Это возвращает нас к посту о психической регуляции здоровья. Там я упоминал Асю Роллс из Техниона, которая открыла “иммунноцепцию” в мозге. Конечно, работа про VTA и сердце — тоже её. В ноябре она выступит с докладом на Neuroscience 2024, крупнейшей конференции нейронаук, где представит те самые контуры медицины будущего, о которых я здесь пишу периодически. См. также ее небольшое интервью прошлого года.
Такие исследования (а их все больше) намекают на то, что многие процессы иммунной защиты, заживления, регенерации можно запускать напрямую из мозга. Это избавляет нас от необходимости микроуправления, превращая лечение в своего рода “высокоуровневое программирование”. Все инструменты здоровья в организме есть — их нужно научиться включать.
Вопрос, почему они не включаются у больных сами по себе. Ответ лежит в области биологии и, возможно, психологии. И это нужно изучать.
Все это также связано с эффектом плацебо, который на протяжении веков служит медицине, пусть даже большую часть истории врачи об этом не задумывались. Сегодня уже задумываются, и даже учатся его искусственно формировать.
Тема “Mind-Body” явно растет, обещая преобразовать способы лечения, и в то же время она глубоко фундаментальна, так как указывает на слепые пятна и пробелы в понимании биологической регуляции. Ближайшие годы будут в этом отношении захватывающими. Stay tuned.
Это возвращает нас к посту о психической регуляции здоровья. Там я упоминал Асю Роллс из Техниона, которая открыла “иммунноцепцию” в мозге. Конечно, работа про VTA и сердце — тоже её. В ноябре она выступит с докладом на Neuroscience 2024, крупнейшей конференции нейронаук, где представит те самые контуры медицины будущего, о которых я здесь пишу периодически. См. также ее небольшое интервью прошлого года.
Такие исследования (а их все больше) намекают на то, что многие процессы иммунной защиты, заживления, регенерации можно запускать напрямую из мозга. Это избавляет нас от необходимости микроуправления, превращая лечение в своего рода “высокоуровневое программирование”. Все инструменты здоровья в организме есть — их нужно научиться включать.
Вопрос, почему они не включаются у больных сами по себе. Ответ лежит в области биологии и, возможно, психологии. И это нужно изучать.
Все это также связано с эффектом плацебо, который на протяжении веков служит медицине, пусть даже большую часть истории врачи об этом не задумывались. Сегодня уже задумываются, и даже учатся его искусственно формировать.
Тема “Mind-Body” явно растет, обещая преобразовать способы лечения, и в то же время она глубоко фундаментальна, так как указывает на слепые пятна и пробелы в понимании биологической регуляции. Ближайшие годы будут в этом отношении захватывающими. Stay tuned.
BY Блуждающий нерв
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from vn
