Старый бес Баламут наставляет племянника Гнусика, как искушать человека:
«Люди живут во времени, но наш Враг (Бог) предназначил их для вечности. Поэтому Он, как мне думается, хочет, чтобы они сосредоточили свое духовное внимание и на вечности, и на той точке времени, которую они называют настоящим. Ведь настоящее — это та точка, в которой время касается вечности. В данном мгновении и только в нем людям открывается столько же, сколько Врагу нашему открыто во всей реальности. Только в данном мгновении людям предложена свобода. Поэтому Враг хочет, чтобы они были постоянно сосредоточены либо на вечности (то есть на Нем), либо на настоящем (размышляли бы о вечном союзе с Ним или о том, что Он их покинул, следовали бы голосу совести, несли нынешний крест, принимали нынешнюю благодать, благодарили за нынешние радости). Наше дело — отвратить их от вечности и от настоящего. Гораздо лучше, чтобы они жили в будущем. Биологические инстинкты направляют все их страсти именно в эту сторону, так что мысли о будущем распаляют и надежду и страх. Кроме того, будущее им неизвестно, и, побуждая думать о нем, мы возбуждаем их тягу к нереальному. Словом, меньше всего напоминает вечность именно будущее».
Старый бес Баламут наставляет племянника Гнусика, как искушать человека:
«Люди живут во времени, но наш Враг (Бог) предназначил их для вечности. Поэтому Он, как мне думается, хочет, чтобы они сосредоточили свое духовное внимание и на вечности, и на той точке времени, которую они называют настоящим. Ведь настоящее — это та точка, в которой время касается вечности. В данном мгновении и только в нем людям открывается столько же, сколько Врагу нашему открыто во всей реальности. Только в данном мгновении людям предложена свобода. Поэтому Враг хочет, чтобы они были постоянно сосредоточены либо на вечности (то есть на Нем), либо на настоящем (размышляли бы о вечном союзе с Ним или о том, что Он их покинул, следовали бы голосу совести, несли нынешний крест, принимали нынешнюю благодать, благодарили за нынешние радости). Наше дело — отвратить их от вечности и от настоящего. Гораздо лучше, чтобы они жили в будущем. Биологические инстинкты направляют все их страсти именно в эту сторону, так что мысли о будущем распаляют и надежду и страх. Кроме того, будущее им неизвестно, и, побуждая думать о нем, мы возбуждаем их тягу к нереальному. Словом, меньше всего напоминает вечность именно будущее».
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine.
from vn
