Будучи в своё время студентом, как тогда говорили "перспективным", подвизался я в одном провинциальном НИИЧАВо. Программа, в которой принимал участие, была междисциплинарной, называлась ЛИСС-6 и расшифровывалась как "лингвистика измененных состояний сознания - шесть" (как мне сказали сразу, первые пять групп были ликвидированы за нечёткие результаты).
Суть опытов была в том, что испытуемые с речевыми нарушениями (плюс контрольная группа) при помощи разнообразных методов вводились в сложные состояния, их речь фиксировалась, а потом в ней отыскивались интересные закономерности. Например, регресс словарного запаса происходил строго по уровням заимствования, т.е. самые новые слова, появившиеся в русском языке, из речи испытуемого исчезали первыми, потом предыдущие и проч., пока не доходило до т.н. "базовой лексики". Таким образом можно было изучать историческую грамматику - чем глубже погружение, тем старше речевой срез, так добрались почти до сер. XVI века. Касалось это не только лексики (что было предсказуемо), но и фонетики, и морфологии. Всё это было достаточно сложно выявить, в целом опрощение речи (диссолюция) и так понятно, конечно, любому (с пьяным человеком попробуйте поговорить), но вот набрать материал, составить таблицы, выявить регулярность - было интересно.
Конечно, во многом это была кустарщина и авантюра, местами жутковатая, напоминающая по атмосфере некоторые сцены из оригинального, 1990 года фильма "Коматозники".
Я был зелёный, часто недоумевал почему любительские трансовые техники, почерпнутые мною из шарлатанских курсов, прекрасно работают на хохотушках-однокурсницах и при этом вовсе не дают результата, скажем, на моряке дальнего плавания 56 лет с височной афазией, полученной в результате пьяной драки в порту (кстати, этот морячок потом подарил мне пластическую анатомию Барчаи и два альбома по китайскому искусству, казалось бы). Еще один студент-психиатр (на тот момент, кажется, уже интерн), также не всегда мог адекватно разобраться с обширной проектной психофармакологией ("всё такое вкусное"). Старшие товарищи за какие-то вещи в принципе не хотели браться, ну и далее в таком духе.
В общем, упёрлось всё в так наз. "эффект сваливания", когда на определённом этапе речевая деятельность просто прекращалась (и тонко отрегулировать этот момент не удавалось уже никак), а потом и по независящим причинам кончились сами испытуемые. Какое-то время всё шло по инерции и на внутренних ресурсах ("коматозники"), далее двинули сложные глобальные процессы, институт был частично эвакуирован куда-то в зазеркалье, зато я остался с нормальной дипломной работой и знанием парочки важных вопросов про славянский шкаф на будущую науку.
Примерно через год общался с куратором моих кураторов, из института, который мы, в своем кругу, за глаза называли "Московский Смитсоновский". Я рассказал ему про сваливание, он удивился почему мы не пошли дальше.
- Но речевой деятельности уже нет. А так бы мы до ностратического языка добрались... - Нет, её временно нет, потом она опять появляется.
Я охренел.
И тут сухонький профессор рассказывает историю, что они у себя там, в институте, тоже проводили подобные эксперименты, но речевая деятельность их не особо интересовала, а интересовали племенные тотемные предки. И вот на достаточно глубоком уровне транса этот тотемный предок у испытуемого, со всей очевидностью, вылазит. Вербально и невербально. Включая физиологию, сердечный ритм и нервные реакции. Мало того, биохимия крови, которая в этот момент контролируется, по некоторым параметрам даёт сходство именно с этим животным, т.е. кровь у человека становится, например, ВОЛЧЬЯ.
- Скажите, а хвост у испытуемого случайно не вырастает? - спросил я, всё еще переваривая услышанное.
Профессор посмотрел на меня поверх дужки металлических очков и негромким голосом, но отчетливо выделяя каждое слово произнёс:
- А вот это уже, молодой человек, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА.
Блиин, я до сих по не уверен, про хвост наебал он меня или как.
