Кристина Маиловская «На улице Дыбенко» («Альпина Проза», 2024)
Ещё одна история о том, как именно несчастливы все несчастливые семьи. Студентка-филолог Кира из Волгограда в самом конце 90-х оказалась в отчаянном положении: матери она не нужна, отец, скрываясь от должников, исчез, жить ей негде, есть фактически нечего. А у неё ещё кот и черепаха. И тут на горизонте появляется спаситель, Сергей, из казаков, внешне настоящий богатырь, весёлый, обаятельный, нигде не работает, крышует рынок, живёт легко, щедро и на широкую ногу. Пожалел девушку в беде и помог. Сложилась классическая пара: барышня и хулиган. Только и барышня с надломом, пьёт, курит и склонна к саморазрушению, и хулиган добр, отходчив, не чужд тяги к прекрасному, очень любит животных.
В романе постоянно происходит тот самый «монтаж», как в «Человеке с бульвара Капуцинов». Мы переносимся из одного временного пласта в другой: из 1999-го в 2008-й и обратно. В 2008-м мы видим Киру и Серёгу живущими в Петербурге в полупустой крохотной «живопырке» на улице Дыбенко. Кира выбивается из сил, пытаясь что-то заработать, а у Сергея серьёзная и ничем не победимая наркозависимость. От прежнего здоровяка остался иссохший призрак, каждое утро он выходит из дома в надежде сшибить где-нибудь пару тыщ и разжиться дозой. Из дома всё, что можно было, он уже вынес и продал.
Кира тащит этот брак как чемодан без ручки, она устала спасать Сергея, но и бросить его не может, в благодарность о том, как он её когда-то спас. Созависимость? О да. Мрачная и чернушная книга? Ещё как. Но не оторвёшься. В очередной раз поймала себя на том, что получаю странное удовольствие, читая про дисфункциональные семьи и травмы. Отчасти это всё перекликается с моим собственным жизненным опытом, я и про саморазрушительное поведение много чего знаю, и про комплекс спасителя, и на той же самой улице прожила приличный кусок жизни. Всегда интересно посмотреть со стороны на похожие на твою куски чьей-то биографии. Но самое guilty в этом pleasure то, что это чтение, как и хоррор, имеет ещё и утешительный эффект: собственные проблемы в этом свете сразу кажутся незначительными, а будущее выглядит оптимистично.
Часто, рассматривая романы дебютантов, критики и блогеры оговариваются, мол, хорошо, а для дебюта — так и вовсе отлично. Я хотела бы сказать, что здесь и без оговорок текст крепок, но оговорки всё же будут в конце. Однако текст цепляет. Возможно, дело в том, что роман, как я понимаю, во многом автобиографичен, а Маиловская, хоть и дебютантка, девочка вполне взрослая, моя ровесница. В общем, всё это «я видел некоторое дерьмо» выглядит вполне убедительно, при этом подано без того гипернадрыва, с которым другие рассказывают о куда менее значительных травмах.
Здесь много разбросанных тут и там очень метких житейских наблюдений. И то, как мать в своей слепой любви не хочет видеть и понимать, в какой яме её ребёнок. И то, как человек, живущий в персональном аду, запирает за собой утром дверь этого ада, едет на работу и мимикрирует под нормальных, и симулирует нормальную жизнь, а потом снова возвращается в свой ад, и никто-никто из «нормальных» об этом не подозревает. И то, как Кире после почти десяти лет такого брака «обычные» люди, не пережившие того же, кажутся какими-то наивными, как дети. И познакомиться с каким-то другим мужчиной, без зависимостей и девиаций, она уже не может — ей будет казаться, что в нём чего-то не хватает. Потому что на этот гибельный восторг совместного пропадания тоже подсаживаешься.
Кристина Маиловская «На улице Дыбенко» («Альпина Проза», 2024)
Ещё одна история о том, как именно несчастливы все несчастливые семьи. Студентка-филолог Кира из Волгограда в самом конце 90-х оказалась в отчаянном положении: матери она не нужна, отец, скрываясь от должников, исчез, жить ей негде, есть фактически нечего. А у неё ещё кот и черепаха. И тут на горизонте появляется спаситель, Сергей, из казаков, внешне настоящий богатырь, весёлый, обаятельный, нигде не работает, крышует рынок, живёт легко, щедро и на широкую ногу. Пожалел девушку в беде и помог. Сложилась классическая пара: барышня и хулиган. Только и барышня с надломом, пьёт, курит и склонна к саморазрушению, и хулиган добр, отходчив, не чужд тяги к прекрасному, очень любит животных.
В романе постоянно происходит тот самый «монтаж», как в «Человеке с бульвара Капуцинов». Мы переносимся из одного временного пласта в другой: из 1999-го в 2008-й и обратно. В 2008-м мы видим Киру и Серёгу живущими в Петербурге в полупустой крохотной «живопырке» на улице Дыбенко. Кира выбивается из сил, пытаясь что-то заработать, а у Сергея серьёзная и ничем не победимая наркозависимость. От прежнего здоровяка остался иссохший призрак, каждое утро он выходит из дома в надежде сшибить где-нибудь пару тыщ и разжиться дозой. Из дома всё, что можно было, он уже вынес и продал.
Кира тащит этот брак как чемодан без ручки, она устала спасать Сергея, но и бросить его не может, в благодарность о том, как он её когда-то спас. Созависимость? О да. Мрачная и чернушная книга? Ещё как. Но не оторвёшься. В очередной раз поймала себя на том, что получаю странное удовольствие, читая про дисфункциональные семьи и травмы. Отчасти это всё перекликается с моим собственным жизненным опытом, я и про саморазрушительное поведение много чего знаю, и про комплекс спасителя, и на той же самой улице прожила приличный кусок жизни. Всегда интересно посмотреть со стороны на похожие на твою куски чьей-то биографии. Но самое guilty в этом pleasure то, что это чтение, как и хоррор, имеет ещё и утешительный эффект: собственные проблемы в этом свете сразу кажутся незначительными, а будущее выглядит оптимистично.
Часто, рассматривая романы дебютантов, критики и блогеры оговариваются, мол, хорошо, а для дебюта — так и вовсе отлично. Я хотела бы сказать, что здесь и без оговорок текст крепок, но оговорки всё же будут в конце. Однако текст цепляет. Возможно, дело в том, что роман, как я понимаю, во многом автобиографичен, а Маиловская, хоть и дебютантка, девочка вполне взрослая, моя ровесница. В общем, всё это «я видел некоторое дерьмо» выглядит вполне убедительно, при этом подано без того гипернадрыва, с которым другие рассказывают о куда менее значительных травмах.
Здесь много разбросанных тут и там очень метких житейских наблюдений. И то, как мать в своей слепой любви не хочет видеть и понимать, в какой яме её ребёнок. И то, как человек, живущий в персональном аду, запирает за собой утром дверь этого ада, едет на работу и мимикрирует под нормальных, и симулирует нормальную жизнь, а потом снова возвращается в свой ад, и никто-никто из «нормальных» об этом не подозревает. И то, как Кире после почти десяти лет такого брака «обычные» люди, не пережившие того же, кажутся какими-то наивными, как дети. И познакомиться с каким-то другим мужчиной, без зависимостей и девиаций, она уже не может — ей будет казаться, что в нём чего-то не хватает. Потому что на этот гибельный восторг совместного пропадания тоже подсаживаешься.
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments.
from vn
