Эдуард Лимонов очень подробно вспоминает про свои «столкновения» со смогистом Леонидом Губановым
На одной из вечеринок московской богемы 70-х Губанов отметелил приятеля Лимонова, и тот решил выступить в роли миротворца. Но все пошло не по плану.
— Зачем ты его так, он добродушный парень... — сказал я. — Он же свой, а ты его, как врага. — А ты, Лимонов, не лезь не в свое дело и не пизди! Убирайся в свой Харьков, или откуда ты там приехал... — нагло улыбаясь, лобастый и губастый смотрел на меня исподлобья с тахты.
Слышали его отлично человек десять, в том числе Слава, какие-то девки, моя подруга Анна. Я вышел в большую комнату. Взял одну из кустарных витых бутылей, в которых Слава и Лия ставили на стол свой спирт, взвесил в руке. Бутыль была тяжелая… Я спрятал бутыль за спиной и вернулся в комнату, где сидел Ленька. Он как раз выдвинулся вперед из тахты, подымал или ставил свой бокал на пол.
— Извинись, — сказал я, — перед Игорем и передо мной, Ленька! — Ты что, охуел! — он не понял, не увидел, что ли, руки, идущей за спину. Наверное, поверить не мог, что на его драгоценную особу, «гения», сейчас будут покушаться. — Извинись! — заорал я. И, не дав ему слова сказать, нелогично проорав: — Получай, сука! — я ударил его по лобастой башке бутылкой.
Она разлетелась в осколки у него на голове, и он с криком «Убивают! Мама!» упал на пол. А я, изумляясь самому себе, стал бить его ногами. Не для того, чтобы убить, а чтоб не дать ему встать, потому что я видел, как он ловко избил Ворошилова. Вбежал именно Ворошилов и присоединился ко мне немедленно. Ленька закрыл голову и лицо руками и только вскрикивал: «Убивают! Убивают!» Нас совместными усилиями оттащили, и мы бежали через ночь к метро, где сели в такси. Анна всю дорогу приговаривала: «Вы убили его, звери! Вы убили Леньку!» Я закрывал ей рот ладонью и бил локтем в грудь. Шофер мог прямиком отвезти нас в милицию.
Я вспомнил эту историю, когда увидел на фотографии Губанова характерный шрам на лбу. И подумал, а не Лимонова ли эта работа?
Эдуард Лимонов очень подробно вспоминает про свои «столкновения» со смогистом Леонидом Губановым
На одной из вечеринок московской богемы 70-х Губанов отметелил приятеля Лимонова, и тот решил выступить в роли миротворца. Но все пошло не по плану.
— Зачем ты его так, он добродушный парень... — сказал я. — Он же свой, а ты его, как врага. — А ты, Лимонов, не лезь не в свое дело и не пизди! Убирайся в свой Харьков, или откуда ты там приехал... — нагло улыбаясь, лобастый и губастый смотрел на меня исподлобья с тахты.
Слышали его отлично человек десять, в том числе Слава, какие-то девки, моя подруга Анна. Я вышел в большую комнату. Взял одну из кустарных витых бутылей, в которых Слава и Лия ставили на стол свой спирт, взвесил в руке. Бутыль была тяжелая… Я спрятал бутыль за спиной и вернулся в комнату, где сидел Ленька. Он как раз выдвинулся вперед из тахты, подымал или ставил свой бокал на пол.
— Извинись, — сказал я, — перед Игорем и передо мной, Ленька! — Ты что, охуел! — он не понял, не увидел, что ли, руки, идущей за спину. Наверное, поверить не мог, что на его драгоценную особу, «гения», сейчас будут покушаться. — Извинись! — заорал я. И, не дав ему слова сказать, нелогично проорав: — Получай, сука! — я ударил его по лобастой башке бутылкой.
Она разлетелась в осколки у него на голове, и он с криком «Убивают! Мама!» упал на пол. А я, изумляясь самому себе, стал бить его ногами. Не для того, чтобы убить, а чтоб не дать ему встать, потому что я видел, как он ловко избил Ворошилова. Вбежал именно Ворошилов и присоединился ко мне немедленно. Ленька закрыл голову и лицо руками и только вскрикивал: «Убивают! Убивают!» Нас совместными усилиями оттащили, и мы бежали через ночь к метро, где сели в такси. Анна всю дорогу приговаривала: «Вы убили его, звери! Вы убили Леньку!» Я закрывал ей рот ладонью и бил локтем в грудь. Шофер мог прямиком отвезти нас в милицию.
Я вспомнил эту историю, когда увидел на фотографии Губанова характерный шрам на лбу. И подумал, а не Лимонова ли эта работа?
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later.
from vn