Будучи в своё время студентом, как тогда говорили "перспективным", подвизался я в одном провинциальном НИИЧАВо. Программа, в которой принимал участие, была междисциплинарной, называлась ЛИСС-6 и расшифровывалась как "лингвистика измененных состояний сознания - шесть" (как мне сказали сразу, первые пять групп были ликвидированы за нечёткие результаты).
Суть опытов была в том, что испытуемые с речевыми нарушениями (плюс контрольная группа) при помощи разнообразных методов вводились в сложные состояния, их речь фиксировалась, а потом в ней отыскивались интересные закономерности. Например, регресс словарного запаса происходил строго по уровням заимствования, т.е. самые новые слова, появившиеся в русском языке, из речи испытуемого исчезали первыми, потом предыдущие и проч., пока не доходило до т.н. "базовой лексики". Таким образом можно было изучать историческую грамматику - чем глубже погружение, тем старше речевой срез, так добрались почти до сер. XVI века. Касалось это не только лексики (что было предсказуемо), но и фонетики, и морфологии. Всё это было достаточно сложно выявить, в целом опрощение речи (диссолюция) и так понятно, конечно, любому (с пьяным человеком попробуйте поговорить), но вот набрать материал, составить таблицы, выявить регулярность - было интересно.
Конечно, во многом это была кустарщина и авантюра, местами жутковатая, напоминающая по атмосфере некоторые сцены из оригинального, 1990 года фильма "Коматозники".
Я был зелёный, часто недоумевал почему любительские трансовые техники, почерпнутые мною из шарлатанских курсов, прекрасно работают на хохотушках-однокурсницах и при этом вовсе не дают результата, скажем, на моряке дальнего плавания 56 лет с височной афазией, полученной в результате пьяной драки в порту (кстати, этот морячок потом подарил мне пластическую анатомию Барчаи и два альбома по китайскому искусству, казалось бы). Еще один студент-психиатр (на тот момент, кажется, уже интерн), также не всегда мог адекватно разобраться с обширной проектной психофармакологией ("всё такое вкусное"). Старшие товарищи за какие-то вещи в принципе не хотели браться, ну и далее в таком духе.
В общем, упёрлось всё в так наз. "эффект сваливания", когда на определённом этапе речевая деятельность просто прекращалась (и тонко отрегулировать этот момент не удавалось уже никак), а потом и по независящим причинам кончились сами испытуемые. Какое-то время всё шло по инерции и на внутренних ресурсах ("коматозники"), далее двинули сложные глобальные процессы, институт был частично эвакуирован куда-то в зазеркалье, зато я остался с нормальной дипломной работой и знанием парочки важных вопросов про славянский шкаф на будущую науку.
Примерно через год общался с куратором моих кураторов, из института, который мы, в своем кругу, за глаза называли "Московский Смитсоновский". Я рассказал ему про сваливание, он удивился почему мы не пошли дальше.
- Но речевой деятельности уже нет. А так бы мы до ностратического языка добрались... - Нет, её временно нет, потом она опять появляется.
Я охренел.
И тут сухонький профессор рассказывает историю, что они у себя там, в институте, тоже проводили подобные эксперименты, но речевая деятельность их не особо интересовала, а интересовали племенные тотемные предки. И вот на достаточно глубоком уровне транса этот тотемный предок у испытуемого, со всей очевидностью, вылазит. Вербально и невербально. Включая физиологию, сердечный ритм и нервные реакции. Мало того, биохимия крови, которая в этот момент контролируется, по некоторым параметрам даёт сходство именно с этим животным, т.е. кровь у человека становится, например, ВОЛЧЬЯ.
- Скажите, а хвост у испытуемого случайно не вырастает? - спросил я, всё еще переваривая услышанное.
Профессор посмотрел на меня поверх дужки металлических очков и негромким голосом, но отчетливо выделяя каждое слово произнёс:
- А вот это уже, молодой человек, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА.
Блиин, я до сих по не уверен, про хвост наебал он меня или как.
BY Кино и немцы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Founder Pavel Durov says tech is meant to set you free WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market.
from vn
