Аркадий Бартов. Прогулки с Мухиным: Сборник миниатюр. Л.: Нотабене, 1991. 248 с. Предисловие Дмитрия Волчека. Тираж 2000 экз.
Знакомство с объёмной книгой Аркадия Бартова подтверждает интуицию, что он — не концептуалист, каким себя рекомендовал, а барочный фантазёр, архитектурный визионер из ленинградского Института лабиринтостроения. Каждая миниатюра в потенциально бесконечных, варьирующих одни и те же сюжетные ходы циклах Бартова — дверь, за которой открывается лишь очередная дверь. Изменчивый в неизменности, неотличимый от себе подобных человек-нуль Мухин — центральная фигура бартовской прозы — оставался для автора неисчерпаемым ресурсом на протяжении 20 лет (в 1999 году Бартов собрал все тексты о Мухине в отдельную книгу — «Мухиниада», окончательно увековечив своего героя). Мелкие одинаковые происшествия из жизни Мухина мельтешат, как мухи, вызывая своего рода ослепление, притупление восприятия, чисто комбинаторный «шум». Такова вообще жизнь по Бартову — неустанно обрастающая сюжетными вариациями, которые ничего в этой жизни не меняют, изнуряющая себя репризами, как музыка Генделя. «Мы отторгнуты от сущности, — говорил он в интервью, — и тем не менее сочиняем всевозможные её модели». Из этого следует, что «сущность» не исключена из мира (как уверяли московские концептуалисты), а только недоступна нам. Чтобы прикоснуться к ней, нужно спроектировать нечто вроде Вавилонской башни, расширяющейся не ввысь, а по плоскости.
Матричная симметрия, которой заворожён Бартов, обладает тем же принципиальным свойством, что и позднесоветская действительность: из неё устранено время. Эпопея о Мухине рождалась на рубеже 1970—80-х годов, в самой гнилостной сердцевине застоя. Первая полная публикация цикла «Кое-что о Мухине» состоялась в самиздатском журнале «Часы» (1982, № 36) по соседству с романом Бориса Гройса «Визит» (1980), который представляет собой три сотни вариаций единственной фразы. Роман, казалось бы, сделан по тому же рецепту, что и циклы Бартова: элементарное действие («Когда Андрей вошёл в комнату, его взгляд сразу же упал на большой стол, беспорядочно заваленный бумагами», — обратим внимание на подчёркнуто романтический топос рассыпанной рукописи!) описывается разными способами, от протокольного до чрезмерно подробного. И всё же «Визит» Гройса — тёмен, это почти готический роман тайн, тогда как вещи Бартова ясны, как погожий день.
Вот комната Гройса:
«Когда Андрей вошёл в комнату, его взгляд упал на большой стол, беспорядочно заваленный бумагами, слишком быстро, чтобы Андрей смог оглядеться и установить, действительно ли он находится в комнате и вошёл ли он именно в комнату, или он вошёл в какое-нибудь другое помещение, или вообще вышел за пределы всякого помещения, но, с другой стороны, его взгляд упал на упомянутый стол настолько быстро, что можно предположить, что он не был остановлен каким-нибудь неожиданным впечатлением, указывающим на то, что Андрей попал не в комнату, как он этого ожидал, а в какое-то другое помещение или вообще оказался за пределами всякого помещения».
А вот, для сравнения, прозрачный лабиринт Бартова:
«Как-то маленькому Мухину, который ещё не умел ходить, приснилось, что он встал и подошёл к двери. За дверью была комната. Мухин прошёл её и увидел дверь. Мухин открыл её. За дверью была комната. Мухин прошёл её, а потом ещё комнату, и ещё, и ещё. Мухин испугался, что будет так ходить всю жизнь, и захотел проснуться, но как раз в это время он подошёл к последней двери. Мухин открыл её и увидел среди темноты освещённую комнату. Мухин пошёл по ней, становясь всё меньше и меньше, пока не исчез совсем. Когда Мухин проснулся, он ничего не помнил, но настроение у него было хорошее».
