныне ходу. 
Будет смерть далеко от вас,
а я близко-близко. 
Ни осколка не бойтесь, родные, ни василиска.
 
Господи-Троица!
Любовь утроится!
А тьма навеки 
От света скроется!
Никита, Евстафий!
В живых оставь их!
На битву дай сил,
Архангел Михаил!
 
Ты, сынок, повидаешь Варшаву и даже Прагу.
Ты, родимый, получишь Знамя, Звезду, Отвагу.
Ты над Волгой увидишь ад,
но легко лишь ранят.
Ну, а ты на дворце
на ихнем напишешь «Ваня».
 
Пусть ударит мороз подмосковный
по вражьим душам!
Мы моторы их танков слезами детей заглушим!
Их ковры-самолеты
целуются пусть с утесом!
Захлебнётся пускай косая своим покосом! 
 
Вы уйдете, я к Николе поставлю фото,
Супостата под
Вязьмой навек прошибет икота.
Ты уйдёте, я в больничку пойду к Матроне,
И немецкая рота
в Днепре по утру утонет.
 
Я, родные, не ведаю слов о любви высоких,
Но я слышу, как где-то плачет журавль в осоке.
Отольются проклятым врагам журавлёвы слёзки!
Пусть невесты в Берлине на свадьбу им дарят доски.
 
Как лежала в поле одна дорога.
Да летала душа над ней от порога.
Не боялась остаться она без Света,
Потому что по-русски была бессмертна.

У ласточки слёзы
теплее, чем слюни,
На крылышках красное.
Все окна России
разбиты в июне,
Все свадьбы
напрасные.

Железом разбрызгано
в облачной вате
Зловещее семя.
И в спальне,
как в церкви ненужной кроватью
Находится время.

На кладбищах счастье осталось в апреле
Мороженной глыбой.
И травы и женщины
вдруг постарели,
И вскрикнули рыбы.

Не нам же молиться
Афине Палладе,
И жабам в болоте.
Из стрелок часов
штык-ножи теперь ладить.
Туманы колоть им.

Антихрист прикажет
писать дезертирам
Историю злую.
А небо по-вдовьи
склонится над миром,
Россию целуя.

Мы скоро споём,
как внезапные птицы
Мы вспомним о многом.
Россия с войны не одна возвратится,
А за руку с Богом.

Влад Маленко
22 июня 2025 года

22.06.25 Москва
Красная площадь

Дороже нет ничего

Оттолкнись тихонько от земли.
Вот твой дом, фонарь,
метро, аптека…
Мы вернёмся вниз часам к семи.
Руки - это крылья человека.

Райский сад белеет вдалеке,
В стороне война грохочет люто.
Чей-то ангел спит на чердаке,
Как Есенин в стропах парашюта.

Кто-то вдруг смиряется с тоской,
Он забыл, теряясь в клочьях дыма,
Сказано в инструкции людской:
«Чтобы жить, летать необходимо.»

Нас случайно создали людьми
Нам глаза раскрыли, будто блюдца.
Мы вернёмся вниз часам к семи.
Если только захотим вернуться.

Детям давай имена
В грозные времена,
Связанные с водой,
птицей
или звездой:
Пелагея,
Умай,
Глеб,
Чтобы встав на край,
Каждый ночью и днём
Лёгким был на подъем.
Чтобы вокруг голов
Купол из тайных слов -
Свет невечерних ламп
Тонок был, но не слаб.
С птицами у воды
По любви и плоды,
С песнями за столом
Под надёжным крылом,
Под фонарями звёзд,
Бог с тобой, певчий дрозд!
Бог с тобой, светлячок!
Береги родничок!
Проволочкой задень
Этот господний день.
Я беду отогнал,
Чтобы пошёл сигнал.

ГСМ

Зачеркни про солдатский рай,
Избегай похоронных тем.
Напиши, что повсюду край,
И мы ждем с утра ГСМ.

Человек ведь размером с дом,
Есть в нем правда, любовь, вода.
Хоть про что пиши, хоть о чем,
Но пусть жизнь победит всегда.

Если церковь, то в ней поют.
Без Отечества Бога нет.
Под ногтями не грязь, а труд.
Не потемки душа, но свет.

В русском небе звезда и крест
И прошедших столетий гул.
В Духов день духовой оркестр
Севастопольский вальс вдохнул.

Время топчется у ворот.
Под ногами горит трава.
Слово запах передает.
Осторожней пиши слова.

«Ненадолго и эта ночь, -
Так сказал мне один старлей, -
А захочешь бойцам помочь,
Спой им песню повеселей.»

Мы прославляли детский хлев,
Пока не вышла крышка:
Орёл, телёнок, ангел, лев
И олимпийский Мишка.

Ты думал, звёзд лишили нас,
Когда пришёл наместник?
Продали никель, нефть и газ
И твой нательный крестик.

Святее нынешних лгунов
На правильной тусовке -
Никулин, Вицин, Моргунов
В метели на верёвке.

А зверь ввалился не спеша,
На мёртвых ножках Буша.
В том месте, где была душа
Теперь реклама дУша.

Реклама средства от беды!
Чеканит Месси мячик…
Струя пластмассовой воды
И выплеснутый мальчик.

Вот проклинавшие «совок»,
Повестку отработав,
Сидят, проклявши СВО,
В личинах патриотов.

В дистиллированной воде
Притихли трясогузки.
А мальчик выплеснутый где?
Воюет мальчик русский.

Идёт в атаку против зла,
Живет без передышки
За льва,телёнка, за орла,
За ангела и Мишку.