Аркадий Бартов. Прогулки с Мухиным: Сборник миниатюр. Л.: Нотабене, 1991. 248 с. Предисловие Дмитрия Волчека. Тираж 2000 экз.
Знакомство с объёмной книгой Аркадия Бартова подтверждает интуицию, что он — не концептуалист, каким себя рекомендовал, а барочный фантазёр, архитектурный визионер из ленинградского Института лабиринтостроения. Каждая миниатюра в потенциально бесконечных, варьирующих одни и те же сюжетные ходы циклах Бартова — дверь, за которой открывается лишь очередная дверь. Изменчивый в неизменности, неотличимый от себе подобных человек-нуль Мухин — центральная фигура бартовской прозы — оставался для автора неисчерпаемым ресурсом на протяжении 20 лет (в 1999 году Бартов собрал все тексты о Мухине в отдельную книгу — «Мухиниада», окончательно увековечив своего героя). Мелкие одинаковые происшествия из жизни Мухина мельтешат, как мухи, вызывая своего рода ослепление, притупление восприятия, чисто комбинаторный «шум». Такова вообще жизнь по Бартову — неустанно обрастающая сюжетными вариациями, которые ничего в этой жизни не меняют, изнуряющая себя репризами, как музыка Генделя. «Мы отторгнуты от сущности, — говорил он в интервью, — и тем не менее сочиняем всевозможные её модели». Из этого следует, что «сущность» не исключена из мира (как уверяли московские концептуалисты), а только недоступна нам. Чтобы прикоснуться к ней, нужно спроектировать нечто вроде Вавилонской башни, расширяющейся не ввысь, а по плоскости.
Матричная симметрия, которой заворожён Бартов, обладает тем же принципиальным свойством, что и позднесоветская действительность: из неё устранено время. Эпопея о Мухине рождалась на рубеже 1970—80-х годов, в самой гнилостной сердцевине застоя. Первая полная публикация цикла «Кое-что о Мухине» состоялась в самиздатском журнале «Часы» (1982, № 36) по соседству с романом Бориса Гройса «Визит» (1980), который представляет собой три сотни вариаций единственной фразы. Роман, казалось бы, сделан по тому же рецепту, что и циклы Бартова: элементарное действие («Когда Андрей вошёл в комнату, его взгляд сразу же упал на большой стол, беспорядочно заваленный бумагами», — обратим внимание на подчёркнуто романтический топос рассыпанной рукописи!) описывается разными способами, от протокольного до чрезмерно подробного. И всё же «Визит» Гройса — тёмен, это почти готический роман тайн, тогда как вещи Бартова ясны, как погожий день.
Вот комната Гройса:
«Когда Андрей вошёл в комнату, его взгляд упал на большой стол, беспорядочно заваленный бумагами, слишком быстро, чтобы Андрей смог оглядеться и установить, действительно ли он находится в комнате и вошёл ли он именно в комнату, или он вошёл в какое-нибудь другое помещение, или вообще вышел за пределы всякого помещения, но, с другой стороны, его взгляд упал на упомянутый стол настолько быстро, что можно предположить, что он не был остановлен каким-нибудь неожиданным впечатлением, указывающим на то, что Андрей попал не в комнату, как он этого ожидал, а в какое-то другое помещение или вообще оказался за пределами всякого помещения».
А вот, для сравнения, прозрачный лабиринт Бартова:
«Как-то маленькому Мухину, который ещё не умел ходить, приснилось, что он встал и подошёл к двери. За дверью была комната. Мухин прошёл её и увидел дверь. Мухин открыл её. За дверью была комната. Мухин прошёл её, а потом ещё комнату, и ещё, и ещё. Мухин испугался, что будет так ходить всю жизнь, и захотел проснуться, но как раз в это время он подошёл к последней двери. Мухин открыл её и увидел среди темноты освещённую комнату. Мухин пошёл по ней, становясь всё меньше и меньше, пока не исчез совсем. Когда Мухин проснулся, он ничего не помнил, но настроение у него было хорошее».
BY История прозы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War."
from vn
